Рыцари былого и грядущего. Том 3 - Сергей Катканов

— Для того, чтобы спасти Орден.

— Куда ты хочешь вывести наших людей? В Португалию? Может, король Денис уже предал своих храмовников, как и наш Хайме.

— Нет, я в курсе. В Португалии всё гораздо лучше. Магистр Франции Жерар де Вилье привёл в Португалию так же примерно полтысячи тамплиеров. Король Денис встретил их вполне дружелюбно, хотя и сурово. Сказал, что у него нет земель и замков для такой прожорливой оравы. Но земли и замки есть у мавров. Так что пусть мол тамплиеры, насколько возможно убедительно, попросят мавров поделиться с ними территорией. Дикая ватага де Вилье вместе с португальскими тамплиерами тут же набросилась на мавров и за неделю отбила у них три весьма приличных замка. Король Денис признал за тамплиерами право собственности на отвоёванные земли и замки. Теперь французские изгнанники живут на португальских землях не из милости, а полноправными сеньорами.

— Только им пришлось принести присягу королю Португалии. Ведь так? Знаешь ведь, что в Португалии тамплиеры обязаны присягать королю.

— Да такому королю и присягнуть не грех. Конечно, для французских тамплиеров непривычно быть слугами короля, но это лучше, чем быть жертвами короля.

— Значит, ты со своими уйдёшь в Португалию?

— Больше не куда. Но вас, конечно, не оставим, пока вы намерены держать оборону.

В этот момент к Рамону Са Гардиа подбежал юный тамплиер Беранже де Колль и выпалил:

— Они идут на штурм, мессир.

— К бою! — прорычал Са Гардиа на весь замок. — Все на стены!

— Мессир, котлы с маслом уже готовы. Прикажете кипятить? — насколько смог сурово спросил юный де Колль.

— Беранже, в тебя что, бес вселился? Ты собираешь обваривать кипящим маслом королевских рыцарей?

— А они с нами что собираются делать? Это война, мессир.

— Про войну, юноша, ты мне потом расскажешь. А сейчас уясни: мы — не они. Тамплиеры с христианами не воюют. Мы отбиваем нападение, сбрасываем лестницы, бьём по морде, но мы не убиваем христиан. Во славу Христову, мы только отражаем удары.

— Именем Господа, мессир, — смущённо ответил Беранже де Колль.

Защитники Миравета, французы и арагонцы, отбили королевский штурм. Ни один защитник не погиб. Они не убили ни одного из нападавших. Разве что кто–нибудь, падая со стены, свернул себе шею. Взяли в плен трёх рыцарей и пятерых сержантов. Са Гардиа велел построить пленных на стене. К каждому подошёл и, не говоря ни слова, посмотрел в глаза. Пленные тоже молчали. Им нечего было друг другу сказать. Кажется, Рамон хотел попросить их что–то передать королю, но передумал и сухо скомандовал своим: «Обвяжите их верёвками и спустите вниз. Только обвяжите за пояс, а не за шею, а то король может подумать, что мои манеры не достаточно изысканы».

Потом был ещё один штурм, отбитый так же деликатно, и больше королевские войска не пытались штурмовать неприступный Миравет. А в ноябре 1308 года король прислал парламентёров.

— Предлагают самые почётные условия сдачи, — сказал Са Гардиа де Ливрону. — Выход со знамёнами и при оружии.

— Соглашайся, Рамон, — сразу же сказал Арман. — Нет больше смысла сидеть в осаде. Мы и так уже сделали немало, показав королю свою твёрдость и миролюбие. Тем более, предлагают выход с оружием. Мы просто уйдём, не сдаваясь и не вступая в бой. Нас не тронут. Королю нужен Миравет, а не наши головы.

— Да, Арман, ты прав. Но я никуда не уйду. Пусть судят, пусть докажут мою вину или объявят невиновным. А ты со своими пробирайся в Португалию.

— Своих со мной не отпустишь?

— Пусть каждый решает сам. Я тут больше никому не командор. Пришло время личных решений. Кто хочет — вместе со мной сдаётся королю. Кто хочет — вместе с тобой уходит в Португалию.

Вместе с Рамоном Са Гардиа решили сдаться королю 25 арагонских тамплиеров. Вместе с Арманом де Ливроном решили уходить в Португалию без малого две сотни французских и арагонских храмовников. Здесь были все 30 братьев, что вместе с Арманом и Анри прошли через египетский плен, провансальские тамплиеры и те, кто уходили из Франции через Прованс, а так же славные арагонцы, не пожелавшие сдаваться королю.

Ворота Миравета распахнулись, и грозная боевая колонна храмовников в полном вооружении стала медленно вытягиваться из замка. Королевские рыцари смотрели на них в безмолвном восхищении. Наконец, один из рыцарей поднял к верху обнажённый меч и громко крикнул: «Слава Ордену Храма!». Через минуту уже всё королевское войско салютовало уходившим тамплиерам обнажёнными мечами и кричало: «Слава доблестным тамплиерам!». «Слава Ордену Храма!».

Король Хайме мрачно молчал. Но до самой смерти в его ушах звенели эти крики арагонских рыцарей: «Слава Ордену Храма». Особенно по ночам.

Арагонские тамплиеры вместе с другими французскими братьями всё ещё продолжали удерживать некоторые замки. Мансон продержался до марта 1309 года. Чаламера не желала сдаваться королю до июля 1309 года. Сдачей Чаламеры арагонские тамплиеры завершили сопротивление королю Хайме.

Гонцы Армана де Ливрона, который обосновался в Португалии, помогали всем желающим перебраться под покровительство короля Дениса, с тем, чтобы на землях, отвоёванных у мавров, Орден Храма смог остаться самим собой. Осенью 1309 года Арман де Ливрон, устроив всех своих людей в Португалии, решил вернуться во Францию.

Гремя стальными латами два десятка рыцарей–тамплиеров шли по улице Магдебурга к дворцу архиепископа. Они были в полном боевом снаряжении, только без шлемов, и в белых плащах с красными крестами поверх доспехов. Горожане, завидев их, испуганно жались к стенам домов, ведь рыцари явно были намерены вступить в бой. Но с кем посреди мирного города они собирались воевать?

С тех пор как король Франции начал процесс против тамплиеров, германских храмовников преследовали насмешками, обвиняя в самых отвратительных грехах чуть ли не в глаза, и вот дождались — тамплиерам это надоело, они изготовились к бою и всем сразу стало не до смеха.

Анри де Монтобан шёл по Магдебургу в рядах германских храмовников. От их железной поступи содрогалась мостовая, казалось, что и дома, и люди тоже трясутся, да это и не удивительно — ничто не может остановить громыхающую лавину железных рыцарей, и никто не знает, что эти рыцари хотят. Казалось, сейчас они могут захотеть что угодно, и будет так, как они скажут. Душу Анри захлестнуло пьянящее чувство того, что Магдебург и вся Германия, да и вся Европа в их власти. Анри уже не мог ни о чём думать, полностью слившись с железной лавиной.

У ворот дворца архиепископа стража тот час расступилась, даже не пытаясь их остановить, и вот уже доспехи тамплиеров громыхали по гулким залам дворца. Дверь в зал заседаний совета оказалась заперта. Гуго фон Зальм, командор Грумбаха, не долго думая, вышиб дверь стальным плечом. Ватага тамплиеров ворвалась в зал, обнаружив архиепископа Бурхарда сидящим при всех регалиях на своём троне, и нескольких перепуганных членов совета.

— Что вам угодно, господа? — архиепископ постарался обратиться к непрошенным гостям как можно более величественно, но голос его сорвался.

— Ваше высокопреосвященство, вы арестовали наших братьев, мы пришли узнать, что происходит, — Гуго фон Зальм поклонился архиепископу Бурхарду насколько смог почтительно, однако, и не подумал убрать с лица хищный звериный оскал.

— Вам хорошо известно, господа, что по приказу господина нашего папы идёт расследование деяний Ордена Храма и, подчиняясь воле его святяйшества, я отдал соответствующий приказ.

— Нам хорошо известно, что король Франции сошёл с ума, а папа у него в плену.

— Мы не можем судить о таких вещах… истина должна быть установлена…

— Так ведь она уже установлена! — загремел Гуго фон Зальм. — Нескольких наших братьев в Париже предали огню, а красные кресты на их белых плащах не сгорели! Это знают все от мала до велика. Какие же ещё нужны доказательства невиновности нашего Ордена?

— Конечно, господа, конечно… Я слышал об этом… красные кресты не сгорели… и всё же…

— Что? Хочешь отправить меня на костёр, чтобы проверить, не сгорит ли крест на моём плаще?

На Бурхарда было жалко смотреть, казалось, он сейчас расплачется, бедный архиепископ совершенно не знал, что сказать. Тем временем брат Гуго, Фридрих фон Зальм, на которого никто не обращал внимания, старательно калил острие своего меча на огне камина. И вот он с раскалённым клинком подошёл к архиепископу, глаза которого тотчас расширились от ужаса, и тихим могильным голосом сказал:

— Я помогу вам, господин наш Бурхард, избавиться от нерешительности. Да свершится правосудие Божие!

Фридрих приложил раскалённый клинок к своей левой руке. В зале запахло палёным мясом. Между тем перевозбужденный Фридрих обвёл всех взором победителя и торжественно провозгласил: