Нет дефолту! Работа над ошибками - Виктор Геращенко

Вместе с тем ответственность финансистов существует. Почему сейчас на Западе некоторым управляющим банками, которым лет по семьдесят, дают по 120 лет тюремного срока? Ведь понятно, что если даже смогут скостить максимально возможные полсрока, живыми все равно из тюрьмы не выйдут. А ответ прост: там очень строго относятся к финансистам, которые занимаются организацией пузырей. У нас же, к сожалению, до этого не дошли. Вот, например, господин Греф, выступая, насколько я помню, в Ленинграде, сказал одну вещь, за которую, по-моему, с работы надо гнать. А именно, что народ всегда обманывали — и при царе, и после, и сейчас. А потому на мнение народа не надо обращать внимания. Это преступная речь для руководителя Сбербанка. Банка, который создавал Александр II даже еще до создания Центрального банка, и при этом тогда сказал, что нужно создать банк для народа, чтобы народ свои мелкие крохи мог там держать спокойно.

— Вы говорили, что экономика должна быть впереди, а финансовая структура должна удовлетворять интересам экономики. Сейчас мировая финансовая система — она не сама по себе? Она на экономику работает или на самообеспечение?

— Есть реальная экономика, на которую надеется основная масса населения и политиков. И в то же время есть обещания политиков, которые хотят прийти к власти. Как-то наш известный академик Алферов рассказывал такую историю. Он однажды приехал в США по приглашению своего старого друга, который очень давно, до второй мировой войны, туда эмигрировал. Алферов там читал лекции, потом друг его пригласил на встречу за город и сказал: мы прекрасно работаем в США, строим экономику, совсем не как у вас в Союзе. Но многими своими достижениями в социальном плане мы обязаны вам, той революции, которая случилась в России в 1917 году. И я просто — иначе не скажешь — обалдел от этого высказывания.

— Мы показали американцам, как нельзя?

— Очевидно, мы показали, что нельзя доводить народ до состояния бунта.

— У вас есть уникальный опыт — единая валютная зона, сопоставимая по масштабу с европейской, разваливалась только раз, когда в связи с развалом СССР исчезла рублевая зона. Вы тогда возглавляли Госбанк Российской Федерации. Что посоветуете европейским коллегам? Что будет, если распадется зона евро?

— Она не распадется. Знаете, создание Евросоюза же началось в 1956 году. Тогда там было лишь три страны плюс искусственная надбавка под именем Бенилюкс. И это их стремление создать «большую евровалюту» было связано со многими страданиями, включая понижение жизненного уровня населения. Сейчас я не думаю, что данный проект развалится даже в связи со сложностями в экономиках тех стран, которые привыкли жить за счет других, я имею в виду Грецию, Испанию и другие. Разум должен возобладать, на мой взгляд.

— Давайте опять о разуме. Действительно, во время последнего кризиса очень скоординированно действовали все центральные банки. Вы согласны?

— Естественно.

— Иными словами, банкиры решили не обращать внимания на политиков и жить собственной жизнью?

— Нет, не так. Просто есть общие задачи, и есть ситуации, когда задачи тех людей, которые работают в центральном банке, и задачи политиков разнятся. Мне в свое время управляющий ЦБ Великобритании говорил: у нас хотят отнять надзорные функции и надзор за банками передать в единый общенациональный орган. В итоге сделали это, но оказалось — хуже получилось. То есть в политике сидят люди, не понимающие финансовую систему. Но иногда мы, банкиры, вынуждены подстраиваться под определенные явления в обществе. Или настроения в парламенте, бюрократов. Но что же с этим сделать? Много, я бы сказал, сермяжной правды в том, что управляющие центральными банками вынуждены с таким положением вещей мириться. Я в свое время Гринспена спрашивал: почему управляющий Банком Италии должен получать больше, чем вы? Гринспен ответил: я же не могу получать больше президента США. Потом, когда уйду из центробанка, заработаю. Но должен быть определенный порядок. Итог: в Италии все плохо кончилось, ряд чиновников выгнали за пособничество коммерческим банкам. А Гринспен до сих пор во главе всего и даже брал на себя часть ответственности, чтобы оградить нынешнего главу ФРС Бернанке от критики, хотя он был в этом кризисе не виноват. Словом, есть разные манеры, эталоны поведения.

— Тогда давайте о российских эталонах. Сейчас принято «бюджетное правило» — избыток нефтегазовых доходов бюджета направляется в резервные фонды правительства. Отношение к такой позиции Минфина неоднозначно. Какова ваша точка зрения?

— Знаете, я хотя не любил Высоцкого — мне больше нравятся Окуджава и Галич, — но у него в одной песне было: «я в дела чужие не суюсь, но мне очень больно и обидно», вот и я не суюсь в чужие дела. Но вот создание нашего резервного суверенного фонда, этих экономических дырок в структуре экономики, где трубы рвутся, где скоро заводы по производству энергии начнут останавливаться… А мы за счет создания резервного фонда, придуманного якобы для будущего населения, просто латаем за свой счет дыру в госбюджете США. А это преступление. До войны придумавших это просто бы расстреляли. Но я молчу. Это только мое мнение.

— То есть вы считаете, что эти деньги лучше немедленно инвестировать в российскую экономику?

— В инфраструктуру. У нас же, пардон, на всех авиалиниях летают подержанные иностранные самолеты.

— Я авиаторов понимаю — эти самолеты меньше топлива потребляют.

— Да, они лучше, экономичнее, поскольку мы деньги не вкладывали ни в авиастроение, ни в машиностроение. У нас когда-то литр авиационного керосина стоил дешевле литра минеральной воды, поэтому и не смотрели на экономику. Но это же все можно поправить, просто голова нужна для этого.

2012 г.

Не изобретайте велосипед, учитесь у Рузвельта

(Интервью В. В. Геращенко для журнала «Коммерсант»)

— Зачем вы в президенты выдвигались, причем даже два раза — в 2004 и в 2008 году?

— В ноябре 2002 года приходит ко мне Рогозин. Говорит: «Вот мы создаем партию “Родина”, кремлевский проект, и нам в Кремле сказали третьим взять или Рыжкова Николая Ивановича, или вот Геращенко». В итоге вместо меня третьим взяли Варенникова, но я тоже избрался, хотя ничего мне это не дало, даже в бюджетный комитет не взяли. И вот заседаю в Госдуме, приходит ко мне Скоков. «Виктор Владимирович, я сегодня был в Кремле, просят, чтоб мы выдвинули кандидата в президенты, и на тебя показывают. А то там только Хакамада и тот боксер от Жириновского, несолидно». Пошли мы с ним к Козаку. Козак тоже говорит, что большая просьба и очень надо. Я ответил, что не вижу в этом резона никакого, но могу по экономической политике правительства высказывать определенные критические соображения, а больше ни о чем не могу, и подписи тоже собирать не могу. Козак говорит: «Да мы поможем». Я его спросил: «Вы мне что, речи будете писать?». Он засмеялся, сказал, что не имел этого в виду, а про сбор подписей можно не беспокоиться, это решат. Мы пошли, зарегистрировались, нас записали, на следующий день прибежал Жирик, пожаловался в ЦИК, мы подали в суд, но мне было до жопы, это же шоу, не всерьез. В 2008-м тоже было шоу — была «Другая Россия», Каспаров почему-то не хотел, чтобы Касьянов в президенты выдвигался. Мне Каспаров сказал, что Касьянова нельзя, потому что на него много компромата.

— Ну какой компромат — он же у Путина премьером был, так что это и на Путина компромат тоже.

— Его Ельцин оставил при Путине, условие было — на четыре года премьером. Мне Володя Петров, сенатор, бывший замминистра финансов, рассказывал, как они с Касьяновым ходили к Ельцину какую-то проблему решать. Говорит: «Там Касьянов такое предложил, что я ох…л». «Что предложил?» — спрашиваю. Володя отвечает: «А не скажу». В общем, знающий человек Касьянов. Но как только четыре года, которые обещали Ельцину, прошли, Путин его тут же убрал. Путин не мог от Ельцина потребовать отдать президентский «мерседес» и три месяца ездил на моем, то есть на дубининском — Дубинин высокий человек, и «мерседес» у него был длинный и бронированный. Ельцин в свой сел и уехал, и Путин не мог ему позвонить, боялся. Детство такое.

— Сейчас, думаете, повзрослел?

— Ну, опыта-то он, конечно, набрал, нельзя же сказать, что он неспособный, но бэкграунд у него, конечно, не тот.

— КГБ или Питер девяностых?

— Ну какое КГБ. Когда Маркуса Вольфа, руководителя «Штази», спросили, за что Путину дали гэдээровскую медаль «За заслуги перед органами госбезопасности ГДР», Вольф сказал: «У нас у каждой уборщицы такая медаль была». Хуже обосрать можно? Там он же не делал ничего, был контингент войск, следил за пьяными в Доме офицеров. Собчак — я думаю, да, тот его научил чему-то.