Готова на все (СИ) - Кирилл Кащеев

— Не надо мне рассказывать, как я должна заботиться о своем сыне! — взвилась Эля. Она помолчала, пристально глядя в столешницу, подняла глаза на старую профессоршу. Увидев надутую физиономию, с внутренним стоном поняла, что сейчас придется извиняться и объясняться. Ну почему их с Ясем не оставят в покое? — Вы не понимаете… — мучительно выдавила Эля.

— Так объясни мне, непонятливой, — скривила губы Светлана Петровна.

— Чтобы это объяснить, надо рядом с моим отцом всю жизнь прожить, и при этом смотреть на него не сквозь розовые очки, как бабушка. Вы думаете, это злобная супружница жаждет имущества и поэтому его подзуживает? Это он сам! Всю жизнь главным был он, а до остальных ему дела нет! Вы что думаете, я тут квартирами направо и налево разбрасываюсь? Я просто точно знаю: Ясь потерял ту квартиру еще до своего рождения, когда бабушка оформила на отца дарственную.

— Ты преувеличиваешь! Ясь его внук, что ж ему, собственный внук безразличен?

— О Господи, что вас так удивляет? — Эля вскочила и заметалась по кухне, — Ему, как стареющей кокетке, внуков иметь неприятно, возраст подчеркивают! А тем более если внук претендует на имущество! — она заставила себя остановится, перевела дыхание и спокойно закончила, — Вы можете считать меня кем угодно — дурой, плохой матерью — но меня не интересует квартира моего отца. Ни для себя, ни для сына.

— А бабка пусть с ними живет? Они с ней разберутся! Они ее веником! Милосердней пристрелить старушку, чтоб не мучилась!

— Бабушка переберется к нам.

— Тогда милосердней пристрелить тебя.

— Единственное, чего я хотела — продать обе квартиры вместе и получить за свою территорию ее полную стоимость. Купили бы мы за эти деньги нормальную двухкомнатную — комната нам с Яськой, комната бабушке — и убрались из этого ада куда подальше. А отец пусть делает со своей долей, что хочет!

— Отцу достанутся деньги за 4-х комнатную в центре, а ты бабку «бесприданницей» заберешь? Ему б тебя на руках носить и трепетно в глаза заглядывать, чтоб ты, не дай Бог, не передумала — а он отказывается? Нет, я должна разобраться… — словно и не было долгого разговора, профессорша невозмутимо возобновила путь к отцовской двери.

Эля лишь сдавленно закашлялась, будто ее душили:

— Да не волнуйся ты так, — через плечо бросила Светлана Петровна, — Мы просто поговорим с ним, как два ученых… ну, не мужа, конечно. Скажем, как ученая «Ж» с ученым «М».

— Он скажет, что наука ни при чем, и чтоб вы не лезли в его семейные дела, — мрачно ответила Эля. От судьбы не уйдешь — она обречена зависеть от ценных идей уверенных в своей правоте старушек.

— А спорим — не скажет? Твой отец — человек прагматичный, а прагматики всегда безукоризненно вежливы с теми, кто может принести пользу или причинить вред. Только вот вредность — категория гораздо более надежная и долговечная, чем полезность, — старая профессорша гаденько усмехнулась, — Никому и никогда я не давала повода усомниться в моей вредности! И вообще, его семейные дела — это теперь дела между ним и облезлой кошкой, на которой он женился. А когда тиранят единственную дочь и единственного внука моей единственной покойной племянницы — это уже мои семейные дела! Все, Эля, хватит разговоров! А то я решу, что ты хочешь не квартиру, а повод чувствовать себя несчастненькой.

— Говорите только о совместной продаже, ни о чем больше! — сдаваясь, быстро сказала Эля, — Ни о каких бабушкиных правах даже не заикайтесь!

— Посмотрим — как пойдет, — непреклонно заявила Светлана Петровна и не обременяя себя формальностями вроде предупреждающего стука, распахнула дверь в отцовскую квартиру настежь. Громким, ласковым-ласковым голосом научившейся орать кобры, она гаркнула, — Сашенька! Здравствуй, дружочек, тетя Света пришла!

Прозвучало это точь-в-точь как «смерть твоя пришла!», да и эффект вызвало похожий. Вроде бы в квартире было всего два человека — но некое настороженное шуршание и лихорадочная метушня прокатились по всем четырем комнатам. А потом, стремительно шаркая тапочками, в коридор выскочил отец, скаля желтоватые зубы в острой улыбке радостной крысы:

— Светлана Петровна, дорогая, как это вы к нам выбрались!

— Учитывая, что в последний раз мы с тобой виделись на похоронах племянницы, можешь добавить: как вы к нам зачастили, — сухо закончила за него профессорша.

Эля успела услышать как из ее бывшей комнаты донеслось испуганное женское аханье. Потом отец метнул лютый, ненавидящий взгляд над головой низкорослой профессорши и дверь с грохотом захлопнулась, вновь отрезая Элю от дома, где она прожила долгие годы и где у нее на руках умерла ее мать. Эля осталась стоять в коридоре, судорожно потирая грудь. Она твердо знала, что ее никто не бил, но ощущение было такое, словно ей в грудь со всей силы заехали ручкой швабры.

Глава 22

Reasonable job at sweet home*

Слегка подволакивая ноги от внезапно навалившейся усталости, Эля потащилась в комнату.

Сзади послышался частый перетоп маленьких ножек — прихлопывая тапочками, Яська, как всегда, на скоростях несся из туалета. Эля — тоже как всегда — скосилась на отцовскую дверь. Вот уж сейчас точно лучше отца не раздражать — чем черт не шутит, Светлана Петровна дама решительная, вдруг у нее что и выйдет? Профессорша человек нейтральный, может, она заставит отца задуматься о выгоде разъезда, а не просто сатанеть от ярости, что его личное имущество — мать и дочь — вдруг осмелились хотеть чего-то для себя и противиться его высочайшей воле. Избавиться одновременно и от Эли с Ясем и от бабушки, зажить с новой супругой совершенно отдельной, свободной от обязательств жизнью, и не потерять на этом ни копейки — неужели он действительно откажется от такого выгодного предложения?

Эля торопливо распахнула перед Ясем дверь и впустила его в комнату. Ясь вскинул голову, поглядел Эле в лицо и испуганно поинтересовался:

— Мама, ты плачешь? Мама, что случилось?

Эля торопливо смахнула клубящиеся под ресницами слезы, шморгнула носом и улыбнулась Яське:

— Ничего не случилось, маленький, — фальшиво бодро объявила она, — Бывает иногда — становится вдруг грустно, и слезы капают. А на самом деле ничего страшного!

Ясь сосредоточенно задумался, взвешивая ее слова на каких-то своих внутренних весах. Наконец, словно соглашаясь, кивнул и ткнул себя пальчиком в уголок глаза:

— У меня вот тут тоже слезинка! Наверное, я очень грустно писал?

Эля хмыкнула. Бабушка, лежащая на диване с Яськиным «Карлсоном» в руках, испытующе поглядела на Элю поверх книги:

— Где Светлана Петровна?

Эля дернула подбородком в сторону разделяющей квартиры стенки.