Шестая койка и другие истории из жизни Паровозова - Алексей Маркович Моторов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Какой, говоришь, номер? Сто шестьдесят девятый?
Тот обреченно кивнул. Чего уж теперь.
Мужик, перехватив поудобней авоську, вдавил своим толстым пальцем кнопку звонка и принялся названивать в сто шестьдесят девятую.
«Только бы не открыли, только бы не открыли!» — молился я про себя, а он все звонил и звонил не переставая, с минуту, если не больше.
Дверь не открыли. Я осторожно, чтобы не заметил мужик, с облегчением выдохнул.
— Вот!!! Мы же сказали, что дома никого нет! — снова вступил приободрившийся Юрка. — А вы нам не верите!
Но не тут-то было.
— А ну, заткнись! Такой шантрапе, как вы, у меня веры нет, да и не будет! — молниеносно парировал мужик. Он секунду-другую размышлял и вдруг нажал на звонок соседней квартиры. И эта дверь конечно же открылась. Ну вот и конец.
На пороге показалась миловидная блондинка. Она с изумлением оглядела нашу дружную компанию. И правда было чему изумиться: здоровенный краснорожий дядька в шляпе, со свеклой в одной руке и двумя пацанами в другой.
— Скажите, — взволнованно начал наш экзекутор, — в сто шестьдесят девятой живет Саша?
Блондинка растерянно заморгала, приоткрыла было рот, но что-то мешало ей ответить сразу, и эта пауза показалась мне вечностью.
Я даже зажмурился.
И вдруг услышал:
— Да! Там живет мальчик Саша!
Я просто не поверил своим ушам, сердце мое бешено заколотилось, затем я украдкой посмотрел на Юрку и понял, что он ошарашен не меньше меня.
Мужик тоже малость обалдел, но быстро взял себя в руки.
— Я звоню-звоню, а там никто не открывает! — нажаловался он. — Мне бы с ним потолковать, с этим Сашей, а лучше с его родителями!
— Наверное, он сейчас с мамой гуляет! — предположила соседка этого Саши, и было видно, что она по-прежнему несколько озадачена. — Они обычно вечером гуляют, перед сном!
— Я вас очень прошу, обязательно поговорите с ним и с его мамой, чтобы они больше не пускали к себе этих оболтусов! — Мужик снова завелся и налился кровью, став опять синьором Помидором. Он подтолкнул нас поближе, чтобы соседка Саши смогла рассмотреть нас во всех подробностях. — Вы не представляете, что они тут устроили! Заявились к этому Саше, самого не застали, так на обратном пути чуть лифт нам не сломали!
Произнеся все это, мужик как-то вдруг сдулся, ослабил хватку, с секунду повременил и медленно, нехотя разжал руку. По всему было видно, что запал его кончился и ему, наверно, захотелось домой.
— Ладно, так уж и быть, шпана несчастная! Идите! — сказал он нам, мотнув головой в сторону лестницы. — Хорошо, что хоть про Сашу своего не наврали! Но чтоб сюда больше ни ногой!
Мы начали медленно отступать, одновременно приводя в порядок изрядно помятый гардероб.
— Вы все-таки не забудьте его маме сказать! — напомнил он блондинке. — А то потом сама же наплачется!
— Хорошо! — пообещала та. — Я обязательно ей скажу! Но…
Напоследок я оглянулся. Она стояла закусив губу, с сомнением качая головой. И наконец проговорила:
— Просто Саша ведь совсем маленький! Он только ходить недавно начал!
— Ну и что?! — не растерявшись, заголосил Юрка, мы уже были у спасительных ступенек. — Что здесь такого? Подумаешь, маленький! Если он маленький, нам что, дружить с ним нельзя?
Мужик от этой тирады как разинул рот, так и остался стоять с раскрытой варежкой.
Мы рванули вниз по лестнице, перелетая через ступеньки и целые лестничные марши, ставя рекорды по скоростному спуску, проносясь со свистом мимо людей, нестройной цепочкой идущих нам навстречу, и через полминуты вылетели на улицу. Очередь на лифт к тому времени выплеснулась далеко за пределы подъезда.
Я давно уже дедушка. Не подглядываю в окна к одноклассницам, не взрываю бомбы с магнием, не ворую репу с огородов. Но когда я прохожу мимо одного двенадцатиэтажного дома, мне очень хочется туда зайти, подняться на лифте, подойти к нужной двери, позвонить и, если откроет взрослый дядька, сказать: «Здравствуй, Саша, хоть мы и незнакомы, но однажды, много лет назад, самим своим существованием на этом свете ты мне очень помог. Большое тебе спасибо».
Этаж и квартиру я помню.
Москва, февраль 2020
Светофор у перекрестка
В четверг позвонил Андрей. И хотя мы об этом сто раз договаривались, и про звонок, и про четверг, а все равно было приятно.
— Привет! Я с почты звоню! — первым делом сообщил он. — По межгороду! Пять копеек минута!
Я настолько обрадовался его звонку, что не сразу понял: он меня поторапливает.
— Вот что, Алексей! — продолжала скороговоркой трубка. — Пора нам встретиться, как и планировали, чего тянуть!
Это «Алексей» мне тоже чрезвычайно понравилось, а то меня все больше Лехой зовут или даже Лешкой, а тут такое уважение, причем от парня на два года старше.
— Давай в кафе сходим! — как и полагалось взрослому человеку, взял на себя инициативу Андрей. — Ты в «Космосе» на улице Горького был? Не был? Ну это ты зря!! Отличное место, рекомендую! Лучшее в Москве мороженое!
Эх, вечно так, ну почему я с рождения живу в Москве, но понятия не имею, где тут лучшее мороженое, а Андрей — из далекого Монина и почему-то знает. Я даже немного расстроился. Но скорее всего потому, что я в восьмом учусь, а он в десятом. Ладно, я в его годы тоже все знать буду, может, и сам смогу так же легко и уверенно говорить: «Лучшее место в Москве, рекомендую!» И от этой мысли мне стало хорошо. Но в кафе идти это как-то, прямо скажем, волнительно, да и деньги нужны, а у меня ни копейки.
— Значит, так и сделаем! — решительно произнес Андрей, не давая мне опомниться. — Встретимся в это воскресенье, прям у входа, без десяти десять. Там если к открытию подойти, всегда сразу попасть можно!
Я даже не успел ничего промямлить, как Андрей нетерпеливо — все-таки пять копеек минута! — заключил:
— Ну что, договорились? Без десяти десять, и не опаздывай!
Хотя с начала разговора мне не удалось произнести ни слова, он правильно решил, что я согласен. И действительно, у меня и в мыслях не было отказываться.
— Тут вот какое дело. — Андрей немного замялся, и я это почувствовал. — Нас трое будет, со мной еще Игорек подъедет и Саня, ну ты их помнить должен!
Да, разумеется, помню. Нормальные ребята, конечно, пусть и они подтягиваются.
— Я еще знаешь, что подумал, — добавил
