Никто не знает тебя - Лабускес Брианна

— И даже ты не смог ее остановить, — проскрежетала она. — Ты никогда об этом не размышлял? Не удивлялся, что она не посчитала нужным с тобой попрощаться?

Рид сглотнул, не в силах ответить.

— Это заставляет задуматься, насколько сильно ты любил мою девочку, — прошипела Фиона и отклонилась, словно змея, качнувшаяся перед тем, как ужалить. — Заставляет задуматься: а таким ли уж несчастным был покинутый ею возлюбленный?

Конечно, когда через две недели после исчезновения Тесс он начал встречаться с Клэр, среди его друзей и их родителей поползли слухи. И вот спустя двадцать лет они снова вернулись к тому, с чего все закрутилось. Даже Лена, склонив голову набок, молча наблюдала за ним, словно тогда, двадцать лет назад, недостаточно на него насмотрелась.

Вообще-то Рида мучила совесть. Глупый, зеленый юнец, без памяти влюбившийся в смазливую девчонку, он, сам того не ведая, причинил боль преданному другу, девушке, с которой дружил бог знает сколько лет. И не просто причинил боль, но и расстался с ней на долгие годы. Немало ошибок он наворотил в жизни, но эта была самая постыдная.

Одно можно сказать в его оправдание: Клэр представлялась ему фантомом. Недосягаемой иллюзией. И он боялся, что, если не схватит ее крепко-крепко, не сожмет в медвежьих объятьях, она исчезнет, испарится как дым. Серотонин — мощнейшая химическая бомба для подростка, особенно для незрелого идиота, который, проведя целое лето с девушкой, ничего от нее не добился.

Он нисколько не гордился собой. Появись перед ним Тесс, и он с радостью услышал бы из ее уст гневное «подонок».

Но Тесс не появилась, а он за все это время наловчился врать, носить маску и приклеивать на лицо понимающую улыбку. Однако сейчас он избрал иную тактику: виновато понурился, шмыгнул носом и ссутулил плечи, всем своим видом, наверняка не укрывшимся от Фионы и Лены, выражая раскаяние и сожаление.

— Она и в самом деле ничего тебе не сказала, Рид? — поразилась Лена. — Не поделилась грандиозными планами на будущее? Не обронила невзначай, что откладывает деньги? Хоть что-нибудь?

— Нет…

Сплетенными пальцами он обхватил колено и прижал большой палец к ободранной костяшке.

— Да если бы и сказала, разве он бы запомнил? — пренебрежительно фыркнула жестокосердная Фиона. — Одним словом, в ту ночь Тесс удрала через окно. Все как всегда, но… Но она ничего не взяла с собой.

Лена и Рид переглянулись. Лена первая обрела дар речи.

— Совсем ничего?

— Только то, что на ней было, да кошелек. Я видела, как она вылезала из окна. Хотела убедиться, что она не расшиблась.

Лена отстучала подошвой туфли замысловатый ритм:

— Бессмыслица какая-то!

— Вот и я о том же! — не в меру воодушевленно подхватила Фиона. — Но не это самое страшное.

— А что? — брови Лены поползли вверх.

Фиона таинственно улыбнулась, поднялась, оттолкнувшись руками от подлокотников, и водрузила на нос очки.

У Рида внезапно зазвенело в ушах, и он нервически зашкрябал пальцем по костяшке. Его закаленное в боях тело инстинктивно напряглось в ожидании неизбежного удара.

Фиона прошаркала к ним, помахивая пластиковым пакетиком на молнии с клочком бумаги внутри:

— Нашла его на столе в той комнате, где Тесс обычно у меня ночевала.

Лена благоговейно протянула руки к пакетику, и Рид вспомнил, как близки они были — Лена и Тесс. Даже когда Тесс увела Рида, Лена ей не завидовала. Она любила Тесс как сестру. Она грудью встала бы на ее защиту. Умерла бы ради нее.

Пробежав глазами коротенькое послание, Лена вздохнула, вскинула на Рида подозрительный взгляд, помедлила и протянула записку. Он взял ее твердой рукой. Натренированные годами пальцы не выдали его волнения и не задрожали.

На бережно сохраненном листочке, вырванном из ученической тетрадки, его собственным почерком были выведены слова:

«Сегодня на нашем месте в десять. Жду».

25. Гретхен. Наши дни…

— Тесс Мерфи! — рявкнула Гретхен, врываясь в кабинет Шонесси.

Юный полицейский с папкой в руках, застывший возле стола начальника, перехватил свирепый взгляд Гретхен, поперхнулся словами и тотчас убрался восвояси. Хороший мальчик.

— Кто? Где? Когда? — пролаял Шонесси.

— Тесс. Мерфи, — с нажимом повторила Гретхен.

— Милочка моя, я работаю в Бостоне несколько десятков лет, — проревел Шонесси, взмахом руки предлагая им с Маркони сесть. — Если ты думаешь, имя Тесс Мерфи что-то для меня значит, давай я проведу тебя по парочке районов, населенных ирландцами, и познакомлю с тамошними обитательницами.

— Шах и мат, — буркнула Маркони и дернула плечами в ответ на злобный взгляд Гретхен.

— Неужто твое сострадательное сердце, столь чутко откликающееся на нужды бедолаг, с которыми ты обращаешься как с хрустальными вазами, не отзовется на имя семнадцатилетней девушки, чье исчезновение так и осталось невыясненным? — воззвала к совести детектива Гретхен.

Чувство стыда и вины — незаменимые орудия манипулятора.

Впрочем, сегодня Шонесси и без манипуляций был на ее стороне, как и Маркони. Гретхен растрогалась. Наверное, потому, подозревала она, что после смерти самой близкой подруги число сочувствующих ей людей сократилось до трагического минимума, и она острее воспринимала любое проявление доброты.

— Вот только хвост тут павлиний не распускай, пожалуйста, — хмыкнул Шонесси, махнув рукой.

Гретхен расхохоталась и протянула ему папку с документами. Она жадно вглядывалась в детектива, но тот, просматривая фотографии и вчитываясь в детали, сохранял на лице полную невозмутимость и лишь изредка шкрябал пальцами над губой, словно расчесывая усы, которых там отродясь не было.

— Буду честен, — признался он через несколько минут, швыряя папку на стол, — из этого дела я помню только ее тетку. Она постоянно названивает в управление.

— И тебя ни разу не посещала мысль, что здесь пахнет жареным, так как это не заурядный побег из дома?

— Ни разу. — Шонесси откинулся на спинку кресла и скрестил руки на пузе. — Похожих дел у нас вагон и маленькая тележка. Родители не верят, что их чада могут сбежать, вот и приходится для галочки изображать бурную деятельность. Но в случае с этой девочкой абсолютно все указывало на то, что она просто-напросто затюканный жизнью подросток, решивший сделать ноги.

Маркони согласно закивала.

— И ни малейшего подозрения на убийство? — допытывалась Гретхен.

— М-м-м, — протянул Шонесси, пожимая плечами, — насколько я знаю — нет. Тетка убеждена, что девушку убил ее парень. Но тела мы не нашли. А мальчишки-подростки опрятностью не отличаются. Аккуратно заметать следы не их стиль.

Гретхен встрепенулась — Шонесси упустил имя главного подозреваемого!

— А если ее парень был не просто мальчишкой, а самим Ридом Кентом? Что ты на это скажешь?

Шонесси стремительно выпрямился, заставив негодующе заскрипеть кресло, навалился на стол и яростно полыхнул глазами:

— То есть он так или иначе связан с двумя различными убийствами?

Какое совпадение…

— Совершенных с перерывом в несколько десятков лет, — напомнила Маркони.

— А много людей на твоей памяти за всю жизнь связаны хотя бы с одним убийством? — парировала Гретхен, и Шонесси кивнул.

— Логично, — уступила Маркони. — И что тогда получается? Вначале Рид Кент убивает возлюбленную-одноклассницу, а годы спустя — жену?

— Стоп, стоп, стоп, — запротестовал Шонесси, распластываясь на столе. — А кто говорит, что Кент убил жену?

Гретхен едва удержалась, чтобы не грохнуться лбом о столешницу. Маркони скорчила гримасу, и Гретхен закатила глаза, проклиная данное Виоле обещание хранить в тайне ее невиновность.

— Хочешь прятать голову в песок и возводить напраслину на девчонку — дело твое, — сказала она. — Но согласись, здесь творится что-то странное. Обычные люди редко причастны к нескольким не имеющим между собой никакой связи убийствам.

— Как минимум к трем, если считать Лену Букер, — добавила Маркони.