Нет дефолту! Работа над ошибками - Виктор Геращенко

В. ГЕРАЩЕНКО: А с чем выступать? Когда меня водили к Козаку, я говорю: «Вы знаете, я могу критиковать экономическую политику правительства, но на большее-то я не претендую». — «А, вот нам нужно, чтобы был вид competition, соревнований». Ну, пожалуйста.

Вот. И поэтому Верховный суд рассматривал те мнения, которые разделились. И потом на второй день (он два дня рассматривал) сказал: «Нет, пусть собирает 200 тысяч». Я говорю: «А я не буду собирать 200 тысяч». Поэтому я ни в какие кандидаты в президенты не стремился. Но насколько я понимаю, вот, ваша братия писала чего хочешь, но Путину сказали. А вы знаете, когда были выборы в Думу и меня Глазьев попросил уйти от третьего и сказал: «Вот, пусть будет Воротников — у него знамя победы, за ним 17 миллионов ветеранов, пусть он будет третьим», я говорю: «Да пожалуйста, меня это не волнует». А Путину сказали. Вот, многие приходили и спрашивали: «А в каком списке Геращенко?». Тот сказал: «Ну его на хер». Не «на хер», я извиняюсь. И меня исключили. Ну и чего? Меня это не волнует. Я не хотел быть и не пытался, да? Так же и второй раз пришли и сказали. Я говорю: «Вы знаете, если будет единый кандидат, то можно. А если будет вот эта вся борьба между разными оппозициями, это все бесполезное дело».

С. КОРЗУН: Активной деятельностью не занимаетесь с тех пор, как «ЮКОС»?..

В. ГЕРАЩЕНКО: Вы знаете, дело в том, что мне все время звонят и говорят: «Приезжай — надо посоветоваться». Я приезжаю, потому что мне это интересно. Наши активы за границей, да? Давно там созданы, скажем, в 1958 году в Индонезии, 75 миллиардов долларов.

С. КОРЗУН: Ничего так, прилично.

В. ГЕРАЩЕНКО: По цене 35 долларов за унцию. А сейчас сколько стоит золото? А нашим товарищам говорят: «А вы — не наследники».

С. КОРЗУН: То есть вот чем надо заниматься?

В. ГЕРАЩЕНКО: Да.

С. КОРЗУН: Старые клады искать, советского времени.

В. ГЕРАЩЕНКО: Вот это, понимаете, интересно для меня не лично в том смысле, что я там отщипну чего-то, а для страны, вот, получить то, что нам полагается, за то вооружение, которое мы поставляли Индонезии.

С. КОРЗУН: Ну да. И к наследникам…

В. ГЕРАЩЕНКО: А им говорят: «А вы — не наследники. Украина не подписала соглашение с вами — все».

С. КОРЗУН: А можно подумать, еще сколько денег уходило на поддержку национально-освободительных движений не только оружием, но и другим. И там, наверное, к наследникам обратиться.

В. ГЕРАЩЕНКО: А вы знаете, чего мне говорят? Что даже в создании Федеральной резервной системы Георг V или Эдвард какой-то до него и Россия создавали своими деньгами свой капитал.

С. КОРЗУН: Ну, вы-то хорошо должны знать, каково живется нашим деньгам за рубежом, потому что я напомню просто нашим слушателям, что здесь замечательная справка: «Родился, окончил Московский финансовый институт в 1960 году (очень хорошие слова, красивые), устроился бухгалтером в Госбанк СССР. 23 года».

В. ГЕРАЩЕНКО: Вы знаете, насчет «устроился»…

С. КОРЗУН: «И 5 лет спустя уже возглавил Московский народный банк в Лондоне»…

В. ГЕРАЩЕНКО:…вот у нас сейчас много чего говорят, но говорят глупость. Потому что после окончания всех институтов в Советском Союзе вас направляли на работу.

С. КОРЗУН: Распределение было, кто не знает. Мы с вами помним.

В. ГЕРАЩЕНКО: Мне, вот, например, я когда учился в институте, не платили стипендию, потому что у меня…

С. КОРЗУН: Плохо учились, что ли?

В. ГЕРАЩЕНКО: Вот… (все смеются) Дело в том, что у меня на доход отца, старшие сестры уже работали, получалось больше, чем какой-то там минимум, который Хрущев установил — мне стипендию не платили. Мне платил 22 рубля отец. Когда не хотел, я говорил: «Пап, дай 3 рубля до следующего donation твоего».

Но! Дело в том, что нас распределили. А поскольку была хрущевская оттепель и внешняя торговля росла, нас всех направили во Внешторгбанк работать простыми операционистами. И я, естественно, с удовольствием стал работать во Внешторгбанке, или в Госбанке, хотя нас готовили кредитными инспекторами в отделениях. У нас жена потом работала в отделении много лет и говорила: «Если бы не ты, собака, со своей загранработой, я бы давно была начальником уже». Но не в этом дело.

С. КОРЗУН: У вас вся семья, кстати, финансовые специалисты. Родители тоже были?

В. ГЕРАЩЕНКО: Нет. Дело в том, что я с женой, естественно, познакомился в финансовом институте, и рано или поздно завязались отношения. Мне было…

С. КОРЗУН: И до сих пор вместе. Вот, брак, построенный на финансах, я всегда говорил, это великое дело. (смеется)

В. ГЕРАЩЕНКО: Не-не, не на финансах, а на любви, я извиняюсь. Больше, чем 50 лет. И, конечно, при моей работе за границей, когда посылали в Германию (а там не было ни школ, ничего), я говорил: «А как я поеду в Германию? Жене же нельзя, без жены нельзя». — «А мы тебе доверяем». И жена приезжала только на каникулы с детьми. Или в Сингапур 5 лет — вот, только на лето приезжали.

С. КОРЗУН: А вы в Ливане были, напомню.

В. ГЕРАЩЕНКО: Да, и в Ливане был после Шестидневной войны, о которой сейчас говорят. Палестинское движение. Хотя глупо, конечно, да? Хотя у нас был клиент, который торговал кофе и золотом, он говорил: «Вообще, нам все израильтяне выплатили». Ну, не получили, бедное население, туда-сюда — это уже другой вопрос. Но мы сегодня не об этом будем рассуждать.

Я с Ротшильдом на эту тему говорил. Он говорит: «Мы все заплатили, что было положено по соглашению 1947 года, которое поддержал Сталин, чтобы вставить Черчиллю в одно место, мы все заплатили. А то, что они говорят — это так, политически».

С. КОРЗУН: Очень много вопросов сегодня пришло. Кто сегодня самый популярный, догадайтесь с одного раза.

В. ГЕРАЩЕНКО: Кудрин.

С. КОРЗУН: А то! (все смеются) Что думаете о Кудрине?

В. ГЕРАЩЕНКО: Ну, вы знаете, он — мальчишка. Будучи представителем России в Международном валютном фонде, куда он поехал сейчас рассуждать, чего там решали на так называемом съезде российской единой партии, ну, глупо. Ну, куда ты суешься? Про что ты говоришь?

С. КОРЗУН: Ну, может, надоело ему просто? Во, крюк совершенный и захотелось выйти.

В. ГЕРАЩЕНКО: Какой крюк? Если он с помощью Резервного фонда, который возник в 2004 году, когда он два года держал средства этого фонда из положительного баланса бюджета на бесплатных счетах в банке, а потом конвертировал и стал покупать казначейские… Ты что, дурак, что ли? Ты финансируешь экономику США, в том числе военные расходы, хотя у нас полно дырок в инфраструктуре. У тебя мозги есть вообще или нет?

С. КОРЗУН: Так чего, не надо было создавать тогда этот стабилизационный фонд-то?

В. ГЕРАЩЕНКО: Нет, раз он создавался из-за плюса по ценам на нефть, газ и так далее, и тому подобное, то прекрасно. Но у нас же полно дырок в нашей инфраструктуре, до которой ни олигархам, никому дела нет.

С. КОРЗУН: Да у нас и черных дыр полно — они бы туда и ушли. Половина средств туда бы и ушло, в черные дыры.

В. ГЕРАЩЕНКО: А это уже другая проблема — кто распоряжается средствами, как и где контроль? Почему при бывшей системе такого не было? Почему сейчас коррупция приобрела такие масштабы?..

С. КОРЗУН: Кудрина прочат в том числе на президента или председателя совета директоров Центробанка. На Центробанк, короче.

В. ГЕРАЩЕНКО: Вы знаете, дело в том, что я хотя родился в 1937 году, но я с 1948 года, поскольку у меня папашу перевели из МИДа, из заведующего экономическим отделом, членом коллегии назад опять в банк, я знаю всех председателей. Вот, так или иначе, хотя я был еще школьник. Вот, когда люди приходили в банк из Минфина, всегда была, я извиняюсь за это слово, жопа. Они — не экономисты, они — счетоводы. Поэтому ничего хорошего. Вот, когда я сказал, что я против создания высшего банковского совета, во главе которого сейчас стоит Путин, да вообще этого нигде нету. И я сказал Путину, что я ухожу, у меня диабет, туда-сюда. Я сам ушел.

С. КОРЗУН: А есть еще люди в русских селеньях? Или при банках? Есть кого назначить председателем Центробанка, министром финансов?

В. ГЕРАЩЕНКО: Конечно, есть. Конечно, есть.

С. КОРЗУН: Кто? Назовите.

В. ГЕРАЩЕНКО: Ну, я не буду называть. Меня же не спрашивали, когда назначали Игнатьева.

С. КОРЗУН: Ну, я спрашиваю вас.

В. ГЕРАЩЕНКО: Я сказал: «Вы знаете, он не подходит, он — молчун». Не то что он там глупый и неумный человек, он — молчун, он никогда свое мнение ни при Касьянове, премьер-министре, ни при Дубинине, который был исполняющий, никогда свое мнение нигде не высказывает. Ну, зачем такой председатель? Тем более, если ЦБ имеет свое мнение о денежно-кредитной политике.

С. КОРЗУН: А у нас Центробанк играет такую же роль, как в других странах с развитой финансовой системой?

В. ГЕРАЩЕНКО: К сожалению, нет.

С. КОРЗУН: То есть второстепенный в любом случае, да?

В. ГЕРАЩЕНКО: Вы знаете, к сожалению, нет. И когда Горбачев нас с Павловым послал в США по договоренности со старшим Бушем, Павлов через день пришел и сказал: «Мне нечему у них учиться, потому что мы каждый год делаем 4 варианта бюджета, куда направить, в оборонку, не в оборонку и так далее, и тому подобное». А я ходил в Федеральную резервную систему, и мне там рассказывали, потому что мы изменили свою роль от основного кредитного института, мне разные там начальники рассказывали одно, другое, третье. И потом в заключительной беседе с Гринспеном, председателем ФРС много лет, он говорит: «Вот у нас 3 цели. Это прайс-индекс, вопрос цен, реальные доходы населения и безработица». Я говорю: «Алан, ты чего? Причем тут безработица? Есть же у вас Министерство труда». — «А как же? Если у нас выборы на носу, мы должны думать, насколько растут цены. Мы их потом прижмем, конечно. Насколько растут доходы населения и занятость. Иначе выборы будут в одном месте».