Новый Мир ( № 4 2007) - Новый Мир Новый Мир

Соотношение пространства и времени, кроме прочего, свидетельствует, что перед нами не сказка. Дядя Степа стареет пропорционально возрасту, соответственно тому, когда пишется очередная часть поэмы. В 1935 году ему — восемнадцать, в 1954-м — тридцать семь, в 1968-м — пятьдесят один. Возраст и событийный ряд настолько реалистичны, что возникают забавные перекосы, которые в жизни представлялись бы знаком неудачи, кризиса, а в произведении для детей остаются вне толкования (за полтора десятка лет дядя Степа как был, так и остался в звании старшины милиции).

Итак, герой воплощает новый тип — советского человека. Он появляется всегда там, где нужно, и выполняет функцию, актуальную на данный момент: раздвижной лестницы, семафора, светофора, подъемного крана. Он не наделен никакими личными качествами, он не добрый, не злой, не вспыльчивый, не влюбчивый. Его единственная социальная характеристика — применимость в городских условиях. Вещный мир, окружение, коим определяется обычно литературный герой, тут разрежен, почти пуст. Из своего у дяди Степы: шкаф, с которого он брал книги, диван, к которому он приставлял табурет, ложась спать (один валик откидывался). Кроме того, и понятие “свое” — вполне условное. Это не личные вещи, а вещи, находящиеся в пользовании, потому-то герой и не освободился от дивана, и не спал на полу, раскатав для удобства тюфяк: жил он, по всей вероятности, в чужой квартире (обычай из боязни уплотнения прописывать в отдельной квартире очень дальнюю родню или не вызывающих полного отторжения людей был весьма распространен).

Пусть на такого человека не рассчитаны нормы распределения, существующие в обществе, где все выдается по талонам, — дядя Степа не заостряет на этом внимания. Он воспринимает это как временные неурядицы. То есть он укладывается в нормативы, как вписывается в армейские нормативы и его рост. Он не настолько велик, иначе его не взяли бы в армию. Ограничения можно преодолеть.

С вашим ростом в самолете

Неудобно быть в полете —

Ноги будут уставать —

Вам их некуда девать!

Для таких, как вы, людей

Не бывает лошадей,

А на флоте вы нужны —

Послужите для страны!16

Дядя Степа проходит по верхней границе нормы, оставаясь, однако, в ее пределах. Флот для него идеальное место службы, здесь питание обильнее, выдается по иным нормативам (традиционный флотский компот из сухофруктов, замена винной чарки, замечательно подчеркивает “детскость” дяди Степы, это — “сладкое”, третье блюдо, любимое ребятишками). И срок службы — на флоте увеличенный — для дяди Степы именно впору, следуя художественной логике образа.

Впрочем, и для своего времени рост героя не столь экзотичен, о чем свидетельствует реакция наблюдателей:

И однажды мимо моста

К дому восемь дробь один

Дяди-Степиного роста

Двигается гражданин.

Ни удивления, ни всплеска эмоций. И эпитет, предложенный автором, отнюдь не гиперболичен:

Кто, товарищи, знаком

С этим видным моряком?

Да, он — видный, то есть “рослый, статный, осанистый”17, а потому обращающий на себя внимание, заметный.

Внешний вид тоже кое о чем свидетельствует:

В складку форменные брюки,

Он в шинели под ремнем,

В шерстяных перчатках руки,

Якоря блестят на нем.

В армии, где существует постоянный дефицит одежды неходовых размеров, ему подыскали форму по росту.

Ситуация, обрисованная в этом эпизоде, вполне реалистична. Дядю Степу призвали на флот в 1935 либо 1936 году. Четыре года службы дают 1939-й или 1940-й, но именно в эти годы отслужившие положенный срок оставались в армии “до предстоящей войны”18, а получить отпуск дядя Степа, защищавший Ленинград, то есть воевавший вместе с другими моряками Балтийского флота, мог не раньше, чем ленинградская блокада была снята, значит, не прежде конца января 1944 года. Героя и вправду не узнали, потому что прошло слишком много времени, прежние ребятишки выросли, стали работать наравне со взрослыми, кто-то призван в армию, а нынешней ребятне дядя Степа неизвестен. Ведь минуло почти восемь лет19.

Он приглашает своих новых знакомых в гости.

Отдохну. Надену китель.

На диване полежу.

После чая заходите —

Сто историй расскажу!

Герой обещает рассказать про большой линкор “Марат”, почти наверняка не про чей-то чужой корабль, а про тот, на котором служил сам. Такой корабль — линкор, то есть линейный корабль — был самым крупным типом корабля в течение двух мировых войн — ему под стать.

Но очередной временной цикл завершался: линкоры в современных усло­виях не представляли серьезной боевой силы и потому снимались с во­оружения, а чуть позднее и просто уничтожались по указанию Н. С. Хрущева, видевшего в них символы сталинской эпохи.

Когда же дядя Степа поступил работать в милицию? И — что нас интересует куда больше — почему именно в милицию, а не, скажем, в пожарную охрану, не в спасатели на водах и т. п.?

Неопределенность, которая присутствует в начале второй части поэмы (действие тут отдалено во времени):

Кто не знает дядю Степу?

Дядя Степа всем знаком!

Знают все, что дядя Степа

Был когда-то моряком.

Что давно когда-то жил он

У заставы Ильича.

И что прозвище носил он:

Дядя Степа — Каланча, —

снята вставкой о войне с фашистами. Герой, если учитывать возраст, был демобилизован (не по ранению — ранен “немножко”, защищая Ленинград, кроме того, с серьезным ранением, тем паче с инвалидностью, его бы комиссовали, назначив минимальную пенсию) в 1945-м, самое крайнее — в 1946-м. И тогда же стал милиционером.

Тут следует вспомнить историю, годную в качестве наглядного примера. Ю. Никулина вызвали в райотдел милиции и спросили, почему он демобилизовался в мае, но еще не устроился на работу, тогда как на дворе сентябрь (дело происходит в 1946 году). Узнав, что его не принимают в театральные вузы, сказали — нам такие нужны: фронтовик, член партии, среднее образование. Никулин даже раздумывал, не воспользоваться ли предложением.

Но вопрос — почему пошел в милицию дядя Степа — пока остался без ответа. Субъективно все ясно, и спрашивать нечего. Он — патриот, о чем с некоторой напыщенностью (говорит-то с детьми) сообщает герой:

Я скажу вам по секрету,

Что в милиции служу

Потому, что службу эту

Очень важной нахожу!

Кто с жезлом и с пистолетом

На посту зимой и летом?

Наш советский постовой;

Это — тот же часовой!

Ведь недаром сторонится

Милицейского поста

И милиции боится

Тот, чья совесть не чиста.

Одно из значений слова “пост”: “…место или участок местности, на котором сотрудники милиции (постовые) выполняют обязанности по охране общественного порядка. Стационарный пост милиции выставляют там, где необходимо обеспечить постоянное присутствие сотрудников ОВД. При устройстве поста определяют его центр и границы. Центр поста находится в таком месте, откуда наиболее удобно вести наблюдение и оперативно принимать меры к предупреждению и пресечению правонарушений. Удаление границ от центра поста не должно превышать st1:metricconverter productid="300 м" 300 м /st1:metricconverter ”20.

Устройство такого поста идеально подходит для реализации свойств героя. Он словно “маятник”, свидетельствующий о ритмичности государственной жизни (пост, как указывалось, имеет центр и не слишком удаленные границы, в пределах которых и курсирует постовой). Впрочем, выполняет он и прежние функции, он все та же “раздвижная лестница” (возносит вверх малыша, заблудившегося в вокзальной толкучке), “подъемный механизм” (нагнувшись с моста, берет в охапку старуху, которую течение уносит на льдине вместе с корзиной белья), “наблюдательный пункт” (издали замечает озорника, обидевшего двух учениц).

Дядя Степа опять появляется там, где в нем существует нужда, — соблазнительно было бы сказать: как “deus ex machina”, но никакой неожиданности в его появлении нет, дядя Степа возникает с механической обязательностью — устраняет помеху и восстанавливает сбившийся ритм социального механизма. Например, в том случае, когда поломался светофор и никто — характерно, даже сотрудник ОРУДа, сидящий в стеклянной будке, — ничего не в состоянии сделать, герой приходит на помощь.

Рассуждать Степан не стал —

Светофор рукой достал,

В серединку заглянул,

Что-то где-то подвернул…

В то же самое мгновенье

Загорелся нужный свет.

Восстановлено движенье,

Никаких заторов нет!

После этого детвора его называет уже не “Маяк”, а “Светофор”.

Как видим, все функции героя, на уровне значимых эпизодов упомянутые в первой части, во второй дублированы, пусть и определены иным контекстом.

У дяди Степы — милиционера задача не карательная, а надзирательная, контрольная, и тем не менее за ним привычно закреплена функция регулирующая, отлаживающая, хотя в его должностные обязанности ничего подобного не входит: дядя Степа чинит светофор (становясь как бы новым предохранителем, который заменяют, чтобы прибор продолжал работать). Находясь на посту, он регулирует ту или иную житейскую ситуацию: помог потерявшемуся малышу найти маму, и “не распалася семья”, приструнил хулигана, который не хотел платить деньги в кассу, и тот заплатил.