Малыш, который живет под крышей - Дарья Волкова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Нет, Кир, я не хвастаюсь, – Макс еще раз вздохнул. Чтобы вдохнуть аромат ветра и цветущего сада от ее волос. – Было бы чем. Я о другом хотел сказать. Я хотел чего-то. И я добивался и получил именно то, чего я хотел. Я не верю, слышишь, не верю, – повторил он с нажимом, – что доля в «Артемиде» – это то, что ты на самом деле хочешь. Так ведь? – Его пальцы сжались на ее плечах чуть сильнее. – Так?
Кира ответила не сразу. А потом едва заметно кивнула. Всё так же не отводя взгляда от пространства за стеклом, в котором слилось вместе всё – темнота воды, чернота ночного неба, почти полная луна и россыпь звёзд.
– Тогда скажи мне, – Макс чуть слышно выдохнул. – Скажи мне, чего ты на самом деле хочешь. Вот прямо сейчас и здесь ты можешь мне сказать – чего ты хочешь? Не для кого-то. А именно ты. Именно для себя. Чего хочет Кира Биктагирова прямо сейчас? Можешь сказать?
Она снова едва заметно кивнула.
– Чего?
– Я хочу, чтобы ты меня поцеловал.
Сердце ухнуло гидромолотом. А потом провалилось вниз, пролетело все двадцать четыре этажа и разбилось. Рассыпалось. В ногах этой удивительной девушки, сказавшей шесть слов, которые разом опрокинули всё. Которые сдёрнули какие-то шоры с мыслей, пелену с глаз. И больше всего Максу сейчас хотелось – нет, не поцеловать ее. Это второе. А сначала запрокинуть голову и проорать во все глотку: «Да-а-а!!!»
А потом он с удивлением услышал собственный голос:
– Нет.
– Нет? – Она повторила за ним странно спокойно, лишь с лёгким оттенком изумления. Словно ее так заворожил Финский, что всё остальное было не таким уж и важным.
А ведь он действительно хотел ей сказать что-то важное. Несмотря на то, что только вот совершившее головокружительный кульбит сердце снова ухало в груди гидромолотом, а в голове стучала лишь одна мысль: «Целуй ее! Целуй!» – Макс упрямо сцепил зубы. Нет. Он должен убедиться, что Кира поняла его правильно. И что больше не будет очередного грёбаного «дежа вю».
– Кирюш… – Он ничего не смог с собой поделать – снова наклонился. Зашептал на ухо, почти касаясь губами. Уже едва соображая, что несёт. – В реальной жизни не бывает волшебных джиннов. Которому ты говоришь своё желание – и он его исполняет. Нет. Ключевые слова: «Я хочу, и я делаю». Понимаешь? Хочу и делаю. Не «Я хочу, чтобы что-то случилось». А «Я хочу что-то сделать». Есть разница между «Я хочу мира во всем мире» и «Я иду на антивоенный митинг», понимаешь? Хотеть чего-то и делать что-то ради своей мечты – вот в чём разница.
Она снова молчала.
– Кир… – Макс вдруг почувствовал себя идиотом. Нашёл время читать лекции – когда девушка так прямо сказала о своём желании. Надо было опрокидывать на пол и целовать, блин! И не только целовать! А теперь… И всё равно, несмотря на нелепость ситуации, он был уверен, что это нужно было сказать. С Кирой всё не так, как с другими. – Кира… Ты почему молчишь?
– Я поняла тебя.
– И что?
– Я думаю. Я сейчас… переформулирую.
Он замер. И не сводил взгляда с её тонкого профиля на фоне звёзд за прозрачной стеной стекла.
– Всё, – выдохнула Кира. – Я поняла, как нужно.
Макс не выдержал и прижался губами к мочке ее уха, к металлу маленькой серьги.
– Говори.
– Я хочу тебя поцеловать.
Персональный гидромолот в левой половине грудной клетки чуть не разворотил свое вместилище. Макс резко повернул Киру за плечи лицом к себе.
– Целуй.
И она поцеловала.
Кира-мать-твою-Артуровна, кто так целуется?!
Легкие касания. Словно юная неопытная девочка. Едва тронула верхнюю. Отстранилась. Чуть прихватила губами нижнюю. Снова отстранилась. Прижалась к правому углу губ. Потом в левый. Снова отстранилась. Чуть слышно выдохнула. И снова лёгкое касание нижней губы.
А ему до онемения в пальцах хотелось сжать ее, запустить пальцы в волосы. И язык – в ее рот. И целоваться – по-взрослому, жадно, глубоко, взасос. А не этот вот… пионерлагерь. Но почему-то давал ровно столько, сколько давала и она. И, несмотря на то что в голове гудел штормящий Финский – только лишь ответно легко касался ее губ своими. Целовал в уголки рта, который, кажется, слегка улыбался. С нее станется!
А потом Кира отстранилась. И он понял, что зря наговаривал на ее умение целоваться. Стонать хотелось от разочарования. От того, что ее губы больше не касаются его.
– Понравилось?
В спину ей светит луна над Финским, и выражения лица не видно. Лишь слегка поблёскивают глаза. Как и звезды над заливом.
– Угу.
Нет, он не невежлив. У него просто язык отнялся. От того, что языком хотелось не разговаривать, а делать совсем другие вещи!
– Мне тоже. Спасибо, что позволил.
А потом она как ни в чем не бывало отвернулась и снова уставилась в окно. Теперь от разочарования хотелось уже натурально завыть. Но Макс не успел это сделать.
– Максим… – Лёгкая хрипотца в ее голосе – еще один довод в пользу того, чтобы все-таки уподобиться голодному хищнику, воющему на луну. – А ты можешь сказать, чего ты хочешь в данный момент? Чего хочет Максимилиан Мáлыш прямо сейчас? Можешь сказать?
– Могу.
– И что?
– Я хочу тебя.
Врать он сейчас органически не способен. Хочет. Так, что внутри всё сжимается – вот как хочет. Давно хочет, между прочим. Не один месяц уже. Только вот сейчас себе позволил в этом признаться. Стало легче. И, одновременно, в миллион раз сложнее. Потому что если ты скажешь «нет» – я сдохну, наверное. Сначала завою, а потом сдохну.
Она снова повернулась к нему. Лицо по-прежнему в тени. И лишь голос…
– Хочешь – бери.
Кажется, она даже не успела закончить эту фразу. И уж совершенно точно головой он эти слова осознать не успел. Руки дёрнулись сами. Прижать к себе, опрокинуть назад, на пол, в подушки, головой к звёздам, отражающимся в воде. И, боже-мой-наконец-то-поцеловать!
Только тут Макс понял, как долго хотел ее. И как сильно. Потому что у него впервые в жизни так сорвало крышу. Напрочь просто. Голова отказала, он стал как зомби. Только тело, без мозгов. Тело, которое так давно желало другое тело. Вот это тело – роскошное. Сводящее его с ума.
Умеет же целоваться… А притворялась… Он не думал, что можно целоваться так – не как обязательная прелюдия к сексу, которую не очень хочется слишком уж затягивать. Нет. Целовать так, будто дышишь этим поцелуем. Этим человеком. Этими губами, языком, гладкостью
