Ужас по средам - Тереза Дрисколл
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Лиэнн тоже выходит в прихожую проводить гостя, мы вместе стоим у двери и наблюдаем за тем, как его машина подъезжает к начиненным электроникой воротам, те сами собой раздвигаются, пропускают ее на улицу и плавно закрываются.
– Немного странно – тащиться в такую даль, тебе не кажется? – замечает сестра.
– Ничего странного. Мы друзья. Он за мной и в офисе приглядывает. Заботится, чтобы меня не обошли коллеги из-за этой дурацкой ситуации.
Сестра пристально смотрит.
– Что такое? – Я подаюсь вперед.
– Ничего.
– Нет уж, давай выкладывай.
– Я уже говорила тебе – будь осторожна, Элис.
– Неужели ты думаешь, что вся эта история с преследователем и мой опыт с Алексом совсем ничему меня не научили?
Глава 27
ЭЛИС – ПРЕЖДЕ
В тот день, когда полиция явилась в дом в Шотландии, где жили мы с Алексом, в первый момент я подумала, что он умер. Попал в катастрофу или что-то в этом роде.
Я была на кухне, окна которой выходили на улицу, поджаривала тосты и сразу увидела подкатившую к дому полицейскую машину. Из нее вышли двое в форме и направились к входной двери. Я тотчас заподозрила самое ужасное – ужасное, по крайней мере, для меня тогда: что Алекс погиб или сильно пострадал в результате несчастного случая.
Сначала, когда мне объяснили, что ищут Алекса: «Вы не знаете, где он находится или где может быть в данный момент?», я испытала облегчение. Значит, Алекс не умер. И даже не ранен. Но чем настойчивее становились расспросы, тем сильнее внутри закипала паника.
Почему они спрашивают о таких странных вещах? Зачем им Алекс? Я сказала, что Алекс погнал машину в гараж, на техобслуживание, а полицейские ответили, что проверят, но в их словах сквозило недоверие.
А еще им явно хотелось обыскать наш дом. Это меня особенно потрясло, я не понимала, чем вызван такой интерес, и настаивала на объяснении. Что, черт возьми, творится? Все это время полицейские как-то странно переглядывались, а потом наступил момент, когда подозрение в их взглядах сменилось жалостью.
– Не могли бы вы объяснить, в чем дело? – От волнения у меня участился пульс.
И мне сказали, в чем дело: одна из учениц Алекса исчезла из дома рано утром. Прихватила с собой чемоданчик с одеждой, а позже родители девушки нашли в ее дневнике записи, посвященные Алексу, которые носили «в высшей степени неподобающий характер»…
– В каком смысле «неподобающий»?
Полицейские вновь обменялись сочувственными взглядами.
– Вы хотите сказать, что эта девушка влюбилась в моего жениха? Но даже если так, он-то в чем виноват? Как ее зовут? Как ее имя?! – выкрикивала я, а пульс учащался, как будто я выпила слишком много кофе.
Я подумала, не та ли это сумасшедшая, которая резала себя и звонила Алексу в тот злосчастный день, когда мы с ним поскандалили. Но полицейские назвали совсем другую девушку, имени которой я никогда не слышала.
Я пыталась дозвониться до Алекса, но его мобильник был вне зоны приема. Один из офицеров позвонил в гараж, но не сказал, что ему там ответили. Зато у меня попросили дневник Алекса, тот, в котором он записывал расписание. Там значилось, что через полчаса у него должен начаться урок дома, и еще три были запланированы на тот же день.
– Так почему же его нет на месте, если на сегодня у него назначены уроки? – полицейский, который повыше, видимо, решил подвести черту под моей ситуацией.
– Я же вам объясняю. Он уехал в гараж.
Я не знала, что еще сказать, так меня потрясло и выбило из колеи это событие. У меня был выходной, Алекс ушел из дома с утра пораньше, сказав, что в гараже обещали посмотреть его машину первой. Я предложила подвезти его, но он отказался, потому что планировал заглянуть в кое-какие магазины в центре, пока будут заниматься его авто. Тогда его объяснение показалось мне логичным, но теперь, увидев в дневнике запись об уроках, я поняла, что одно с другим не вязалось. Я-то думала, у него тоже свободный день, раз он решил заняться машиной. В общем, я оказалась лицом к лицу с загадкой, которой вскоре предстояло превратиться в настоящий кошмар.
Мне сказали, что пропавшей девочке было всего пятнадцать. Согласно записям в ее дневнике, она спала с Алексом уже полгода. То есть когда все началось, ей было четырнадцать. Перед побегом она сняла со своего банковского счета все сбережения и прихватила с собой самую любимую одежду.
Когда полицейские наконец поверили, что я знаю обо всем этом не больше, чем говорю, они приставили ко мне женщину-офицера, которая сообщала о каждом новом шаге, предпринятом ими в расследовании.
«Мы считаем, что у вашего жениха была по крайней мере одна несовершеннолетняя любовница. Возможно, больше».
Я чувствовала себя персонажем фильма. Мне казалось, что я стою посреди огромной декорации, а вокруг меня люди придумывают жуткую историю, в которой мне предстоит играть.
Время шло, от беглянки не было ни слуху ни духу, и СМИ выпустили видеообращение с фотографиями школьницы и Алекса. Для тех, кто видел эту пару или хотя бы одного из них, предлагался контактный номер.
Мой собственный телефон едва не расплавился в те дни. Звонили ошарашенные коллеги, друзья, родственники. Газета, в которой я стажировалась, разумеется, не могла пройти мимо такой смачной истории, и у меня попросили интервью. Представляете, интервью – у меня! Из журналистки я вдруг превратилась в персонажа газетной истории. Декорация вокруг меня ожила, и начался фильм. И это оказался фильм ужасов.
Я жила за задернутыми шторами. Перестала подходить к телефону. Лиэнн прилетела из Лондона, и мы съехали в крошечный отель, подальше от прессы. От меня не укрылась ирония моего положения.
Но я действительно не имела ни малейшего понятия о том, куда мог подеваться Алекс со своей ученицей. В гараже сразу заявили, что на тот день не получали никаких заказов от Алекса на обслуживание его машины. А еще обнаружилось, что он тоже забрал свою любимую одежду. И паспорт. Значит, побег был запланирован.
Однако и это потрясение стало для меня не последним. Примерно через неделю после начала полицейского расследования, которое, кстати,
