Нет дефолту! Работа над ошибками - Виктор Геращенко

С. КОРЗУН: То есть американский госплан работал на американские же выборы?

В. ГЕРАЩЕНКО: Да. И тот же Гринспен… Я говорю: «Послушай, вот председатель ЦБ Италии получает 600 тысяч долларов в год, а ты только 125». Он говорит: «Виктор, я же не могу получать больше, чем президент. Но когда я уйду, я буду получать хоть 3 миллиона. Но сейчас вот есть определенные традиции». И потом он ушел. И когда все сейчас случилось в 2008 году, он взял основную вину на себя, чтобы не валилось все это на Бернанке. Хотя он все время говорил «Мы идем не туда». Все эти операции на акциях тех или иных компаний — это рано или поздно кончится на букву «ж», но плохо. (все смеются)

С. КОРЗУН: Производный инструмент, да? Или как их там?

В. ГЕРАЩЕНКО: Да-да-да. Он вообще в этом смысле, вы знаете, один из ведущих экономистов. И он, чтобы снять вину с Бернанке, взял вину на себя. Вот и все…

С. КОРЗУН: Вон видите, Чичилинов в политику возвращается, а вы тут в окопах «Эха Москвы» отсиживаетесь. Все ждут вас, ждут политики.

ВИКТОР ГЕРАЩЕНКО: Вы знаете, я не отсиживаюсь. Я уже давно понял, что мне при моих взглядах на политическую жизнь страны не нужно никуда соваться, потому что меня они только расстраивают. Вы знаете, я сейчас больше всего смотрю канал «Культура». Больше ничего. Ну, есть некоторые детективы, которые неплохо сделаны. Но в основном это все так себе. Смотреть особо нечего. И вот мне дети все время говорят: вот у тебя интернет, включи, туда-сюда, смотри с утра. Я боюсь, что если я его включу, то я буду смотреть полдня и терять буду время.

С. КОРЗУН: И злиться еще, наверное.

В. ГЕРАЩЕНКО: И злиться вдобавок. Что есть и куда мы идем? К сожалению, мы идем не туда.

С. КОРЗУН: Когда этот бардак закончится? Повторяю вопрос, присланный от человека, который назвался моделистом.

В. ГЕРАЩЕНКО: Вы знаете, когда все-таки во власть или в каналы власти придут профессионалы. Вы знаете, я вот иногда вспоминаю, что я в детстве, начитавшись всяких повестей, хотел быть юристом. И мне мой дядька, младший брат отца, сказал: «Витя, ну, что тебе идти в юринститут?» — он еще не был тогда объединен с юрфаком МГУ, а там выпускали адвокатов, судей, прокуроров, и мне хотелось быть справедливым человеком, — «Витя, зачем тебе туда идти? У нас справедливое государство. У нас юристов девать некуда (хотя сейчас два юриста у нас во главе страны). Иди лучше в экономисты. Ты сможешь всегда себе найти должность в предприятии, в учреждении и даже в ЖЭКе». И я пошел в госэкономический институт, хотя так получилось: там меняли директора, и я попал в финансовый институт, хотя я не хотел, чтобы думали, что я из-за отца пошел туда. Но потом привык. Знаете, коллектив. Полгода. И я не стал переходить.

С. КОРЗУН: Никогда не пожалели о принятом решении, о том, что пошли туда?

В. ГЕРАЩЕНКО: Знаете, нет. Нас готовили, вообще-то, как выпускников кредитного факультета. Чтобы мы были работниками — кредитными инспекторами в отделениях банка, но поскольку существовала тогда политика Хрущева… Развивалась внешняя торговля. Нас, почти всех москвичей, направили на формальную бухгалтерскую работу во Внешторгбанк. И я три года сидел, работал просто оформителем документов. Плюс с моей фамилией никто не хотел идти, чтобы меня куда-то перевели. Я попал в Англию, слава Богу, на практику на шесть месяцев без жены. И я по сравнению с нынешними реформаторами, Чубайсом и так далее, я увидел, что такое вот экономика там. Потом попал на работу, потом меня перевели в Ливан. Потом меня пригласили в Москву для так называемого брейн-уошинга (brain washing), чтобы у меня мозги проветрились, в Москву на три года. Потом меня послали в ГДР, не в ГДР, в ФРГ, во Франкфурт, а потом в Сингапур, где была, пардон, жопа. Я там пять лет отработал.

С. КОРЗУН: Вытащили из этой самой?..

В. ГЕРАЩЕНКО: Да, вытащил из этой глубокой. Затем меня обвинили и так далее и тому подобное. Меня назначили зампредом, но назначили зампредом через два года, но не важно.

С. КОРЗУН: «Существует ли экономика как наука таковая?» — спрашивают нас и вас. — «Ведь это даже не инструмент, — продолжение вопроса, — в отличие от финансов».

В. ГЕРАЩЕНКО: Вы знаете, экономика, естественно, существует. Правда, мне немножко, я б сказал, в жизни повезло, что я попал именно во Внешторгбанк, в банк, который финансировал нашу внешнюю государственную торговлю. И, естественно, сначала было все просто, а когда мы стали брать миллиардные кредиты для постройки трубопроводов, и мы говорили, что мы платежеспособны, мы были платежеспособны. Это был другой разговор с западными финансистами. И вот те связи, которые установились в работе в ФРГ или где-то, они очень помогали, потому что знали, что ты не врешь, что мы заплатим. А когда пошел, конечно, кавардак с экономикой, мы оказались неплатежеспособными.

С. КОРЗУН: Еще вопросы. Как всегда, интересны ваши прогнозы перспектив курса рубля к доллару. Кто-то пишет нам, предрекая шестьдесят рублей к доллару к концу года. А недавно один предприниматель в одной передаче «НТВ» дал свою оценку: двести пятьдесят рублей. Будем падать, или что делать будем?

В. ГЕРАЩЕНКО: Ну, вы знаете, у меня так складывалась жизнь и судьба, что я куда-то, пардон, направлялся, потому что я не хотел… Вот, я хотел в Париж, потому что там школа десятилетняя, а у меня дочка ходила в шестой класс. А мне сказали: езжай во Франкфурт. Ну, я же немецкий не знаю. Знаю только eins, zwei, drei и zurück. А мне сказали: надо, Федя. И я поехал туда. Ну, это помогло мне в том, что я установил прекрасные отношения с руководителями больших немецких банков, которые потом финансировали наши стройки, газ, трубы и так далее, и тому подобное. И поэтому, понимаете, иногда подходить чисто экономически: есть бизнес — не есть бизнес, делать — не делать. Это одно. А другое дело — настраивать отношения. И вот это, мне пардон, всю жизнь помогало. Поэтому, вот спрашивают сейчас, какой курс держать, а дело в том, когда я ушел, меня не волнует, что осталось. Потому что там другие люди. Они отвечают. Что я буду сидеть и критиковать? Это не мое дело.

С. КОРЗУН: Ну, объективно он должен быть выше?..

В. ГЕРАЩЕНКО: Я думаю, курс был завышен, потому что неизвестно, какими будут взаимоотношения между основными валютами. Евро висит, потому что у них объединение еврозоны искусственное. Они объединяют страны для того, чтобы создать еврозону, не задумываясь об их экономическом положении. Отсюда возникает проблема. И как еврозона закончится — когда их было шесть стран, а сейчас двадцать одна — я не знаю. А раз я не знаю, все, естественно, дрыгаются в доллар, хотя он — валюта с большим вопросом. С их внешним долгом, который раньше был удобоваримым, а сейчас он хрен знает какой. И я не знаю, чем это кончится. Но я надеюсь, что это не кончится каким-то крахом для всей финансовой системы.

С. КОРЗУН: Будем надеяться.

В. ГЕРАЩЕНКО: Самое главное, что у меня нет никаких вложений в той или иной валюте.

С. КОРЗУН: Ну, и слава Богу. Так проще жить.

В. ГЕРАЩЕНКО: Да.

С. КОРЗУН: «Какая выгода государству, — спрашивают вас, — от того, что многие предприятия имеют оффшорные счета?»

В. ГЕРАЩЕНКО: Вы знаете, выгода очень простая, потому что мы в Центральном банке всегда боролись против того, что валютная монополия должна постепенно демократизироваться, но у нас спешили: сделаем это, сделаем то. И у нас полно возникало компаний мертвых. Когда человек создавал компанию, покупал вроде товары нужные для государства, но это все был фетиш. И когда мы ввели правила, что ты открыл — поскольку нам не доверяли — сразу перевел деньги туда, открой аккредитив в рублях в своем банке, который тебе верит, но Международный Валютный фонд сказал: нет. Это ограничения. Мы сказали: «Да вы что? У нас воруют деньги на подпольные паспорта. Вы что?». Но власть нас не поддержала. И поэтому пошла преждевременная либерализация валютных ограничений.

С. КОРЗУН: Чего не надо было делать.

В. ГЕРАЩЕНКО: Чего не надо было делать. Потому что, вы знаете, я все-таки вырос в Англии, Ливане, Германии, Сингапуре. И плюс в Ливане и Сингапуре я получил больше опыта, чем в цивилизованных странах. Я знаю больше, чем наши теоретики. Я никогда не был консервативным человеком, но я всегда выступал: для всего нужно свое время. А мы запихнулись все не туда.

С. КОРЗУН: Возвращаясь к сегодняшним делам и проблемам: как вы расцениваете назначение Антона Силуанова исполняющим обязанности? Временная фигура либо сильный финансист?

В. ГЕРАЩЕНКО: Вы знаете, я знаю Силуанова, когда он был еще в Совмине финансовым советником или что-то в этом роде. Я не помню его должность. Он всегда был человеком разумным. Потом его взяли в Минфин и так далее, и тому подобное. Его сейчас, естественно, как человека опытного назначили начальником. Я ничего не могу сказать против. Хотя когда меня спрашивала «Свобода Европы», я говорил, что лучший кандидат, конечно, Голикова. Зря ее отправили в Минздрав. Она в здравоохранении мало что понимает. Может быть, в социальном страховании — да, но не в здравоохранении. Ее выпихнули, на мой взгляд, из Минфина. Чем меньше кто-то еще знает, что там творится, тем лучше. Но не важно. Это мое персональное мнение. Может, неправильное. Силуанов — грамотный человек, но насколько он постоянный или временный… Я не знаю, что творится в нашем государстве именно сейчас. Я думаю, то, что говорят, что Владимир Владимирович согласился с отставкой своего давнего товарища по партии и по делу, ничего не значит. Может, если он станет президентом…