Штрафной удар сердца - Алекс Винтер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Привет. Ну, как ты там?
Голос Агаты мгновенно поменялся, в него словно налили меда, придав бархатистости и тепла. Даже ее хриплый, словно с бритвами в горле, тембр стал совершенно иным. Стальная леди, которую я знал все эти годы, моментально испарилась.
– Да как… Сейчас вот поел немного… Мне тут кашу принесли, без соли. И еще суп, совсем пустой, ничего в нем нет, вода одна. И компот. А потом… ну, что, полежал, с мужиками погутарил, сейчас вот тебе звоню. А ты на работе?
– Да где мне еще быть?
– Всех переловила? Или еще кто остался?
– Всех не переловишь, пап, – вздохнула она, вновь посмотрела на меня и торопливо свернула разговор: – Я тебе вечером из дома позвоню.
Она отключила связь и поглядела на меня с вызовом, будто то, что у нее есть родители, должно было меня шокировать. Я не отреагировал, и этим, кажется, ее разочаровал. Не дождавшись боя, Агата быстро допила кофе и вновь застрекотала на клавиатуре. Я терпеливо ждал, пока она закончит. Завершив работу, она с облегчением отодвинула клавиатуру, подцепила еще одну крохотную баранку и отправила в рот, с наслаждением размолов ее зубами.
– Что у тебя? – сурово спросила она.
– Видеозаписи. Здания напротив, банк, камеры на площади. Их, конечно, никто не отключил, как в бассейне, и кое-что можно рассмотреть.
Я вынул флешку и подал Агате. Она торопливо воткнула ее в разъем компьютера и клацнула мышью. Я присел на краешек стола.
– Давай, покажу, я уже все посмотрел.
Агата уступила. Я перемотал на нужное время и остановил воспроизведение. На экране застыла компания из двоих парней и четырех девушек, которая заходила в здание бассейна через служебный вход. Расстояние не позволяло разглядеть их отчетливо. Однако было понятно, что им кто-то плохо различимый в полумраке открывает дверь.
– Незадолго до этого они приехали на двух машинах, – пояснил я и открыл другой файл, промотав видео до нужного момента. Парни и одна девушка прибыли на машине Романова, судя по всему, на видео был именно он. Еще три девушки прибыли на такси, шли от площади пешком. Внутри их кто-то ждал и открыл двери. Это случилось в двадцать два тридцать четыре. Камеры в здании не работали уже примерно полчаса.
– При этом вахтер уверял нас, что двери никому не открывал, – припомнила Агата. Я кивнул.
– Он был в своей каморке в соседнем крыле. Оттуда не только криков из бассейна не будет слышно, но даже стрельбы. Но вот, что интересно: в три двадцать вся эта компания выходит из дверей служебного входа.
Я вновь перемотал видео и показал Агате. Она нахмурилась, отняла у меня мышь и просмотрела фрагмент несколько раз.
– Вошли шестеро, а вышли семеро, – сказала она. – Ты заметил?
– Заметил. А теперь самое интересное.
Я вновь промотал видео до нужного момента. Агата уставилась на экран, сморщилась, не понимая, зачем я показываю ей здание, и нетерпеливо гаркнула:
– Ну?
– Я тоже не сразу обратил внимание, – усмехнулся я и вновь отмотал видео. Агата одарила меня ненавидящим взглядом и уставилась на экран. Происходящее она заметила только после третьего показа, торжествующе ткнув в монитор ручкой.
– Ага! – обрадовалась она, увидев, как смазанная черная тень перебегает неосвещенное расстояние и подбирается к окнам хозяйственной части бассейна, толкает створку и забирается внутрь.
– Это Романов? – спросила Агата. Я покачал головой, взял мышь и вновь перемотал видео на четверть часа вперед.
– Нет. Вот Романов.
Антон вновь приблизился к двери служебного входа, открыл ее ключом и вошел внутрь. На часах было четыре ноль две. Через полчаса из окна выскользнула темная фигура и растворилась в утренних сумерках. Романов из здания не вышел по простой причине: он был уже мертв. Агата, зло щурясь, таращилась в монитор и еще пару раз проматывала фрагмент, а затем накинулась на остальные файлы.
– Можешь не искать, – сказал я, прерывая ее занятие. – Кто бы это ни был, он все время находился в слепой зоне. Это единственный раз, когда он попал под камеры.
– А остальные? – прервала Агата и ткнула ручкой в монитор, где вновь застыла группа молодых людей в компании Антона Романова. – Они кто?
– Устанавливаем, – дежурно ответил я, прекрасно понимая: злая, как сатана, Агата сейчас скажет мне что-нибудь едкое, мол, очень долго устанавливаем, уже сутки прошли… Но она промолчала. Когда зазвонил ее служебный телефон, она сухо бросила холодное «да», а потом велела:
– Пусть поднимается.
Я вопросительно уставился на нее. Агата махнула рукой в сторону стула у стены.
– Не уходи пока. Там внизу мать Романова, она только что вернулась в Россию и пришла поговорить. Может, расскажет, с кем ее сын мог плескаться в бассейне.
* * *
Светлана Романова, что по какой-то причине не взяла фамилию второго мужа, напомнила мне знаменитую Рыжую Соню, точнее, актрису Бриджит Нельсон: высокую, широкоплечую, с высокой грудью и зачесанными назад белыми волосами. Определить ее возраст я затруднился: можно было дать и тридцать, и пятьдесят. Пластика лица была сделана очень умело и естественно, и, если бы не странно искривляющийся лоб, перекачанный ботоксом, я бы смело решил, что эта женщина просто очень хорошо сохранилась, и хирургическое вмешательство тут ни при чем. Романова была так же просто и дорого одета, как и Торадзе. Черные воздушные одеяния невероятно шли ей. А еще я подумал, что она очень хорошо держится для матери, потерявшей единственного сына.
Мы представились, Агата предложила Романовой стул. Светлана села, привычно закинув ногу на ногу, с прямой спиной и изящно сложенными руками, и уставилась на Агату. Глаза у нее были бледно-голубыми, почти белыми, как у хаски. И только безумные зрачки были расширены почти до предела. За внешним спокойствием бушевало истинное горе. Я перевел взгляд на ее руки. Пальцы мелко тряслись. Заметив мой взгляд, женщина сжала их в кулаки так, что костяшки побелели.
– Когда мне можно будет… его забрать? – спросила Светлана. Голос был глух, словно звучал из пыльного сундука. Стало понятно, что она лишь огромным усилием воли держит себя в руках, и этот стержень не прочнее хрусталя, нажми, и сломается в мелкое крошево.
– Идут следственные действия, – мягко сказала Агата. Бритв в ее голосе все еще не было, а сочувствие к матери убитого хоккеиста казалось почти искренним. – Так что пока мы не можем выдать тело. Нужно установить причину его смерти.
– Да какая, к чертям, причина? – с яростью выдохнула Светлана. – Я только что
