Готова на все (СИ) - Кирилл Кащеев

— То, что нам не удалось — пытается его уговорить разъехаться.

На бабушкином лице проступило странное, двоякое выражение:

— Неплохо, если б у нее получилось, — пробормотала она и с тут же прорвавшейся досадой воскликнула, — Но я не понимаю, почему все думают, что могут повлиять на моего сына лучше, чем я?

— Может, потому что так оно и есть? — пожала плечами Эля.

Бабушка уставилась на Элю не по-доброму. Назревающий скандал прервал Ясь. Остановившись возле дивана, он слегка боднул бабушку головой в плечо, заставляя подвинуться, деловито забрался ей под бок и возмущенно проворчал:

— Бабушка, ты чего лежишь без дела? Ты читай давай!

— Нахаленок маленький, весь в маму, — тоже проворчала бабушка, послушно возвращаясь к очередным деяниям Карлсона на родной крыше.

Эля опустилась на диван, пристально разглядывая стену между их двумя квартирами. Что там происходит сейчас? Отец очень взбесился, когда понял, зачем пришла Светлана Петровна? И чем закончится их разговор?

Телефон на книжной полке пронзительно заверещал. Эля потянулась к нему и тут же испугано отдернула руку, прекрасно зная, что по другую стороны стены, в отцовской квартире, сейчас заходится звоном параллельный аппарат. Брать трубку? А если это отца? Что ей, бежать в ту квартиру с криком: «Папа, тебя к телефону!» Господи, да еще с месяц назад она именно так и бегала. Но сейчас, когда отец от ненависти к ней на тряпочки исходит? Не брать? А если это ее и что-то важное? Отец же опять ее не позовет…

— Ты будешь отвечать или как? — не интересуясь Элиными мучительными рассуждениями, раздраженно спросила бабушка.

А, черт бы побрал эти две спаренные квартиры и расчудесную совместную жизнь, в которой даже телефонный звонок превращается в проблему! Эля сорвала трубку с трезвонящего аппарата.

— Да! — рявкнула она в микрофон.

В трубке послышался второй, крайне раздраженный голос. Отцовский голос:

— Да! Слушаю вас!

Звонивший настороженно помолчал, ошеломленный изобилием отвечающих ему голосов, потом неуверенно попросил:

— Элину Александровну, будьте любезны…

С отцовской стороны телефонного провода воцарилось очень короткое молчание, а потом в телефоне коротко клацнуло, словно с той стороны трубку яростно швырнули на рычаг.

Эля безнадежно вздохнула:

— Да, это я, Олег Игоревич…

— Замечательно! — возрадовался декан.

Ничего себе, замечательно! Главное, вовремя очень. Отец получил новый повод для гнева. А-а-громадное подспорье Светлане Петровне в переговорах о продаже. Ну вот какого черта названивать? В кафе не все сказал?

— У нас с вами так и не получилось спокойно переговорить наедине. Я понял, что Константин Михайлович и впредь намерен вмешиваться в каждую мою попытку с вами побеседовать, а вы ведь знаете, какой упорный человек ваш завкафедрой. Надеюсь, телефонные разговоры он прослушивать не умеет, — декан громко хмыкнул, приглашая Элю посмеяться его шутке.

— Хе-хе, — Эля послушно «выдушила» сухой, похожий на кашель смешок и тяжело плюхнулась на диван. Лучше сесть, учитывая, что сейчас наверняка опять начнутся вопросы о Цви и грядущем финансировании, наследии Савчука, и необходимости нового руководства в его, деканском, и ничьем ином, лице. У, морда, и как раз когда за стеной ее судьба решается: будут они с бабушкой и Яськой жить нормальной, свободной жизнью или так и останутся в этой переполненной ненавистью и страхом квартире, боясь очередного отцовского неудовольствия. Не телефон, так что-нибудь другое, при таком количестве злобы повод выплеснуть ее всегда найдется. Права тетя Света, ой права! Если бывшая семья так сильно отца бесит — чего ж он с нами никак не расстанется? Или ему это и надо: враги, объекты для сплескивания избытка яда?

— …чрезвычайно беспокоит полностью остановившиеся работы по грантам. Совершенно ничего не делается, Элина Александровна! Создается впечатление, что кроме покойного профессора Савчука, все остальные сотрудники лаборатории всего лишь балласт, неспособный к научной активности!

Голос декан прорвался в ее раздумья, заставляя переключиться от проблем дома к проблемам работы. Наверное, это с ней самой что-то не так, раз у нее всюду одни проблемы!

— …Тогда не следует ли заменить их людьми более энергичными? Особенно в свете приезда американского представителя…

Светящийся Цви… Жене небось приходится его одеялом накрывать — чтоб по ночам не отсвечивал, спать не мешал.

— Олег Игоревич, — не слишком заботясь о нарушении субординации, перебила обличительную речь декана Эля, — У нас в лаборатории четыре штатных сотрудника. Савчук убит, Грушин похищен. Петечка Макаров трудится, как пчелка, практически в одиночку канадский грант на себе тянет! А кстати, по этому гранту Константин Михайлович на четверть ставки числится, а по немецкому — вы, Олег Игоревич. Обычно мы начальство не тревожим, но в такой критической ситуации ваша помощь была бы неоценимой.

— Не переводите разговор, Элина Александровна! Я-то вам как раз помогаю…

Это чем — нервы треплешь?

— А Константин Михайловича оставьте в покое, он и так занят!

То есть, ты не хочешь, чтоб конкурент к грантам совался.

— …Вы за себя отвечайте! — продолжал выступать декан, — Вы упоминали график экспериментов — он соблюдается?

— Никак нет, эксперименты приостановлены, сейчас я работаю с литературой, — спокойно сообщила Эля. Идеальная формулировка — «работаю с литературой» — поди поймай, если даже и врешь. На диване с книжкой сидела? Сидела! Значит, работаю.

Но декан тем не менее возликовал:

— Вот! И что же такое вы себе позволяете…

— …Но если вы свяжетесь с руководством ракетного завода, чтобы мне восстановили допуск в их лабораторию, эксперименты можно возобновить, — все также невозмутимо продолжила Эля. Вас бы, Олег Игоревич, с папашей моим познакомить, на предмет повышения квалификации в повседневном пакостничестве. Тот молчит-молчит, потом раз: гадость делает. И не догадаешься никогда, что задумал. А вы трепитесь много. На лабораторское тунеядство столько уже намеков было, что только слепо-глухо-немая кретинка не догадалась бы подстраховаться. А заодно и Петьку Макарова, единственного более-менее нормального человека в нашей шарашке, прикрыть.

— Почему не пускают? — сбитый с обличительного пафоса, слегка растерянно поинтересовался декан.

Хоть он и не мог ее видеть, Эля пожала плечами:

— Я туда на днях поехала поработать, — подчеркнуто надавила голосом она, — Меня на проходной завернули. Вход только для постоянных сотрудников, все временные пропуска аннулированы. У них внеплановая проверка с самого верха, от киевской Службы Безопасности. Ищут что-то. Завод лихорадит, в конструкторских бюро паника, народ срочно уничтожает внеплановую документацию. Как бы они наш журнал экспериментов под горячую руку не истребили, хотя тоже не беда, у меня в компьютере копия есть.

В трубке повисло долгое, какое-то мучительное молчание. Эля вдруг сильно пожалела, что они разговаривают по телефону и она не может видеть лица декана. Ей показалось — нет,