Брусничное солнце - Лизавета Мягчило
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Падая, она пробороздила изрядный кусок бурьяна — поломанные стебли крапивы, лишенные листьев, уныло склонились к земле. Где-то растения выдрались из земли с корнем, легли почти ровной дорожкой. И через это пустое пространство хорошо виднелся Самуил. Сосредоточенно-хмурое лицо, вздувшиеся вены на лбу и пистолет в вытянутой руке. Варвару обдало кипятком. Разум вернулся в тот день, когда он так же выжидающе замирал в тридцати шагах, пока ее сердце заливалось кровью у раскидистого дерева. Убийца. Ее собственное проклятие. Разве не полагалось ему лежать бездвижным до последней догоревшей свечи? Как так быстро прознал, в какой стороне следует искать?
Второй стон куда тише прежнего, барыня упрямо сжала губы, цепляясь бледными пальцами за гладкий ствол березы, потащила себя вверх, пытаясь выровнять дыхание. А воздух никак не шел в легкие, перед глазами плясали мушки. Все вокруг было красное.
Разве есть что сложного в обычном шаге? Просто двигаться вперед, заставить ноги переставляться. Это годовалый ребенок осилит, неужто у нее не получится? Тяжело. Расхаживаясь, пошатываясь, словно чумной обессиливший зверь. Цепляясь за подворачивающиеся под руку ветки низких елей. Но стоило услышать шумный топот за спиной — она отчаянно сорвалась на бег. Соскочила с людской тропы в пышные непролазные заросли папоротника, нырнула за толстый ствол замшелого великана-дуба.
Лес стал ее молчаливым соучастником. И без того хмурое небо заволокло черными грозовыми тучами, пышные кроны больше не пропускали жалкие крохи света, вместе с холодом дошел и туман. Он касался разгоряченной кожи, мочил мелкой моросью края юбки, заволакивал взор. Варвара спотыкалась. Цеплялась за вековые суровые сосны, царапала кожу о размашистые еловые ветки и сухую кору редких осин. Рядом, всего в десяти шагах от нее, брела любопытная косуля. Влажные карие глаза следили за каждым движением барыни, иногда животное замирало, напряженно двигало ушами, готовое сорваться в бегство, но затем успокаивалось. И снова шло следом.
А она вспоминала свой сон. Такие же влажные блестящие глаза, последний вздох перед тем, как животное поглотило болото.
Болото. Вот куда ей нужно. Болото…
— Пошла прочь! — Охрипший голос сорвался на нервный крик, Варвара взмахнула рукой и едва не рухнула на землю. Больно. Боль пожирала каждый кусочек, каждую пядь израненного тела. Или так болела душа?
Все вокруг становилось нереальным, ушел страх перед эхом, доносившим голос разъярённого Самуила. Все ушло. Туман сожрал мягкий топот сорвавшейся с места косули. Варвара осталась одна.
Пытаясь припомнить путь, на который ее убеждали не ступать сердобольные крепостные, Глинка рассеянно растерла кровавой рукой лицо, оставляя на щеках алые подсыхающие разводы, огляделась.
Как далеко она забрела, в какую сторону следует идти? Ответ принес едва ощутимый ветер.
До нее донесся приторно-сладкий запах. Странный, чуждый природе. Внутренности сжались в тугой узел, скрутились. Она повернула направо.
Через спутанные корни и трухлявые, проеденные короедами пни, прикрытые высоко цветущим фиолетовым ятрышником и мелкой кислицей. Обходя кусачие заросли крапивы и колкого репейника. Пока ее вновь не вывело на тропу. Та была иной. Узкая, протоптанная совсем недавно. Все вокруг переменилось слишком быстро.
К приторному запаху прибавился явно ощутимый аромат стоячей воды и гниения. Варя ускорилась. Она сделала еще несколько неуверенных шагов вперед, а лес за спиной трусливо замер — словно кто-то линию прочертил, через которую ни одно деревце перешагнуть не решалось. Не было обезображенных и чахлых осинок, посеревших на бедной почве елей. Не было предвестника болота, плавно расстилающегося под ногами густого влажного мха.
Топь будто выросла перед нею в один момент. Короткий миг. Смена перед глазами картинки. Варя стояла на окраине пышного леса, а впереди расстилалось болото. Куда ни падал взгляд — трясина. Она разливалась на много верст вперед. Присмотрись — увидишь редкие островки средь водной глади. Ни леса, ни широкой земляной косы. Одна ядовитая топь.
Но то, что встречало ее у окончания тропы поражало куда больше. Груды туш — вздувшиеся, обезображенные, с пустыми выеденными глазами в которых копошилось что-то белое. Присмотревшись, барыня отшатнулась и зажала рот руками — на мясе пировали жирные личинки мух, блестя влажными от гнилостного сока боками, переплетаясь. Кто-то принес в жертву пушистую рыжую кошку — неестественно вывернутая шея, жутко шевелящаяся пасть. Она почти целиком разложилась, так откуда же шевеление? Ответ нашелся, когда за рядом тонких, обнаженных временем и пиром мух, ребер скользнул черный бок, наружу выбралась тонкая молодая гадюка, скользнула в траву, теряясь среди гор трупов.
Подношения хозяину мертвых вод.
Варя поняла это сразу — среди тел на потемневшем от трупного яда мху блестели гнутые медяки, валялись побуревшие рубли. Одежка, женская и мужская, россыпи рябиново-алых крупных бус, покрытые пышной плесенью ржаные лепешки.
Сколько времени лежало здесь подаренное равнодушному существу богатство? Варвара заставила себя отвернуться, обойти ужасающе смердящие горы, подходя к самой кромке воды. Набрала в легкие побольше отравляющего воздуха и закричала. Так громко, что боль внутри нее встрепенулась, вцепилась в пробитый бок, с влажным хрустом продрала дрожащие от усталости жилы, заныла почти затянувшаяся рана у ключиц.
— Явись, Хозяин болот!
И испуганно сжалась, съежилась. Топь не давала эху разрастись, туман крал ее голос. Вокруг было тихо. А Глинка все звала и звала, сыпала проклятиями, сулила любые дары.
Не просто монстру — за острозубым оскалом и горящими ненавистью глазами стояло что-то большее, чем привычная нечисть. Болотный Хозяин вел за собою всю болотную нежить, он внушал ужас, заставлял свое имя шептать, осеняясь крестом. Он сумеет за нее отомстить. Сговориться бы о цене.
Не откликался. Безмолвствовал.
Все так же раздувала горловой мешок у кромки воды коричневая, покрытая бородавками жаба. По спокойной воде пробегали длинноногие водомерки, будто издеваясь над ней, тонким голоском хохотал, заходился в своем крике кулик. За спиной эхом расходились чужие голоса, она слышала гневный рев Самуила. Куда бы ей деваться еще? Совсем скоро нагонит, у нее нет сил идти.
Путь у нее лишь один. Передернувшись от отвращения, Варвара сделала аккуратный шаг в стоячую, пропахшую гнилью воду. И ухнула сразу по колени, пытаясь найти равновесие. Закусила губу, пытаясь сдержать стон отвращения — тина прилипла к мокрому, поднимающемуся крупным воздушным пузырем подолу. Она сделала шаг вперед. За ним еще один, аккуратный, пока взгляд выискивал хоть что-то похожее на тропку, пока она молила всевышнего, чтобы он помог миновать опасные бочаги.
На проверку мелкие островки среди водной глади все же были — они выглядывали из мутной
