Эзотерическое подполье Британии. Как Coil, Current 93, Nurse With Wound и другие гениальные сумасброды перепридумали музыку - Дэвид Кинан
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда Троуэр впервые поставил Баркеру Scatology, его поразил скрытый эротизм «The Sewage Worker’s Birthday Party» и «Cathedral In Flames». Позже он описывал Coil как «единственную группу, чью музыку выключал, потому что мне становилось не по себе». Троуэр немедленно организовал встречу, и Баркер навестил Coil в Чизике. Особенно он поладил со Слизи, разделявшим многие его интересы, так что большую часть вечера они копались в порноколлекции Кристоферсона. По словам Троуэра, интерес Баркера был не просто любительским. «Он пришел в полный восторг от порножурналов Слизи, – утверждает он. – Не было ничего чересчур странного или извращенного, что его не заинтересовало бы. Больше всего его восхитили хардкорные американские журналы о пирсинге вроде Piercing Fans International Quarterly. Они разглядывали снимки генитального пирсинга, который в то время был полнейшим андеграундом: дикие вещи вроде раздвоенных членов со множеством проколов. Клайв запомнил все это и позднее отразил в образном ряде „Восставшего из ада“. Он шутил, что хотел назвать фильм „Садомахозисты из могилы“».
«Клайву явно нравился Стив, – говорит Бэланс. – А Стив был не против его покровительства, пребывал в затянувшейся эйфории, все ему показывал. Клайв, очевидно, стал для него кем-то вроде учителя – или скорее мучителя. Он заходил к нам несколько раз и крал все наши идеи. Мы показывали ему кучу садомазохистских журналов, из которых он брал образы для своих персонажей, например Пинхеда». В середине 1980-х пирсинг еще не был мейнстримом и представлял собой сексуальную революцию в миниатюре. Фотографию члена Слизи даже напечатали в журнале Forum, на страницах которого раньше никогда не бывало проколотых гениталий.
В своей изначальной форме «Восставший из ада», носивший название «Адское сердце», был абсолютно английским фильмом. Его действие происходило в старом доме на севере Лондона в тени серых эстакад и было наполнено грубыми спецэффектами. После встречи с Coil Баркер пересмотрел сценарий, добавив увиденные в журналах садомазохистские элементы. Он попросил Coil написать саундтрек к фильму. Для начала они дали Баркеру кассету с сырыми записями, чтобы ее слушали актеры на съемочной площадке для обретения правильного настроения. Но в самый разгар съемок американские дистрибьюторы New Line решили, что хотят от фильма чего-то совсем другого. Баркер был поставлен перед выбором: либо работать с отснятым материалом, либо согласиться с пожеланиями дистрибьюторов в обмен на больший бюджет. Внезапно Coil оказались за бортом.
«Так он продал душу, – говорит Бэланс. – Заключил сделку с дьяволом. Фильм превратился в голливудское барахло со всеми этими лучами света, пробивающимися сквозь половицы, и репликами вроде „Иди к папочке“. Он выбрал деньги и сделал на них успешную карьеру, а мы – нет». Троуэр не так резок. «В первой версии спецэффекты были действительно так себе, – говорит он. – Воскресший Фрэнк выглядел довольно нелепо. В середине съемок из Штатов прилетели продюсеры New Line и увидели отснятое. Думаю, до этого они воспринимали фильм как нишевой и коммерчески маловыгодный. Увидев же первую половину, они поняли, что работа Клайва может стать мейнстримной. К сожалению, ему сделали предложение, от которого он не смог отказаться: замени эту авангардную группу типовым голливудским симфоническим саундтреком – и мы выделим деньги на пересъемку слабых спецэффектов. Были и другие требования, приведшие к тому, что атмосфера фильма оказалась и не британской, и не американской, особенно в дубляже, которому был нанесен главный ущерб. Клайв разрывался между авангардным видением, с которого он начинал, и коммерческими соблазнами New Line. Никто из нас в Coil особо не удивился, когда он предпочел деньги. Не хочу, чтобы это звучало стервозно, но просто было заметно, что он мечется между андеграундной чувствительностью и популизмом. Как показала вся его карьера, он последовал за своей подлинной музой, избрав массовое признание и игры, в которые играют популистские художники. Стоит все же признать, что и в тех случаях, когда человек начинает как аутсайдер, порой он гораздо лучше подходит для жизни в мейнстриме, даже если сохраняет некоторые странности. Сейчас он сотрудничает с Disney». В результате Coil выпустили The Unreleased Themes For Hellraiser – плод их злополучного заигрывания с массовой культурой, местами напоминающий саундтрек к фильму Джона Карпентера «Побег из Нью-Йорка» 1981 года, но в целом ничем не примечательный.
Питер Кристоферсон, начало 1990-х
В 1987 году Coil приступили к следующему альбому под рабочим названием The Dark Age Of Love. В конечном счете он превратился в шедевр 1991 года Love’s Secret Domain, но некоторые обрывки первоначальной версии вошли в Gold Is The Metal… – собрание фрагментов, которые никуда не подошли. По индустриальным ритмам «Paradisiac» понятно, почему Coil отказались от него, едва LSD начал обретать форму: слишком похоже на Scatology. Также на Gold есть ауттейки с Horse Rotorvator: «…Of Free Enterprise» служит завершением «Herald». Вместе они отсылают к катастрофе парома Herald Of Free Enterprise, затонувшего в Ла-Манше. Тогда погибли 193 человека, а паромную компанию Townsend Thoreson по решению суда обвинили в непредумышленном массовом убийстве. Сочетание уличного шума, барабанного боя и отдаленного симфонического исполнения «Зеленых рукавов» неизбежно вызывает в памяти оркестр, игравший на палубе тонущего «Титаника». Еще одна выдающаяся вещь – «Boy In A Suitcase», одна из первых записей Coil с редким вокалом Слизи, звучащая как нечто среднее между ранними Psychic TV и панками The TV Personalities. Несмотря на свою импровизированную сущность, Gold Is The Metal… воспринимается как единое целое, в основном благодаря горячим спорам Бэланса и Троуэра относительно последовательности композиций. Сделанный по образцу The Faust Tapes[125], Gold Is The Metal… тщательно скомпонован для максимального воздействия на слушателя. К моменту его релиза к Coil присоединился новый участник, подросток Отто Эвери, однако что именно он делал помимо того, что хорошо выглядел на фотографиях, не очень понятно. Эвери исчез столь же таинственно, как и появился, а Слизи позже утверждал, что он просто «надорвался».
У Англии черное сердце
Дамы и господа меня спрашивают, сколько в море белых лилий?
А я спрашиваю в ответ со слезами на глазах: сколько кораблей в лесу?
«Фальшивая невеста», народная песняКогда Current 93 выпустили в 1987 году Swastikas For Noddy, андеграундная публика приняли его за шутку. Им казалось, что группа звучит теперь как Саймон и Гарфанкел, а Тибет сошел с ума и намерен избавиться от своих поклонников. «Я счел, что все они идиоты, – восклицает Тибет. – Намертво застряли в мире, где слушают только 20-минутные лупы с непременными отсылками к Мэнсону и Кроули и нет места юмору. Они прозвали пластинку комедийной; для меня же в ней была толика черного юмора». У Тибета, переключившегося с индустриального нойза на нечто пасторальное, были свои предшественники в лице английских художников, спасавшихся от сатанинских жерновов индустриальной революции в эдемских английских пейзажах. Посредством Swastikas For Noddy Тибет решил начертить карту альтернативной реальности.
В то время экспериментальная сцена сильно менялась. Такие музыканты, как Крис и Кози, отказались от мозголомных экспериментов со свободными формами, с которых начинали, и перешли к electronic body music[126], вдохновленной мерцающими ритмами автомагистралей и буйным фанком. Этот подход в свою очередь был перенят и испоганен индустриальными группами третьей волны вроде бельгийской Front 242 и американской Skinny Puppy. А следом новая волна музыкантов бросилась объединять сакральное и профанное на залитом светом танцполе.
К 1987 году Тибет уже мало интересовался, чем занимаются его современники, взяв курс на более традиционную музыку. Swastikas For Noddy знаменует начало осторожного диалога с мейнстримом. «В то время многие мои знакомые начали писать что-то подходящее для танцев, – вспоминает Тибет. – Меня это поражало. Большинство из них вообще никогда не интересовались танцевальной культурой, но теперь сам „индастриал“ стал дискотекой. Я совершенно не умею танцевать, но ничего не имею против танцевальной музыки, Sly &
