Штрафной удар сердца - Алекс Винтер

В кабинете, среди полок, где красовались различные кубки, было тихо, словно на кладбище. На стене портрет президента, в центре большой тяжелый стол в форме буквы «Т», за которым в кожаном кресле сидела женщина с холеным, перетянутом пластикой лицом. Она поднялась нам навстречу.

– Лебедева, Следственный комитет, – сухо сказала Агата, отодвинула от стола массивный стул, швырнула на стол папку и села без приглашения. – Капитан Фомин. Госпожа Торадзе, давайте побеседуем о произошедшем.

– Очень… приятно, – ответила директриса хорошо поставленным голосом. – Насколько это вообще возможно в этой ситуации.

Руки нам она не протянула, мы тоже не подумали сделать это. Она вновь опустилась в свое кресло. Я сел напротив Агаты, которая открыла папку и приготовилась записывать. Я с любопытством посмотрел на хозяйку комплекса. Имя Софико Левановны Торадзе было хорошо известно всем, кроме разве что Агаты, которая спортом не интересовалась совершенно.

Торадзе, жена долларового миллиардера, бывшая фигуристка, давно перешедшая в тренерский состав, после удачного замужества не бросила пестовать молодые таланты, – выбивала под их надобности деньги, площадки, моталась с ними на чемпионаты и Олимпиады. Весь этот спорткомплекс был построен под нее за большие государственные деньги, хотя захоти Торадзе – она бы сделала это и за свой счет, причем гораздо быстрее. Со стройкой было связано много скандалов, кого-то даже посадили за растраты. Поговаривали, что отмыто было несколько миллионов, причем не рублей, и сама Торадзе тоже неплохо на этом наварилась, но никому не удалось прижать стальную леди, хотя, надо сказать, и команды такой не было. Торадзе было хорошо за шестьдесят, но выглядела она моложе благодаря операциям и косметике. Внушительная женщина с плотной, хорошо насиженной в директорских креслах фигурой. Я не особенно разбираюсь в женском шмотье, но костюм на директрисе явно стоил больше моей зарплаты за пару месяцев. В ушах хищно сверкали бриллианты, на шее на тонкой цепочке висел еще один камушек, стоимость которого я не мог определить даже приблизительно. Рядом с такой дамой любая почувствует себя ущербной. Агата делала вид, что ее это нисколько не колышет. Кажется, довольно успешно.

– Что вам известно о происшествии? – резко спросила она. На лице Торадзе появилось странное выражение, будто она пыталась изобразить приличествующую случаю скорбь, но получались только злость и досада.

– Только то, что мне сообщили. Утром меня тут не было, я даже ехать сюда не планировала. У меня были назначены две встречи, которые пришлось отменить. Но когда такое… Мне позвонили, и я приехала.

– Кто позвонил? – спросил я. Торадзе поморщилась.

– Какая разница? Кажется, кто-то с вахты.

Она схватила телефон, нашла в нем список вызовов и раздраженно продемонстрировала мне номер – действительно городской. Я обратил внимание, что с самого утра Торадзе звонили с разных номеров, включая и не фигурировавшие в записной книжке телефоны. Представляю, сколько раз ей уже пришлось объяснять, что произошло.

– Госпожа Торадзе, как могло получиться, что в вашем спорткомплексе убивают вашего спортсмена? – негромко, но подчеркивая каждое «ваш», осведомилась Агата. – Да еще среди ночи, когда нормальные люди спят?

– Вы намекаете, что я лично должна была стоять на вахте? – ледяным тоном поинтересовалась Торадзе.

– Я имею в виду, что время для тренировок было выбрано крайне странно. Хоккеисты часто тренируются в бассейне, да еще по ночам?

Торадзе чуть заметно пожала плечами, вынула из стола какой-то листок и протянула нам.

– Такое бывает. Особенно перед чемпионатом. Очень многие тренируются допоздна, график согласуют, чтобы не создавать толкотни, но для меня и самой загадка, что делал этот бедный мальчик в бассейне. Как видите, по графику никаких ночных тренировок вчера не было.

– А хоккеисты вообще плавают в бассейне?

– Я не знаю. Это надо с их тренером разговаривать, я не вмешиваюсь в процесс тренировок хоккейной команды. Если бы вы спросили про моих девочек-фигуристок, я бы сказала.

– А ваши девочки плавают?

– Редко. Можно сказать, нет. Плавание им не поможет сделать тройной тулуп. Разве что оно важно для правильного дыхания, но они же не первогодки, которые не могут правильно дышать. Что до хоккеистов, то… Мне кажется, они не бронировали бассейн никогда. Не помню, чтобы фамилия их тренера фигурировала в графике, но могу ошибаться. Бассейн чаще используют пловцы. Их тренировка завершилась в двадцать тридцать, потом пришли уборщики.

– А кто-то из ваших спортсменов мог пойти туда и позаниматься, скажем так, в частном порядке, не записываясь? – спросил я.

– Исключено, – резко возразила Торадзе. – Мы же не какая-то там шарашкина контора. Если спортсмену нужен бассейн, он может им воспользоваться в удобное время. В конце концов, там может быть спущена вода, может проходить дезинфекция. Есть график тренировок, есть дни, когда можно прийти и поплавать. Мы не запрещаем это делать нашим ребятам, для них же создавались все условия, но там всегда есть персонал, спасатели. И это никогда не происходило по ночам.

– И тем не менее Антон Романов оказался там среди ночи, оставил одежду в раздевалке, а потом был убит, – ехидно припечатала Агата. – Странно, вы не находите?

Козырь с выключенными камерами она решила пока приберечь. Торадзе выслушала ее с каменным лицом, вяло передернула плечами, будто замерзла и сказала с невероятной усталостью в голосе:

– Я же вас не удивлю, что везде есть человеческий фактор. Было бы глупо отрицать факт убийства, если труп лежит. И раз он в бассейне, значит, как-то там оказался. У меня совершенно раскалывается голова, но мне кажется весьма сомнительным вариантом, что мальчика туда принесли. А раз так, он пришел туда своими ногами. Я не знаю… Ну, посмотрите по камерам…

– А кто имеет доступ к вашей серверной? – спросила Агата. Торадзе дернула бровями, будто не поняла вопроса, а затем ответила:

– Я. Начальник охраны. А что?

– Вахтер?

– Нет, на вахте нет ключа, к тому же вахтер сидит в главном корпусе и просто делает обход. А что?

– Камеры в бассейне не работали. Их выключили вечером. Они и сейчас не работают.

Вот теперь ее проняло, да так, что слегка перекосило. Торадзе потянулась к телефону, а потом отдернула руку, будто телефон был ядовитой змеей. Я подумал, что начальнику охраны сегодня достанется на орехи.

– Этого быть не может, – сказала она, но голос слегка тренькнул, как битое стекло.

– Еще как может, – ехидно сказала Агата. – У вас какой-то бардак под носом, уважаемая Софико Левановна. Камеры выключены, в помещении посторонние. Вы храните здесь крупные суммы денег?

– Да откуда, что вы, сейчас же все онлайн. А в кассе денег нет, билеты на соревнования еще не продаются, – рассеянно отмахнулась Торадзе,