Эзотерическое подполье Британии. Как Coil, Current 93, Nurse With Wound и другие гениальные сумасброды перепридумали музыку - Дэвид Кинан
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Слизи познакомился с Берроузом в 1977 году, работая вместе с Джоном Харвудом над дизайном лондонского магазина BOY. Оказавшись по делам в Нью-Йорке, он навестил Берроуза в Бункере – бывшем помещении Юношеской христианской ассоциации в Бауэри. Он показал писателю фотографии его оформления в BOY. Обсуждая возможность их включения в фотоальбом, который тогда составлял Берроуз, они выпили бутылку водки. Через два года Слизи и Пи-Орридж по нуждам Throbbing Gristle приехали к Берроузу в его новый дом в Лоуренсе, штат Канзас, чтобы покопаться в его архиве пленок со всевозможными экспериментами. Писатель хранил целую гору катушек в коробках из-под обуви. Самые интересные находки они издали в 1981 году под названием Nothing Here Now But The Recordings на Industrial Records. «Берроуз – первый писатель, который показал мне, что можно иметь моральную и философскую систему, выходящую за рамки общепринятых норм, но при этом работоспособную и осмысленную. Это во многом касается сексуальности, но в той же мере – политики, отношений и многого другого, – говорил Слизи Бибе Копфу в 1997 году. – Вся жизнь Берроуза проходила за пределами общепринятого, и тот факт, что он мог жить так и писать об этом, оказал невероятное влияние на меня». Копф поинтересовался, как бы он определил моральную и политическую систему Берроуза, которую перенял. «Отрицание всего, что связано с христианством, средним классом и гетеросексуальностью, – отвечал Слизи. – Больше всего в творчестве Берроуза мне нравится, что он практически полностью отверг гетеросексуальный секс и отношения, заменив их чем-то, что было его собственным, чем-то… как прилагательное от „пан“?» Бэланс подсказал: «Пан, пан, пан… пандрогинный? Пандрогиния?» «В общем, тем, что было его собственным творением, никак не связанным с американским гомосексуальным образом жизни, который в последние годы крайне распространился, став весьма ограничивающим, контролирующим и печальным, – продолжал Слизи. – Американцы много боролись, потому что их культура очень гомофобная и фанатичная, но средства, которые они использовали для борьбы с этим, сами приобрели вид конформизма и уступок, что, с моей точки зрения, говорит о полном поражении».
«Мое восприятие работ Берроуза заключается в том, что в духовном мире его книг нет никакого самосознания, интеллектуализации или современности, – объяснял Слизи. – Время его книг не является отравляющей реальностью настоящего. Это иное время, то же самое, куда вы попадаете, когда охвачены сексуальной страстью, поскольку то, что вами руководит в этот момент, не имеет отношения к сознанию, а целиком физическое и эмоциональное, если вы всё делаете правильно. На мой взгляд, это время лучшего секса, когда вы полностью во власти эротики и ваше поведение ничем не напоминает какого-нибудь бухгалтера из Бекслихит. Это поведение человека, чье бытие источает сексуальность, влечение и вожделение. Именно в таком состоянии мы записываем музыку, поскольку лишь в нем рождается страстная, инстинктивная, неосознанная связь с вещами, определяющими звук».
Coil возобновили дружбу с Берроузом в 1992 году, когда Слизи работал с индастриал-группой Ministry над их клипом Just One Fix. Слизи спросили, может ли он пригласить Берроуза сняться в нескольких сценах, и, когда тот согласился (исключительно ради денег), Coil воспользовались возможностью навестить его и сделать несколько записей для себя. Бэланс попросил Берроуза зачитать составленный им текст из отдельных фраз и слов, которые они могли бы монтировать в разных комбинациях. Они так и не использовали этот материал. «Он был само очарование, – вспоминает Слизи. – Такой же неразговорчивый, как мы. Ему вполне достаточно следить за тем, чтобы у гостей была выпивка, а самому просто сидеть и наблюдать за своими кошками, почти не разговаривая. Это не было недружелюбием – скорее в его поведении было что-то шаманское. Иногда мы беседовали, но всегда в качестве исключения».
«В четверг вечером, когда он возвращался из своей клиники, где принимал метадон или героин, Берроуз танцевал как ребенок, распевая песни о любви к астронавтам, – добавляет Бэланс. – В эти дни он был великолепен. Уровень его экстраверсии напрямую зависел от того, сколько времени прошло с полудня четверга». В ту поездку Бэланс захватил книгу «Кот внутри» для автографа. Берроуз подарил ему ус своего кота, вложив его на первую страницу.
Несмотря на пренебрежение Стэплтона к саморекламе (или парадоксальным образом благодаря ему), к 1985 году культ Nurse достиг международного масштаба: по всей Европе начали возникать группы, работающие в том же сюрреалистическом антимузыкальном стиле. Одной из первых стала группа Кристофа Химанна и Ахима Флаама Hirsche Nicht Aufs Sofa, что неудачно переводят как «Лось без дивана». Миф об их основании гласит о такой же случайной встрече, как у Стэплтона и Фозергилла. Флаам и Химанн разговорились о Throbbing Gristle и Pere Ubu над коробкой с уцененными пластинками в музыкальном магазине их родного города Ахена в Германии. Флаам только что приобрел клавиши Korg MS-20 и позвал Химанна сделать запись. «Я говорю ему: „Я ведь не умею ничего, никогда этим не занимался“, – вспоминает Химанн. – А он в ответ: „Да кого это волнует, давай просто запишем“. Нас вдохновляла работа Слизи в TG, особенно то, как он использовал пленки, помещая голоса реальных людей в странные ситуации. Мы пытались это повторить, но безуспешно. Нам не удалось сделать никаких интересных записей, хотя мы целыми днями искали сюжеты. Несколько раз дело едва не кончилось дракой».
«Мы были большими фанатами Whitehouse, но, когда услышали Insect and Individual Silenced, все встало на свои места, – продолжает он. – Это единственный альбом Nurse, который тогда продавался в Германии, но он был невероятно интересным, поскольку не имел какой-то определенной темы. У Throbbing Gristle и Whitehouse были вполне однозначные сюжеты, Nurse же обладали какой-то тайной, и это привлекало к ним людей. Кроме того, обложка была великолепна и заставляла задуматься: почему они это делают, что это вообще такое?» Nurse быстро заменила Whitehouse и Throbbing Gristle в качестве главного источника влияния на HNAS. Как только Химанн и Флаам обзавелись первым альбомом, они начали слушать группы из сопровождавшего его знаменитого списка, внимательно знакомясь с предысторией немецкого рока.
Химанн вступил в переписку с Уильямом Беннеттом, после того как наткнулся на старый выпуск Kata и решил присоединиться к недолговечной «политической партии» Беннетта NUPA. Он послал заявку, но Беннетт вернул ее, сказав, что тот опоздал: NUPA была закрыта в 1982 году. «Мы с Ахимом думали, что образы Whitehouse были шуткой, – говорит Химанн. – Если бы они действительно хотели донести какое-то послание, то играли бы другую музыку. Были бы похожи на Queen или Малера – на что-нибудь, что нравится людям. Казалось очевидным, что это осиное жужжание не призвано манипулировать людьми. Это комедия, шутка на грани, которую прежде никто не решался рассказать». Химанну особенно нравился альбом Dedicated To Peter Kurten 1981 года и трек «DOM», который он взял в качестве названия собственного лейбла. Беннетт дал Химанну адрес Стэплтона, и тот немедленно написал ему, попросив прислать какой-нибудь трек для сборника Ohrenschrauben[110], дебютного релиза Dom. «Хорошо помню день, когда получил первое письмо от Стива, – рассказывает Химанн. – Он писал, что с радостью пришлет трек и сейчас как раз работает над одним, „The Poo-Poo Song“. Кроме того, предложил свою помощь в создании обложки. Трек, который он прислал, был замечательным, как и обложка». Следуя традиции сборников United Dairies (вроде An Afflicted Man’s Musica Box 1982 года, помимо Nurse включавшего Foetus, AMM и Anima), Химанн пытался объединить на Ohrenschrauben европейский, британский и американский авангард. К Whitehouse, Current 93 и Nurse присоединились Organum, The New Blockaders и Vagina Dentata Organ, а также немецкая фри-электронная команда P16 D4 и психотический американский нойз The Haters.
После выпуска альбома Химанн и Стэплтон стали регулярно переписываться. В апреле 1985 года, получив приглашение погостить в Ахене, Стэплтон и Дидо безо всякого предупреждения появились у дверей родительского дома Химанна и остались на три дня. Они хотели устроить ему сюрприз – по счастью, родители Химанна как раз были в отпуске. Стэплтон привез ему подарок – пленку с недавно записанным альбомом Sylvie and Babs Hi-Fi Companion.
