Личный мотив - Клер Макинтош

— Редко встретишь женщину, которая не переживает относительно того, чтобы поправиться.

Я улыбнулся, чтобы показать, что отношусь к этому без предубеждений.

— Я не сижу на диете, — сказала ты. — Жизнь слишком коротка.

Однако, съев густой соус на цыпленке, картошку ты все-таки оставила. Когда официант принес меню с десертами, я отослал его.

— Просто кофе, пожалуйста.

Я заметил твое разочарование, но все эти жирные пудинги были тебе явно ни к чему.

— Что будешь делать после окончания учебы? — спросил я.

Ты вздохнула.

— Еще не знаю. Когда-нибудь я хотела бы открыть свою галерею, но пока мне нужно просто найти работу.

— В качестве художницы?

— Если бы это было так просто! Я в основном-то скульптор и буду пытаться продать то, что делаю, но это означает, что нужно будет браться за любую работу, например заниматься отделкой баров или работать на полку, чтобы оплачивать счета. А закончится это тем, что, наверное, придется вернуться к матери.

— А вы с ней ладите?

Ты наморщила нос, как это часто делают дети.

— Не совсем. Мать очень близка с моей сестрой, а со мной практически никогда один на один не остается. Это она виновата в том, что отец ушел от нас, даже не попрощавшись.

Я налил нам еще по бокалу вина.

— И что она сделала?

— Просто выбросила его на улицу. Мне она сказала, что ей очень жаль, но ей тоже нужно жить своей жизнью, а так продолжаться больше не может. А после этого она даже отказывалась об этом говорить. Думаю, это самый эгоистичный поступок, с каким мне приходилось сталкиваться.

Я увидел боль в твоих глазах и, протянув руку через стол, положил ее на твою ладонь.

— Ты хочешь еще раз написать отцу?

Ты неистово замотала головой.

— В своем письме он совершенно ясно дал мне понять, что хочет, чтобы я оставила его в покое. Не знаю, что конкретно сделала мама, но это было достаточно плохо для него, чтобы больше не желать видеть никого из нас.

Наши пальцы осторожно сплелись, и я начал поглаживать гладкую кожу в ямочке между твоим большим пальцем и указательным.

— Как бы нам ни было жаль, — сказал я, — но родителей не выбирают.

— А у вас с родителями хорошие отношения?

— Они умерли.

Я повторял эту ложь так часто, что уже почти начал верить в нее. Впрочем, это могло быть и правдой — откуда мне было знать? После того как я уехал на юг, я ни разу не оставлял им своего нового адреса и очень сомневаюсь, что у них пропал сон после моего отъезда из дому.

— Простите.

Ты сжала мою руку, и в твоих глазах блеснула искра сочувствия.

Я почувствовал возбуждение и уставился в стол.

— Это было уже давно.

— Выходит, у нас с вами есть кое-что общее, — сказала ты и смело улыбнулась мне, показывая, что понимаешь меня, как ты тогда думала. — Нам обоим не хватает наших отцов.

Было неясно, преднамеренна ли с твоей стороны эта двусмысленность, — ты ошибалась в обоих случаях, — но я дал понять, что ты действуешь правильно в отношении меня.

— Забудь его, Дженнифер, — сказал я. — Ты не заслуживаешь такого отношения к себе. Тебе лучше поставить на нем крест.

Ты кивнула, но я видел, что ты мне не поверила. Тогда не поверила, по крайней мере.

Ты ожидала, что я провожу тебя до комнаты, но у меня не было ни малейшего желания сидеть в общежитии и пить дешевый кофе из дешевых кружек. Я мог бы повести тебя к себе, но там до сих пор оставались вещи Марии, вдобавок я знал, что ты откажешься. К тому же тут все было по-другому. Я не хотел просто разово переспать с тобой. Я хотел тебя.

Поэтому я проводил тебя до дверей.

— Оказывается, рыцари еще не окончательно перевелись, — пошутила ты.

Я галантно отвесил полупоклон, а когда ты рассмеялась, вдруг почувствовал абсурдное удовольствие оттого, что доставил тебе эту радость.

— Я никогда раньше никуда не ходила с настоящим джентльменом.

— Что ж, — сказал я и, взяв твою руку, на мгновение прижал ее к своим губам, — мы должны сделать так, чтобы это вошло у тебя в привычку.

Ты вспыхнула и прикусила губу. А потом слегка приподняла подбородок, приготовившись к тому, что сейчас я тебя поцелую.

— Спокойной ночи, — сказал я.

Я развернулся и пошел к машине, ни разу не обернувшись. Ты уже хотела меня — это было очевидно, — но все-таки ты хотела меня еще недостаточно.

23

Рей был ошарашен полным отсутствием у Дженны Грей каких-либо эмоций. Не было ни криков возмущения, ни яростного отрицания, ни порывов раскаяния. Пока Кейт производила арест, он внимательно следил за лицом этой женщины, но все, что ему удалось на нем заметить, было лишь слабым проблеском чего-то, очень похожего на облегчение. Его не оставляло ощущение странного дискомфорта, как будто земля уходит из-под ног. Дженна Грей была совсем не тем человеком, которого он ожидал увидеть после года поисков убийцы Джейкоба.

Внешность у нее была скорее необычной, чем красивой. Нос тонкий, но длинный, бледная кожа покрыта веснушками, которые местами сливались друг с другом. Уголки зеленых глаз немного приподняты, придавая ей схожесть с кошкой; на плечи спадают темно-рыжие волосы. Косметикой она не пользовалась, и хотя мешковатого кроя одежда скрывала ее фигуру, по узким запястьям и тонкой шее было видно, что сложения она худощавого.

Дженна спросила, есть ли у нее время собрать вещи.

— У меня сейчас в гостях друг, мне нужно все это ему как-то объяснить. Могли бы вы оставить нас на пару минут?

Она говорила так тихо, что Рею пришлось наклониться вперед, чтобы расслышать ее.

— Боюсь, что нет, — ответил он. — Мы пройдем вместе с вами.

Она закусила губу и на мгновение замерла, а затем отступила назад, пропуская Рея и Кейт в коттедж. В кухне с бокалом вина в руке стоял мужчина. Полное отсутствие какого-то проявления эмоций у Дженны в полной мере компенсировалось выражением лица этого человека, который, как догадывался Рей, был ее бойфрендом.

Домик такой крохотный, что неудивительно, если он все слышал, подумал Рей, оглядывая комнату, в которой царил беспорядок. На камине, перед которым лежал темно-красный ковер с мелкими пятнами подпалин, собирала пыль выставленная в ряд коллекция камней. Диван был накрыт пестрым покрывалом, призванным, вероятно, как-то оживить обстановку, но освещение было очень тусклым. Потолок в коттедже был настолько низким, что Рею пришлось наклоняться, чтобы не удариться головой о балку между жилой зоной и кухней. Странное место для жизни. Вдалеке от всего на свете и жутко холодное, несмотря на горящий огонь. Он задумался, почему она выбрала именно его; может, думала, что здесь можно спрятаться лучше, чем где-либо еще?

— Это Патрик Мэтьюз, — сказала Дженна, как будто представляла его на каком-то общественном собрании.

Но когда она повернулась спиной к ним с Кейт, Рей сразу почувствовал себя так, будто без разрешения вторгается в чужую жизнь.

— Я должна уйти с этими полицейскими. — Голос ее звучал тоскливо. — В прошлом году случилось нечто ужасное, и теперь я должна это уладить.

— Что вообще происходит? Почему они уводят тебя?

Либо он действительно понятия не имеет о том, что она сделала, либо законченный лжец, подумал Рей.

— Мы увезем ее в Бристоль, — сказал он, выступая вперед и протягивая Патрику свою визитку, — где она будет допрошена.

— А до утра это подождать не может? Утром я мог бы сам подбросить ее до Суонси.

— Мистер Мэтьюз, — твердо сказал Рей, начиная терять терпение: у них ушло три часа на то, чтобы добраться до Пенфача, а потом еще час — чтобы найти здесь коттедж Блаен Седи. — В ноябре прошлого года погиб пятилетний мальчик, сбитый на улице машиной, которая скрылась с места происшествия. И боюсь, что такие вещи до утра подождать не смогут.

— Но какое это имеет отношение к Дженне?

Наступила пауза. Патрик посмотрел сначала на Рея, потом на Дженну и медленно покачал головой.

— Нет. Это, должно быть, какая-то ошибка. Ты даже не водишь машину.

Она выдержала его взгляд.

— Никакой ошибки нет.

Рей содрогнулся от ледяного холода, прозвучавшего в ее голосе. Весь последний год он пытался представить себе человека настолько бессердечного, чтобы уехать от умирающего ребенка. Теперь же, столкнувшись с ней лицом к лицу, он с трудом старался оставаться профессионалом. Он знал, что он такой не один: его коллегам будет не менее тяжело общаться с ней; точно так же бывает очень сложно оставаться вежливым с насильниками или растлителями несовершеннолетних. Он искоса взглянул на Кейт и понял, что она испытывает примерно те же чувства. Поэтому чем скорее они вернутся в Бристоль, тем лучше.

— Нам нужно поторапливаться, — сказал он. — Когда мы доберемся до камеры предварительного заключения, вас там допросят и вы получите возможность рассказать нам, что же случилось на самом деле. До этого мы не можем говорить с вами об этом деле. Это понятно?