Стальная память - Евгений Евгеньевич Сухов

– Я где-то прочитал, что в Америке одного делового[74] поймали по изображению, которое застыло на сетчатке глаза банкира, которого этот деловой порешил на деле, – со значением промолвил лощенок. – А кого эти мусора видели последними? Нас, – тоном, каким учитель объясняет ученикам новый параграф из учебника, произнес Костян. – Наши изображения могли остаться в их глазах. Так вот, – ухмыльнулся он, – я эти изображения удалил. Вместе с глазами, – хохотнул Костян.

Долгих хмыкнул. Шмат, по своему обыкновению, промолчал. Бабаев – отвернулся.

Далее по пути им не встретился ни один прохожий: тяжелые военные годы отбили настроение у горожан бродить по ночам по улицам города. Да и по вечерам люди, не занятые на работе, предпочитали сидеть дома: пища и кров приобрели в годы войны особую ценность. А на улице что? Темень, холод. Да еще, не ровен час, напорешься на каких-нибудь бандитов, так судьбу благодарить будешь, если целый домой вернешься. Так что к дому барыги Чуприна подъехали, похоже, никем не замеченные. На этот раз барыга препираться не стал, молча открыл ворота и впустил всю братию вместе с подводой во двор.

– Мы тебе вон сколь добра привезли, – вполне добродушно сказал барыге Долгих. – Покуда мы в баньке твоей устраиваться будем, глянь вон на то, – кивнул Жорка на скарб, лежащий на подводе. – Прикинь по цене, на что слам наш потянет. Ну и заходи к нам, побазарим по-свойски…

Скарб, взятый у бывшего партийного чинуши (помимо денег, конечно), Чуприн принял всей кучей. К цене, что он давал за посуду и носильное шмотье, особых претензий не имелось. А вот касательно дорогих наручных часов, рыжья да сверкальцев, каковых набиралось аж две полные горсти, Долгих с барыгой малость поторговались, и Чуприну пришлось к названной сумме с большой неохотою накинуть еще пару тысчонок. После чего Долгих с корешами улеглись почивать, а Михаил Никодимович Чуприн отправился до хаты подсчитывать предполагаемый барыш, который обещал быть немалым. Раненько поутру бандиты съехали от барыги и разошлись каждый в свою нору, сговорившись встретиться на малине через пару недель.

– Спешить с делами не будем. Все-таки ментов грохнули, а не володю[75] какого-нибудь, – объяснил подельникам затяжной перерыв в налетах Долгих. – Пусть с легавых семь потов сойдет вместе со спесью, покуда они нас ищут. Да и мы аккурат пар повыпустим… высовываться не станем.

Глава 17

Двое подозреваемых в деле – уже неплохо

Первым предложением нового начальника отдела по борьбе с бандитизмом городского Управления милиции было усиление уличных патрулей, что почти сразу принесло плоды. Правда, неутешительные. В одну из осенних ночей конный патруль, состоящий из двух милиционеров-фронтовиков, заметил груженую подводу. Процессия выглядела очень подозрительной, всадники спешились и потребовали у неизвестных четверых мужчин, сопровождающих несколько мешков, чемодан и саквояж, предъявить документы, на что двое неустановленных лиц выхватили оружие и несколькими выстрелами убили обоих служителей правопорядка. А один из них, самый молодой и щегольски одетый, что правил лошадьми, ножом выколол милиционерам глаза.

Все эти подробности сообщил новому начальнику отдела по борьбе с бандитизмом майору Щелкунову свидетель Иван Федорович Воронков, который во время нападения на милиционеров топал к реке ставить на ночь «морды» на окуней и плотву. В какую-то минуту ему приспичило, и он сошел с дороги за кусты, чтобы справить малую нужду. В тот самый момент мимо него проехала подвода. Вскоре к подводе подъехал конный милицейский патруль, и она остановилась. Воронков хорошо слышал, как, спешившись, милиционеры потребовали у четырех мужчин, что ехали на подводе, предъявить документы. Выходить из своего укрытия свидетель Воронков не стал, опасаясь, что милиционеры привяжутся и к нему, и почти сразу же услышал выстрелы. Их было три. Потом все стихло. Когда Воронков осторожно выглянул из своего укрытия, то увидел, что самый молодой из мужчин, одетый как на праздник, выкалывает скорее всего ножом милиционерам глаза. А потом подвода уехала.

Как только повозка скрылась, Воронков вышел из укрытия и заторопился домой. Было не до рыбалки. Его всего трясло. А утром он отправился в милицию, где его тотчас принял начальник отдела по борьбе с бандитизмом и дезертирством.

– Вы кого-нибудь запомнили? – напрягся майор Щелкунов. Только что Виталию Викторовичу сообщили об обнаружении трех трупов в трехкомнатной квартире дома на улице Максима Горького: один мужчины и два женщин. Пожилой мужчина и пожилая женщина были убиты точными ножевыми ударами в сердце, причем мужчина получил смертельное ранение, точь-в-точь подобное тем, что получили девочка Оленька из второго барака по улице Сталинградской в городском поселке имени Серго Орджоникидзе и старик сторож с продовольственного склада противотуберкулезного госпиталя ветеранов войны.

– Только молодого удалось более или менее разглядеть, – подумав, ответил Иван Воронков. И добавил, понизив голос: – Когда он выкалывал глаза милиционерам.

– А молодой – это сколько лет? – задал уточняющий вопрос майор Щелкунов.

– Меньше двадцати – определенно, – ничуть не сомневаясь, произнес Воронков.

– Описать его сможете? – последовал новый вопрос начальника отдела по борьбе с бандитизмом городского Управления милиции.

– Да, пожалуй, смогу, – прозвучал ответ, которого Виталий Викторович очень ждал.

– Зинаида Борисовна, – обратился Щелкунов к младшему лейтенанту Кац, что сидела поодаль и записывала в протокол показания свидетеля Ивана Воронкова. – Проводите свидетеля в кабинет экспертов-криминалистов. Пусть с его слов составят подробный словесный портрет этого молодого… садиста. Пусть разошлют его во все отделения милиции и каждому участковому для обнаружения и поимки бандита.

– Есть, – коротко ответила Зинаида Борисовна.

По настоянию нового начальника отдела, – пока что временно, – Кац была прикомандирована к группе по розыску и ликвидации новоиспеченной, но по своим деяниям уже зарекомендовавшей себя особо опасной банды. (Виталий Викторович хотел было оформить ее перевод в свой отдел на постоянную работу, да с ходу это сделать не получилось.)

Майор Фризин разрешил Щелкунову включить в группу парочку сотрудников по своему усмотрению, которые были бы полезны делу, чем тот не преминул воспользоваться. Правда, майор Фризин не позабыл предупредить, что спрашивать за результат будет строго, несмотря на личное к нему расположение. Майор Щелкунов и включил в свою группу бывшего прокурорского следователя младшего лейтенанта Зинаиду Кац и оперуполномоченного Валентина Рожнова, которому частенько поручал сложные задания, и тот с ними успешно справлялся.

Первое задание для Кац и Рожнова касалось демобилизованного по ранению фронтовика старшего лейтенанта Юрия Шматова. Зинаиде Борисовне снова поручалось опросить соседей бывшего батальонного разведчика Шматова по поводу его отлучек из дома, чтобы сопоставить их с днями совершения преступлений