Эзотерическое подполье Британии. Как Coil, Current 93, Nurse With Wound и другие гениальные сумасброды перепридумали музыку - Дэвид Кинан

Дэвид Тибет на фоне фигурок Нодди

Несмотря на свою мощную ауру, Асвинн была совершенно не от мира сего. Однажды приятель одной из квартиранток остановил ее у двери в ванную, предупредив, что ей не стоит туда заходить, потому что у его подружки «очень плохая привычка». «Ты что имеешь в виду? – взревела Асвинн. – Она что, пердит в ванной?» Распахнув дверь, она увидела лежащую без сознания девушку с иглой в руке.

«В то время я все время видела периферийным зрением какую-то темную фигуру, – говорит Макдауэлл. – Она возвращалась каждые девять лет. Я рассказала об этом Фрейе, а та ответила, что девять – число Одина, поинтересовавшись, как фигура выглядит. Почему-то она решила, что меня преследует Один, и принялась носиться по дому, топая ногами и крича: „Один, чертов ублюдок! Я твоя жена, а ты мне никогда не показывался!“ Я подумала: может, не стоит так на него ругаться?»

«Когда Тибет жил у меня, к нам заходил его друг Хильмар, который был жрецом Асатру, поэтому однажды я начала распевать руны, чтобы впечатлить его, – вспоминает Асвинн. – Хильмар взглянул на Тибета и сказал: „Тебе надо это записать“. Я решила, что он просто издевается, но Тибет действительно записал эти песнопения, немало поспособствовав моему успеху и дальнейшему духовному развитию. Он катализатор. Всякий раз, когда человек со скрытым потенциалом встречается с Тибетом, что-то происходит и его сознание меняется». Напевы Асвинн прозвучат на Swastikas For Noddy, а ее знаменитое заклятие – «Проклинаю к чертям всех, кто сейчас в правительстве» – будет открывать многие концерты Death In June.

Многочисленные прибабахнутые обитатели дома пытались жить как единая коммуна, и только один Тибет был освобожден от периодической поварской повинности, поскольку оказался в этом совершенно безнадежен. «Он был очень милым и преданным, – говорит Асвинн, – но никогда не готовил. Однажды пришла его мама и приготовила нам всем обед вместо него». «Мы отлично ладили, – вспоминает Тибет. – Фрейя – замечательный человек, но ее дом был диким местом. Иногда она, если была в игривом настроении, начинала посреди ночи колдовать, колотить в барабан и призывать Одина, вырезая руны на своем теле. Интересное было время». К ним часто заходили гости: Стэплтон и Роджерс, Роуз Макдауэлл, Би, Энни Энксайети и Хильмар.

Дженезис Пи-Орридж и Дэвид Тибет

Это был очень наркотический период. Тибет постоянно торчал на спидах и кислоте, практически лишившись сна и регулярно галлюцинируя. Однажды ночью, когда он поднялся на крышу дома Роуз в Масвэлл-хилле, ему привиделся Нодди, распятый в небе над Лондоном. «Нетрудно догадаться, какой эффект это на меня произвело, – признавался он мне в 1997 году. – На следующий день я бросился скупать Нодди. Прежде я интересовался Нодди не больше любого другого человека, читавшего книжки о нем в детстве. Я принимал столько спидов, что меня переполняла энергия, поэтому колесил по магазинам и возвращался с целыми ящиками, забитыми всякой всячиной, связанной с Нодди. Коврики, кружки, кувшины – я просто скупал все подряд. В конечном счете я начал расхаживать по Лондону в красном колпаке Нодди с колокольчиком. Наверное, не лучшее решение с точки зрения моды… В общем, я был без ума от Нодди». Полученное им на крыше откровение Тибет положил в основу своей безумной «кукольной теологии», в рамках которой Нодди, символ невинности и идиллии детства, страдал до скончания веков за грехи взрослого мира. Это стало основой знакового альбома Swastikas For Noddy 1987 года, на котором Тибет окончательно порвал с «индустриальным» прошлым и начал погружение в «апокалиптический фолк и менструальные песни».

«Для меня, – продолжает Тибет, – Нодди был воплощением невинного детства. Какую самую неподходящую вещь можно ему подарить? Я решил, что свастику. Так и появился Swastikas For Noddy. Мне казалось, что Нодди… дело в том, что я тогда был постоянно под спидами… в общем, что это настоящая гностическая икона. Примерно тогда же я заинтересовался Панчем и Джуди и серьезно думал, что… конечно, у меня было не все в порядке с головой… в общем, сначала я решил, что Нодди – это гностическое божество, и был в нескольких шагах от того, чтобы начать поклоняться Панчу и Джуди. Я долго был одержим Христом, потом увидел Нодди распятым на небесах, а раз Иисус был Богом, значит, Нодди тоже Бог, он как бы Гоcподди. В моем сознании множились образы и родилась целая кукольная теология».

Тем временем Марк Монин из Laylah Records пригласил Тибета в Бельгию записать сольный альбом. Стремясь вырваться из тяжелой обстановки Тафнелл-парка, Тибет уговорил Хильмара и его друга Джеймса Фостера (Фоза) из The Monochrome Set отправиться вместе с ним. «Когда мы осознали, что начинаем пить с самого пробуждения в семь утра, стало ясно, что пора валить, – писал он в аннотации к диску Meet Their Waterloo. – Кроме того, нам обоим до смерти надоело встречать дома у Фрейи людей, называвших себя реинкарнацией Кроули. Все они жили в сквотах, на пособие, без подружек – вряд ли Зверь вселился бы в таких для следующей жизни. Если б мы еще услышали словосочетание „сексуальная магия“, это было бы последней каплей».

Current 93. Слева направо: Тибет, Роуз Макдауэлл, Хильмар Ёрн Хильмарссон, Стэплтон. Квартира в Тафнелл-парке, Лондон, 1987 год

Хильмарссон продолжает: «Большинство девушек, появлявшихся в доме в Тафнелл-парке, были преданными служительницами богини Галадриэль[118] и находились в поисках чего-то высокого и духовного, что имело мало общего с двумя отбросами, которые большую часть времени валялись на полу, стонали и спорили о музыке. Постоянные пьянки на этаже Дэвида то и дело сопровождались явлением очередного безумца: Короля ведьм, реинкарнации Кроули, прямого потомка и духовного наследника короля Артура, только что расшифровавшего романы Мэлори и узнавшего местонахождение Экскалибура (или сочетания всех троих). Я был впечатлен энциклопедическими знаниями Дэвида о малоизвестных группах 1960-х, в которых сам себя считал специалистом. И поражен тем фактом, что он был способен пропеть любое гитарное соло, какое бы я ни вспомнил. Сочетание ностальгии по 1960-м и встреч с людьми, которые были необычными даже по меркам Сада Гэндальфа[119] в его лучшие годы, в конце концов подтолкнуло нас к тому, чтобы выдумать группу, которой на самом деле никогда не существовало. Мы придумали ей бэкграунд, изобилующий помпезными названиями песен и липовым мистицизмом. Так были посеяны семена The Aryan Aquarians». Плодом этого стал абсолютно бездарный альбом Meet Their Waterloo 1986 года. Назвать его «индустриальным диско» – значит уже перехвалить. Эта невнятная мешанина из дешевой драм-машины Casio и плаксивых ритмов нью-вейва с примесью кантри (My Secret Gardener с мучительными завываниями Ники Моно) звучит как произведение пьяниц, впустую просадивших студийное время. «К сожалению, это худший из альбомов, в которых я когда-либо участвовал», – подтверждает Тибет в аннотации к переизданию. Иногда наркотики бессильны.

Тибет и Нодди. Тафнелл-парк, 1989 год

«Spiral Insana довела меня до слез», – признается Эдвард Ка-Спел, давний друг Стэплтона. Неудивительно. Это одна из самых сильных пластинок Nurse – полная извечной меланхолии, совершенно безотрадная запись с яркой, змеевидной электроникой. Несмотря на попытки Стэплтона абстрагироваться от процесса создания музыки, все его пластинки в той или иной мере автобиографичны. Эта – в особенности.

По иронии, наиболее личный альбом Стэплтона возник в результате его первого контракта со звукозаписывающей компанией. В середине 1980-х The Legendary Pink Dots заключили договор с Torso Records, которые предложили оплатить Стэплтону расходы на следующую запись в размере 3000 фунтов – огромный аванс по тем временам. Однако необходимость сочинять музыку в соответствии с контрактными обязательствами усложняла процесс. «Каждые три-четыре недели ко мне приходил их представитель и слушал, что я успел записать, – рассказывает он. – Spiral Insana представляла собой черт знает что, пока я не собрал все воедино и не отредактировал так, как хотел. Если поставить отдельный фрагмент, человек ничего не поймет. Это полный хаос. Поэтому они были очень раздосадованы. Я же, когда доделал альбом, остался крайне доволен. Мне он понравился, а вот им – вряд ли». «Наркотики определенно влияли на музыку Стива, – считает Химанн. – Она сильно изменилась, когда он перестал употреблять галлюциногены, то есть после переезда в Ирландию. Spiral Insana – один из последних его альбомов, сочиненных под психоделиками – это можно