Брусничное солнце - Лизавета Мягчило

Со вчерашнего вечера лавка в землянке заметно раздалась вширь — теперь она занимала все свободное пространство. А на ней, по-ребячески скрестив бледные босые ноги, сидел болотный Хозяин, привычно щуря хитрые глаза. Тонкий палец, оканчивающийся длинным черным когтем, игриво скользил по ткани одеяла в том месте, где миг назад была ее нога.

Так вот кто не давал покоя.

По-птичьи склонив голову набок, с нескрываемым интересом полюбопытствовал:

— Погляжу, хорошо в новом месте спится, да? Как у вас там нежных барышень поднимают? Спинку погладить, ножки поцеловать?

С каждым участливым словом оскал нечисти становился все шире. Пировал на ее досаде, наслаждался. Воображение дополнило его слова, показалось, что когтистая рука потянулась вдоль лопаток, холодные пальцы соскакивали с позвонка на позвонок, оглаживали выпирающие отростки. Толпа мурашек мигом сделала кожу гусиной, Варвара вздрогнула, взгляд вцепился в его скользящую по одеялу руку, вторая невинно подпирала скулу. Мерещится. Пустое.

Молчание его не смутило, как говорил своим ровным, необычайно нежным голосом, так и продолжил. Пустил по позвонкам вторую волну гусиной кожи.

— Солнцу положено небосвод украшать спозаранку, а мне свое будить приходится. Никуда не годится… Поднимайся, Варвара Николаевна, у тебя впереди тяжелый день. Совместим завтрак с первыми уроками.

— Варвара Николаевна… — Собственное имя на языке горчит, кажется неповоротливым и нескладным. Родись она под другой звездой, получи другое имя — сложилось бы все так? — Откуда знаешь, как меня зовут?

Острые плечи невозмутимо передернулись, Хозяин небрежно перебросил длинную густую копну черных волос за спину, щелчком когтей отправил в последний полет заплутавшую в волосах гусеницу — темное пятно от ее останков разрослось на влажном срубе стены.

— Не то тебе интересно. Вставай.

Он сдернул одеяло резким рывком, заставляя вздрогнуть и свернуться в тугой клубок. За окном только-только посветлело, вокруг было по ночному холодно, очаг не горел. Да и нужен ли он нечистому?

Не успела Варвара подняться — на руки шлепнулся тяжелый горячий чугун, прикрытый проржавевшей крышкой, Хозяин небрежно кивнул в сторону двери:

— У землянки взгорок. Иди, я мясо донесу.

Смазанная тень снова скользнула к холодному очагу. Оставалось удивляться, когда он успел приготовить еду и почему землянка остыла до ее пробуждения. У порога Варвара запнулась, поежившись, обернулась через плечо.

— А что за мясо?

Хозяин болот, ворошивший грубо выструганной ложкой содержимое мелкой сковороды, замер, спина его выпрямилась, а в голосе послышалась насмешка.

— Не хочешь пировать человечиной? Так я скажу, что это не она.

К мясу она не притронется…

Стоило шагнуть через низкий порог вверх, на траву, и глаза Варвары удивленно распахнулись, она замерла.

Она ждала, что за грубо сколоченной, покрытой мхом дверью ее встретят толпы мертвецов, раскроют рты со сгнившими зубами, польется зловонная жижа, потянутся остатки рук. Ждала тонкого тоскливого крика выпи, изувеченных раскуроченных деревьев и трясины, подступающей к самому порогу. А встретила ее широкая земляная полоса. Мягкая молодая осока скользила по ногам, в ней жемчужинами переливалась не успевшая высохнуть роса. Ровные ряды белобоких берез, высокий взгорок и хитро попискивающие в кустах орешника зяблики. У берегов робко подступающего болота все усыпано брусникой и клюквой. Огромные переспевшие ягоды висят тяжелыми гроздьями, на них пируют мелкие пичужки, которых не отогнала ни кислота, ни горечь. Среди спокойной водной глади змейками скользят десятки тропок — дорог. Теперь она видела болото совершенно иным, это сбивало с толку.

Рассматривая просторы, медленно бредущая Глинка совсем забыла о молчаливо шагающем следом спутнике, опомнилась лишь тогда, когда он резко дернул ее за штанину, чуть не содрав с тела. Уселся прямо в ногах.

— Налюбуешься, времени будет в достатке. А захочешь, так я поутру раньше рассветов будить начну — и насмотришься, и наработаешься. Я великодушен.

— Лучше и не сказала бы, Хозяин… — Прикусила язык, поостереглась язвить о скромности властителя болот. Опускаясь рядом, Варвара с интересом заглянула в открывающийся бледной рукой чугун. Зажала руками рот, чтобы не вскрикнуть.

Мерещится, не иначе… Десятки круглых, черных маленьких черепов, где — то спекшиеся, они лопались, обнажая бледно — желтое кашицеобразное нутро. Кругом волос, или шерсть… Ее замутило, шутка про человеческое мясо, похоже вовсе шуткой и не была.

Болотный Хозяин озадаченно приподнял темную бровь, фыркнул:

— Ты еще сознания лишись, репу увидев. Да, подпалил, да, от земли толком не чищена. Еще с этим мне возиться. Жуй что дают, Варвара Николаевна, тебе здесь пряников медовых не насыпется.

Репа. Просто репа.

Перестали чудиться запекшиеся разрезы глаз и открытые в беззвучном крике рты. Волосы превратились в мелкие, плохо промытые корешки, слепившиеся землей. Она почти засмеялась, сунув руку следом за нечистью в чугун. К мясу не притронулась — уж больно сырое. Красный сок стекал по подбородку Хозяина, тот жадно подхватывал его тонкими пальцами, облизывая подушечки.

Разговор он начал резко, не ожидавшая этого Варвара едва не подавилась скудным завтраком.

— Что ты знаешь о собственных способностях? Неопытна, сразу вижу. Но что-то же должно быть, хоть основ понимание?

Воровато скосив на него взгляд, Варвара аккуратно вытянула изо рта крупный только что откушенный кусок, спрятала в ладони. Говорить, жуя, не пристало, обычно разговор на приемах заводили убедившись, что собеседник не поднес очередную вилку ко рту, не напихал еды за щеки. Не глотать же репу почти целиком, а терпение нечисти Варвара испытывать не решилась.

Ее действие позабавило Хозяина, ощерившись, он насмешливо прищурил глаза, картинно запихал в рот огромный кусок мяса, вновь брызнул сок.

«Здесь плевать на твои манеры, барыня, свыкайся.»

— Я видела бабушкины колдовские записи, сама по ним колдовство творила.

— Пошушивось? — Следующий кусок отправился в острозубый рот и Варвара на мгновение ему отчаянно позавидовала. Желудок голодно урчал, невероятно вкусно пахла зажатая в кулаке репа. Девушка сглотнула вязкую слюну.

— Не уверена… Колдовство должно было сдержать человека в беспамятстве до рассвета, но, мне кажется, оно действовало куда меньше. Брусилов не нашел бы меня так скоро, не сумел бы, не увидев мой путь.

— Когда чары плела, глядела, стоит ли защита на нем? На себя защиту делала, чтоб по лбу ответом не стукнуло?

Брови Варвары приподнялись, Хозяин понял все по лицу. И сморщился так, что стало стыдно, бросило в жар. Уж лучше бы назвал дурой, то было бы куда приятнее, чем презрительная гримаса, тянущая вниз уголки тонких невыразительных губ.

— В пекло с головой ныряешь, желая руки погреть. Умно. Умно, Варя.

То, как резко он перешел с полного имени, которым полагается обращаться к высшему сословию, к уменьшительно-ласкательному, сбило с толку. Ласково, почти напевом, мягко протягивая букву «р». И без