Когда зацветут тюльпаны - Юрий Владимирович Пермяков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мимо прошла парочка. Знакомый голосок пропел:
— Добрый вечер, Галина Александровна.
— Добрый вечер, — не узнавая женщины, ответила Галина и посмотрела вслед удалявшейся паре. Узнала: секретарь Вачнадзе. «Не человек, а зверь», — говорит о ней Лазарь… Прогуливается. С милым? С мужем?.. Мужчина что-то спросил свою спутницу. Та ответила. Галина разобрала:
— А Гурьев остался…
В сердце что-то кольнуло: больно, знобко. И опять против своей воли она подумала о Никите, вспомнила его таким, каким увидела сегодня. Лицо у Никиты постарело, под глазами набрякли болезненные мешки, кожа лица — какого-то серовато-желтого оттенка. Что с ним? Болен? Что он делает сейчас один в большой пустынной квартире?
И вдруг Галина поймала себя на том, что ей жалко Никиту, что думает о нем так, будто между ними ничего не произошло, что ей даже хочется зайти в свою бывшую квартиру, может, сказать Никите что-то ласковое и доброе…
…Тихо падал снег, где-то из репродуктора струилась музыка, на сердце было печально и грустно. И еще была растерянность, расслабляющая и неприятная…
Настя еще не ложилась, ждала ее. Сидела у стола, подперев щеку рукой, и сразу же встрепенулась, как только вошла Галина.
— Наконец-то, — проговорила она. — А снегу-то, снегу на тебе сколько! Раздевайся, я пойду стряхну в сенях.
— Спасибо, Настенька, я сама.
— Давай, давай, чего уж там… Пей чай — горячий. Погрейся.
— Не хочется, Настенька. Устала я что-то.
Вернувшись из сеней, Настя повесила пальто Галины на вешалку, посмотрела на подругу и, вздохнув, сказала:
— К тебе тут нарочный приезжал, записку привез. Посмотри под клеенкой…
Галина достала грязный клочок бумаги и с тревогой прочитала:
«Приезжайте немедленно, отказал второй турбобур. Бурить нечем. Анохин».
Наблюдавшая за Галиной Настя ласково спросила:
— Что-нибудь случилось, Галюша? На буровой?
Галина пожала плечами.
— Ничего не понимаю. Два турбобура из строя вышло. За одну смену!..
— Поедешь?
— Нужно ехать, Настенька… Поеду.
Галина скомкала записку и поднялась со стула.
…В культбудке находились двое — Анохин и Курниковский. Мастер, положив руки на стол и голову на руки, спал, тихо всхрапывая. Курниковский, откинувшись к стене, уставшими от бессонницы глазами смотрел куда-то в потолок и, трудно морща свой низкий лоб, думал о чем-то невеселом. Он не двинулся с места, когда вошла Галина, только медленно перевел на нее глаза, да пошевелил бровями.
Галина тихо спросила:
— Давно сидите?
Курниковский кивнул большой головой и нехотя, с усилием ответил:
— Порядочно.
— Почему вышли из строя турбобуры?
— Спросите у мастера.
Галина посмотрела на Анохина и громко позвала:
— Василий Митрофанович! Проснитесь!
Анохин вздрогнул и быстро поднял голову. Протирая кулаками заспанные глаза, зевнул, улыбнулся.
— Соснул немножко. Сморило.
Галина дружелюбно сказала:
— Вы похожи на большого ребенка, Василий Митрофанович… Ну, рассказывайте, что у вас здесь происходит.
Анохин неторопливо закурил, с видимым наслаждением затянулся и, сложив губы трубочкой, выпустил длинную струю дыма.
— Бурили водой, — наконец заговорил он, не глядя на Галину. — Через час после начала смены перестал работать один турбобур. Его заменили. С другим случилось то же.
— Причина?
— Не выяснили.
В разговор вмешался Курниковский. Голос его дрожал, щека, изуродованная шрамом, заметно вздрагивала.
— Причина самая простая, — сказал он, в упор глядя на Анохина. — Какой-то подлец набросал в воду щепок. Перед началом бурения я проверял — щепок не было…
Анохин спокойным голосом перебил его:
— Если вы, Курниковский, проверяли, значит, плохо смотрели. Подозрение же ваше, что кто-то с умыслом набросал щепы, явная чепуха… Я в это никогда не поверю.
Курниковского словно подбросили. Он вскочил со скамейки и, подавшись всем телом к Анохину, сдавленным голосом заговорил:
— На меня хотите все свалить, да? На меня? Бурильщик плохо смотрел, да?.. А я знаю, кто это сделал! Знаю!
— Кто же? — спокойно спросил Анохин.
Но Курниковский яростно натянул на свою большую голову тесноватую шапку-ушанку и, громыхнув дверью так, что вздрогнула вся будка, вышел.
— Ну вот, докатились, — устало сказала Галина и опустилась на скамейку — ноги не держали.
— Что? Что вы сказали?
— Докатились, говорю, — повторила Галина и решительно спросила: — Вы сделали?
Анохин спрятал глаза под густые брови, закурил новую папиросу. Вызывающе сказал:
— Вот и вы тоже… Простительно Курниковскому, а вам… Что я, враг себе, что ли?
— Не юлите, Анохин. Если вы мужественный человек, прямо скажите…
Анохин пожал плечами, помолчал, потом сказал:
— Об осложнениях различного рода я предупреждал вас. О них же мне говорил главный инженер товарищ Гурьев. О них же он написал докладную Чернышу. Казалось бы, ничего неожиданного нет в том, что начало выходить из строя оборудование… Так почему же вы начинаете обвинять меня в самых тяжких грехах?
Галина поняла, что Анохин опять переходит в наступление и возмутилась:
— Ох и подлый же вы, оказывается, человек, Анохин… Вы на все пойдете, даже на преступление, чтобы ради своих личных интересов убрать с дороги неугодного вам человека или подчинить его своей воле. Не зря мой предшественник был вашим «лучшим другом» и боялся вас… Из-за вас, собственно, как мне рассказывали рабочие, он и попросил перевода в другое место. Вы не сознаетесь, что турбобуры выведены из строя вами, но никто и никогда не разубедит меня в этом… Впрочем, ладно, — Галина махнула рукой и резко спросила: — Подъезд к вашему складу расчищен?
Анохин каким-то скрипучим, неприятным голосом ответил:
— В моем хозяйстве всегда все в порядке… — и вдруг вздрогнул. — К какому складу?
— Не прикидывайтесь простачком, Анохин. Меня ждет дежурная машина. Идите открывайте сарай и машиной подтаскивайте запасной турбобур к буровой. У вас там новый турбинный двигатель лежит.
Анохин заморгал глазами.
— А… а… откуда вы знаете? — заикаясь спросил он. — Об этом никто не знает.
— Ну уж и не знает, — ответила Галина. — Все мастера знают, да только молчат — боятся вашего дружочка Куцына, при случае обделить может… Но разговор не об этом. О таинственной истории с турбобурами я доложу Вачнадзе и потребую создания комиссии для расследования этого дела. Вас же пока заменит Курниковский, — этот вопрос я тоже согласую… Идите работайте, а потом уезжайте домой. Я останусь здесь.
Анохин слушал и жадно затягивался дымом папиросы. Хотел, видимо, что-то сказать, но промолчал и вышел. Галина осталась одна в теплой уютной будке.
6
От выпитого шампанского приятно кружилась голова. Перед глазами чудно двоились огоньки, зажженные на елке. Галина посмотрела на Вачнадзе и улыбнулась. Он сидел напротив и, посматривая на ее порозовевшее лицо, на большие возбужденно поблескивающие глаза, на тонкие
