Финансы как творчество: хроника финансовых реформ в Казахстане - Григорий Марченко

Но что получилось реально? Третий выпуск еврооблигаций РК был запланирован на 1999 год. А в 1998-м в России приключился дефолт. После него западные инвесторы начали сбрасывать наши бумаги, исходя из того, что по аналогии дефолт может произойти и в Казахстане. Цены государственных бумаг резко упали, а их потенциальная доходность выросла. Ну мы-то знали, что наше министерство финансов заплатит по своим обязательствам, а вот у западных людей такой уверенности не было. Здесь мы и увидели окно возможностей.

У пенсионных фондов в тот момент уже появились первые деньги: пенсионная реформа началась в январе 1998 года. И фонды, конечно, хотели инвестировать свои ресурсы в добротные активы. Но, во-первых, идея покупать евробонды им в голову не приходила, а во-вторых, подобная возможность не была нормативно урегулирована. Возможность приобретения пенсионными фондами такого класса активов, как еврооблигации, по факту разрешена не была. Мы взяли инициативу на себя, проработали этот вопрос и с Национальным банком, и с министерством финансов, и стали покупать евробонды у западных инвесторов – а те как раз хотели продать, причем очень сильно. И, как уже сказано, при структурировании операции была получена доходность 28 % годовых к погашению в валюте, а это же очень красивая песня!

В процессе проведения сделки мы добились целого ряда положительных результатов:

– стабилизировали рынок суверенных еврооблигаций;

– дали пенсионным фондам высокодоходный инструмент;

– продемонстрировали, что финансовая система Казахстана стабильна и сильно отличается от российской и украинской, которые влетели в кризис;

– очень неплохо заработали для «Дойче Банка».

Еврооблигации – до сих пор работающий сегмент казахстанского финансового рынка. Вначале обращались только суверенные евробонды, потом появились и корпоративные. И те, и другие бумаги являлись вначале важной частью портфелей пенсионных фондов. Теперь они входят также в портфели и банков, и паевых фондов. Но первыми открыли калитку, то есть структурировали первые несколько сделок с этими инструментами мы.

Пункт второй, муниципальные облигации. Как известно, местные исполнительные органы выпускают эти инструменты в целях финансирования своих инвестиционных проектов. В целом отношение к возможностям их выпуска у финансовых властей было тогда негативным. Но в определенный период министерство финансов разрешило этот способ заимствования и дало квоты на выпуск. Все, конечно, ждали, что первым будет размещаться город Алма-Ата как финансовая столица страны. Но когда мы начали работать с представителями регионов, то выяснилось, что самыми продвинутыми в смысле финансовой готовности являются две западные области: Мангистауская и Атырауская. (Акимом (главой) Атырауской области тогда был Имангали Тасмагомбетов, весьма передовой в смысле владения финансовыми технологиями человек, а акимом Мангистауской области – Лиаззат Киинов, нефтяник по профессии, но заместителями у него работали двое ребят из банковской системы.)

Поэтому по срокам сложилось так, что первый выпуск муниципальных облигаций мы сделали для Мангистау, второй – для Атырау и только третий – из Алма-Аты. Собственно, именно таким образом с июля 1999 года, начал свое существование казахстанский рынок облигаций местных исполнительных органов, имеющих статус государственных ценных бумаг. Наша компания, кроме того, стала менеджером трех самых первых на казахстанском рынке выпусков квазисуверенных облигаций. Чуть позже «ДБ секьюритиз» выпустил также облигации Восточно-Казахстанской области. А всего в стране в сегменте квазисуверенных облигаций было сделано пять выпусков, и четыре из них были нашими. Потом отношение к этим инструментам изменилось: в частности, министерство финансов дало областям возможность получать бюджетные дотации. Таким образом, надобности в рыночном финансировании своих проектов путем выпуска долговых обязательств у них уже не было. И в отличие от России (и многих других стран), у нас рынок муниципальных облигаций развиваться не стал. Не считаю это правильным: для финансирования инфраструктурных целей – строительства дорог, очистных сооружений и тому подобного – данная схема вполне пригодна. Но факт остается фактом: в Казахстане она пока признания не получила. А тогда мы гордились тем, что наша, по факту западная компания, тем не менее запустила целый сегмент казахстанского фондового рынка.

Как и в каждой нашей сделке, в этих операциях тоже присутствовала финансовая и менеджерская новизна. В любом случае работа на новом сегменте рынка (тем более организация этого сегмента) требует, во-первых, согласования с регулятивными органами, во-вторых, просветительской работы с эмитентом, и, в-третьих, подготовки инвестора к покупке незнакомых ему бумаг (что реально является главным). Понятно, что вопросы выпуска муниципальных бондов надо было прорабатывать со всеми участниками. В частности, министерству финансов идея их выпуска не очень нравилась. Не был нейтрален и Нацбанк – но он как раз разрешил разместить часть активов пенсионных фондов в инструменты этого класса. И, что тоже важно, в 1998–1999 годах, после российского дефолта, продавать пенсионным фондам как муниципальные бумаги, так и евробонды, было не самой легкой задачей.

Да и в целом для Казахстана тогда рынок облигаций был абсолютной новацией. (Хотя по модели он имеет достаточно много общего с американским рынком облигаций.) Можно считать, что рынки слияний/поглощений, а также субординированного долга также запустила наша команда. Таким образом, мы фактически первыми заключили сделки на четырех новых сегментах национального рынка и, стало быть, явились в них своего рода первопроходцами. Я до сих пор этим горжусь, как мне кажется, небезосновательно. Тут, пожалуй, самое место вспомнить, что в 1999 году журнал Euromaney признал «ДБ секьюритиз Казахстан» лучшей иностранной брокерской компанией Казахстана.

Надо сказать, что в целом 1998 «дефолтный» год все же получился достаточно сложным, в том числе для властей. В самый трудный момент пришлось дважды секвестировать бюджет, статьи на социальные расходы сильно сжались, в народе в результате всего этого накопилось определенное недовольство. Затем, когда цены на нефть начали потихоньку отыгрывать падение, у властей появилась идея переходить от оборонительной стратегии (нацеленной на преодоление последствий кризиса) к стратегии экономического развития. В свете этого решения в октябре 1999 года президент решил провести смену в так называемых верхних эшелонах – поменять топ-менеджмент и в правительстве, и в Национальном банке. И получилось так, что перемены коснулись меня самым прямым образом. Хотя лично для себя я точно никаких перемен не хотел, поскольку натурально горел на работе в родном «Дойче Банке».