Осторожно, волшебное! - Наталья Викторовна Соколова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Город лежит внизу - в дымке дождя, как в целлофановом мешке. Дом Иванова, подвешенный за крюк к воздуху, болтается где-то над Волхонкой, хорошо виден стеклянный колпак Музея имени Пушкина и четкий круг открытого бассейна с пронзительно-голубой от хлорки водой, иссеченной дождем. За бассейном Москва-река. Полоса воды, сероватосеребристая, неяркая, перерезанная мостом, большой петлей легла до Лужников; если приглядеться, на ней тоже шероховатая дождевая рябь.
Дождь теплый, щедрый, обильный, сильные струи уходят вниз, как тросы, натянутые и поющие, зачаленные где-то на земле. Веет утренней свежестью.
По улицам внизу идут Ивановы. Ивановы в этот ранний час спешат на работу. Ивановы-бухгалтеры и Ивановы- искуествоведы, Ивановы-электрики и Ивановы-продавцы.
Добрый волшебник Иванов, кряхтя, достает из-за притолоки ключ и открывает объемистый деревянный почтовый ящик, похожий на скворечню. Просовывает руку внутрь и достает газеты, пачку газет. Закладывает их под мышку. После этого рука Иванова еще раз ныряет в глубину деревянной колоды, уходит чуть ли не по плечо - и появляются на свет письма.
Он с минуту стоит на крыльце, здороваясь с городом, который никогда ему не надоедает, каждое утро кажется новым. Его покачивает вместе с домом, у босых ног его путаются облачка, небольшие, плотные, с плавно закругленными, точно подоткнутыми краями, похожие на баранов,- кажется, что бараны бестолково тычутся мордами в крыльцо, о чем-то просят. Выглядывает солнце, подсвечивая струи дождя, которые сверкают теперь елочными нитями, колеблясь и перевиваясь, чуть скашиваемые ветром на одну сторону. Радужно блестит стеклянный колпак музея.
Иванов возвращается к себе, выкладывает обрызганные дождем газеты на обеденный стол (он же письменный, он же шахматный и какой хотите). На столе на видном месте лежит оставленный Теффиком еще пару месяцев назад систематический курс дебютов,- надо бы взяться за изучение, да руки не доходят, видно, в этом месяце не придется, авось в следующем...
Стоит нелетная погода, поэтому синяя лампочка не вспыхивает ежеминутно и звонок, старый недруг Иванова, помалкивает. Это, конечно, приятно. Но зато в окна никто не заглядывает - ни лупоглазые Дочери Воздуха, ни мелкие духи, веселые и услужливые, беспечно кувыркающиеся, всегда готовые слетать за брикетом мороженого или за «Беломором». А Иванов любит, чтобы в воздухе было весело, оживленно, чтобы соседи, пролетая мимо, нет-нет да цеплялись за его подоконник и кидали приветливое словцо. Ему одиночество ни к чему.
Иванов садится к столу, расчесывает толстым деревянным гребнем свою длинную снежно-белую бороду, которая всегда спутывается за ночь. Делает это не спеша, истово - куда торопиться? Пшенная каша - это не то что манная, ее, как известно, не нужно помешивать, она не требует внимания, можно тем временем хоть почту разобрать. Что там в «Сказочном вестнике»? Старая песня: опять обсуждают проблему видимости духов, ищут и не могут найти причину.
Вот недавно опять был казус. И с кем? С его молодым приятелем Рюшти Азу Теффиком, духом Четырех Ветров. Тот утром летал где-то над Пироговкой, в районе медицинских институтов, и делал на лету упражнения с небольшими гирями, просто так, для разминки кистей рук. И вдруг одна выскользнула и полетела вниз... Обычно когда духи роняют какой-нибудь увесистый предмет, то люди не могут его ни видеть, ни осязать. Даже если он упадет вам прямо на голову, вы этого не почувствуете, не заметите. Иначе было бы много недоразумений между духами и людьми. Таким образом Теффик, особенно не тревожась, следил, как его волшебная гиря летела вниз, и не ждал никаких осложнений. А получилось вот что: гиря упала на уличный открытый прилавок, где шла торговля капустой, точнее, упала прямо на весы, на ту площадку весов, где уже стояли гири (продавщица вешала капусту). Видимой и осязаемой волшебная гиря не стала, но неизвестн'о почему сохранила свой вес, который она должна была бы утратить по волшебным законам. Черт-те что творится последнее время в мире духов! И получилось следующее: гиря не была видна, но тянула свое, вес не сходился, продавщица громоздила один кочан за другим, кочаны падали, катились по тротуару, весы трещали. Чтобы выправить положение, Теффик камнем ринулся к земле и ухватил гирю за дужку, собираясь сдернуть ее с весов. Но едва его сильные пальцы обхватили дужку, как он стал видимым! Да, да, внезапно все - и очередь, и продавщица, и просто прохожие - увидели парящего в воздухе в горизонтальном положении крепкого смуглолицего мужчину с маленькими черными усиками, который в вытянутой руке легко удерживал на весу гирю. Он улыбался смущенно и беззлобно. Можно себе представить, что тут началось! Теффик расстроен: надо писать объяснительную записку, пойдут вызовы к начальству и прочие неприятности.
То доказывали, что покров невидимости пропадает, нарушается от жары, сухости. Теперь, когда бывают ливни, грозы, в газетах стали писать, что нечаянная видимость духов, возможно, возникает из-за электрических разрядов. Якобы электризация капель воды и разделение образующихся при этом разноименных зарядов вызывают... Словом, что-то мудреное и ученое.
«Ухо духов». Хлипкий газетный листок, который занимается главным образом сплетнями и пересудами. На этот раз Иванов с неудовольствием обнаруживает, что листок сплетничает не о ком ином, как о нем, Иванове (правда, фамилия не названа).
«Наш знаменитый ветеран (будем называть его условно - Борода), находящийся сейчас в зените своей профессиональной славы, проводит, по слухам, интересный эксперимент электро-эмоционально-волнового воздействия на группу умеренно отсталых и средне запущенных представителей современного молодого поколения, выбранных с помощью метода выборочно-статистических нечетных рядов. Эксперимент приближается к завершению, Борода успешно подавляет отрицательные задатки незрелого сознания отдельных индивидуумов, толкает личность в нужном направлении, навязывает ей правильные, положительно заряженные решения».
Как всегда, «Ухо духов» что-то слышало, но недослышало. А язык, язык! И почему группа?
Откуда они взяли группу?
Но самое скверное - не в этом. Как они смеют писать, что Борода «навязывает», «давит», «толкает»? Любой добрый волшебник, пусть даже низкой разрядности, пусть совсем начинающий, не навязывает свое, а, напротив, развязывает, развивает то, что уже есть, что заложено в человеке. Не подавляет, а выявляет, помогает проявиться, помогает человеку понять себя. Ведь в каждом есть что развивать, вытягивать... Не знают азов, букваря не одолели, а туда же, лезут в журналисты! Надо
