Шестая койка и другие истории из жизни Паровозова - Алексей Маркович Моторов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Полюбовавшись на все это напоследок, я исполнился решимости наконец вылезти из-за парты и отправиться в туалет третьего этажа, где всегда перекуривали старшеклассники, как вдруг за спиной услышал:
— Ой, пакет.
Я вздрогнул от неожиданности и оглянулся. За мной стояла Анька Ватолина и как завороженная смотрела на расстеленный на парте «Дикий пляж». Как это я ее не заметил?
— Ну да, Анька, пакет!
Она смотрела, не отрывая глаз, не двигаясь и даже не дыша.
— «Дикий пляж», фирменная вещь! Нравится?
— Да! Очень! Я такой несколько раз видела! — все так же не отводя взгляда, тихо сказала она. — И с тех пор о нем мечтаю! У меня такого никогда не будет.
Я взял пакет и протянул его Аньке:
— Забирай!
Мне ли не знать, что такое мечта.
— Подожди, да как же это! — не решаясь взять, все бормотала она. — Так нельзя, они же страшно дорогие, я слышала!
— Анька, это всего-навсего пакет! Да если хочешь знать, некоторые в них картошку носят! — Я почти насильно всучил ей этот несчастный «Дикий пляж». — Держи!
И уже от дверей класса радостно прокричал:
— Да у меня такого добра — навалом!
В ту же минуту я ощутил такое освобождение, что просто петь захотелось, одновременно испытывая невероятную благодарность Аньке за эту мою свободу. Только под конец занятий до меня дошло: денег-то как не было, так и нет, но теперь я еще и пять рублей Вовке должен.
А воскресенье не просто маячило, оно уже завтра наступало, и надо было что-то срочно решать. Конечно, можно было придумать какое-нибудь безотлагательное дело, наврать, что ночью прорвало трубу или, наоборот, что случился пожар, на крайний случай сказаться больным. А еще можно было просто сообщить, что передумал. Точно, раньше хотел, а сейчас передумал, и отстаньте все от меня. Вовка именно так бы и поступил, и никто бы не вздумал его осуждать.
Но я ведь целую кучу людей подведу. Меня ребята из Монина ждать будут. Андрею аккорды еще когда обещал записать. Девчонкам сказал, что их не брошу. А если прийти завтра и честно признаться, что у меня с деньгами напряг? Ведь можно и просто посидеть, что я, мороженого не видел? К тому же они же нормальные ребята, могут и угостить в складчину, да и девчонки наверняка скинутся по полтиннику.
Нет, так нельзя. Несолидно. Вот Андрей меня Алексеем называет, считает взрослым человеком, а я припрусь такой — угощайте меня! А они возьмут и всё расскажут тому противному очкарику, сыну особиста, а он, как всегда, скривит рожу: мол, а я вам что говорил?
И вдруг у меня созрел план. Я тут же позвонил маме на работу, и когда ее позвали, выпалил:
— Мам, я сегодня у бабы Ани переночую, а то мы завтра с ребятами хотим по центру погулять, пока еще не решили точно, куда пойдем, но, может, и в Пушкинский музей сходим.
Если врать, так уж чтоб красиво.
В жизни бабы Ани было много событий, но рассказать о них она совсем не умела.
Спрашиваю я ее, к примеру, каким человеком был последний граф Шереметев, в чьем особняке они с дедом Никитой жили, а баба Аня неизменно отвечает:
— Ну как каким? Графом и был! Посмотришь на него, сразу видно — граф!
Интересуюсь уличными боями юнкеров с красногвардейцами осенью семнадцатого, в который раз слышу:
— Мы тогда в подвал спустились, а наверху бухало-бухало!
Про войну вопросы задаю и в тысячный раз получаю одно и то же:
— Тогда Багирова с четвертого этажа бомбой убило, он на крыше стоял, зажигалки тушил, а тут бомба. Потом его кишки вон на том дереве висели. — И пальцем на большую липу во дворе показывает.
У нее даже порядок слов никогда не менялся, будто на пластинку кто-то записал.
Когда в пятом классе я вступил в отряд «Красных следопытов» и собирал воспоминания ветеранов и тех, кто просто застал войну, ух как же я с бабой Аней намучился!
А еще она была очень доверчивая, ее даже неинтересно было разыгрывать. Вот, помню, давно, я еще в первом классе учился, начался партийный съезд. И неделю, а то и больше с раннего утра до позднего вечера шли трансляции выступлений вождей. А баба Аня всегда включала радио и телевизор на полную громкость, видимо боясь пропустить что-то необычайно важное. И создавалось полное впечатление, что Брежнев стоит на пороге нашей комнаты и знай себе бубнит! Тогда я незаметно позвонил своему приятелю, подговорил, чтобы тот поднес свой телефон к радиоприемнику, протянул трубку бабе Ане и воскликнул:
— Бабушка, ты только послушай, Брежнев и по телефону говорит!
Баба Аня с минуту слушала, а потом сокрушенно покачала головой:
— Надо же! Теперь до нас и дозвониться никто не сможет!
Вот почему мне пришло в голову поехать именно к ней. Я решил попытаться сыграть на ее доверчивости.
— Бабушка! — проникновенно начал я. — Завтра в филармонии будет концерт, там такие музыканты будут выступать, я всю жизнь мечтал их послушать! Но билеты остались самые дорогие, по пять рублей!
На этом и строился мой расчет. На бабу Аню такие слова, как «филармония», «консерватория», «драмтеатр», оказывали действие магическое.
— По пять! — изумилась баба Аня, прижав руку к груди. — Батюшки! Да что ж это за музыканты такие!
К подобному вопросу я не был готов, а времени что-то придумывать уже не было, поэтому я и выпалил:
— Это лучшие музыканты, английские, Deep Purple называются!
— Английские? — с явным уважением произнесла баба Аня. — Ну, даже не знаю.
Это означало, что она клюнула и дело за малым.
— Ты же мне всегда по пять рублей ко дню рождения даришь, а в этом году можешь ничего не дарить, только дай мне сейчас на билет!
— Точно музыканты хорошие? — напоследок поинтересовалась баба Аня, и я понял, что она это делает больше для порядка, а на самом деле решение принято. — Ну, даже не знаю! — повторила она.
— Лучшие! — горячо заверил ее я, не давая опомниться и воображая, что было бы с бабой Аней, если бы ей, не дай бог, завели «Звезду автострады». — Сама знаешь, в филармонию плохих приглашать не станут!
Бабушка прошла в комнату, открыла шкаф, достала из-под стопки белья ключ, подошла к комоду, отперла второй ящик сверху. И там уже из-под другой стопки
