Страна джунглей. В поисках мертвого города - Кристофер Стюарт

Мы продолжили путь, но совсем скоро главарь сказал: «Сегодня дальше уже не пойдем». Близилась ночь, а в темноте, по его словам, передвигаться по реке становилось слишком опасно. «Я доставлю вас на место завтра», – пообещал он. Мы пытались спорить, но все было бесполезно. Он кивнул головой в сторону покрытого деревьями и ползучей растительностью холма, на верхушке которого из зарослей торчала деревянная хижина с металлической крышей, и направил лодку к берегу. «Переночуем здесь», – буркнул он.

Главарь сказал, что его зовут Эрнесто. О том, чем они занимались на реке, он говорил расплывчато и неохотно: «Здесь интересно… Чего мы тут только не делаем!» Он хохотнул и рубанул воздух рукой, словно показывая, как топор вонзается в ствол дерева… или в чью-то шею. Наступила темнота, мы расселись вокруг очага внутри двухкомнатной хижины Эрнесто и смотрели на только что засаженное им кукурузное поле и непроходимые дебри, начинавшиеся сразу за его границей. Построенный из свежих сосновых бревен дом Эрнесто стоял на невысоких сваях, и в нем были деревянные полы. По сравнению со всеми остальными домами, где нам уже пришлось останавливаться, он казался настоящим дворцом. В тени дома мы заметили еще не меньше пяти других мужчин. У одной стены стояли мачете и ружья, на балках под потолком висела одежда. Эрнесто был властелином этого маленького государства.

Когда молодая черноволосая женщина начала варить на огне кофе, Панчо с Анхелем сказали, что хотят спать, и отправились на улицу развешивать свои гамаки. «Скоро будет совсем темно», – сказал Эрнесто, взмахнув рукой в тягучем сыром воздухе. В свете костра блеснули его золотые зубы. Женщина разлила кофе, мы выпили его почти в полном молчании, а потом они с Эрнесто ушли в другую комнату. Стоны, которые послышались чуть позже, могли доноситься до нас и оттуда, и из окружающих нас джунглей.

«Ну, и что ты думаешь?» – спросил я у Криса.

«Долгая будет ночь…»

До любых мощеных дорог отсюда нужно было добираться сутками, и я слишком вымотался, чтобы задумываться о побеге. Я не мог бы идти, даже если бы хотел. Да и куда нам было идти?Несколько мгновений я на чем свет стоит клял себя за глупость. Вот уже две недели я безостановочно куда-то ехал, плыл, шел… через пыльные города, на автобусах и джипах, по рекам, через горы. У меня порвались штаны и разваливались ботинки. Из мозолей сочилась серо-белесая жижа.

«Меня будто накачали наркотиками…»

«Бывает», – сказал Крис, за пару последних дней уже уставший выслушивать мое нытье.

«Я охренительно устал. Я не могу идти дальше».

Крис помотал головой.

«Это просто ад какой-то», – сказал я.

«Хуже».

Я был сыт по горло бобами и тортильями, энергетическими батончиками, чертовым переслащенным кофе. Мы немного помечтали вслух. «Сейчас бы чизбургер», – сказал я. Крис хотел самую навороченную пиццу из «Pizza Hut».

Я посмотрел на свои почерневшие от грязи руки и передумал: «А я, может, сейчас бы предпочел еде горячий душ». А потом добавил: «В каком-нибудь шикарном отеле».

Около часа назад я попытался помыться в реке, воображая, что свежая дождевая вода сможет очистить меня не только от физической грязи, полностью облепившей все мое тело, но и от копошащихся в голове мрачных, назойливых мыслей. Однако все пошло не по плану. Я разделся до трусов и сунул голову в мутную воду, но сразу же вытащил обратно, почувствовав, что у моей ноги пришвартовалась, уткнувшись в нее, какая-то деревяшка. Но это была никакая не деревяшка… Эта штука была такого же коричневого цвета, как размокшая ветка, только мягкая и округлая, да еще и с застрявшими в ней непереваренными зернышками кукурузы. Судя по всему, один из людей Эрнесто сходил облегчиться чуть выше по течению реки.

«Это просто ад какой-то», – повторил я.

В этот момент Крис снова заговорил о космическом скафандре. Он уже делал это, когда нам приходилось часами шагать под ливнем или палящим солнцем или когда чувствовал, что мы близки к истерике.

«В нем должен быть встроенный кондиционер, – описывал Крис костюм космонавта. – Он должен быть герметичен. А еще в нем должны быть моторчики, которые будут помогать взбираться в гору».

«А у моего пусть лучше будет реактивный ранец», – сказал я.

«… и еще холодильник для воды», – добавил Крис.

«… и спутниковый телефон, который будет работать лучше нашего».

«А еще жидкокристаллический экранчик прямо внутри шлема, чтобы по нему показывали лучшие фильмы».

«Зачем ты вообще во все это влип?» – спросил я у Криса.

Он просто посмеялся.

«Нет, знаю, – сказал я, – сам уже много лет такими вещами занимаюсь. Опасными. Но тут же хуже… змеи, микробы в воздухе. И ничего из этого ты контролировать не можешь. Это просто ужасно».

«А еще здесь могут убить, – вставил он, оглянувшись на маячащие у нас за спинами тени. – Тут может быть очень непросто». Он немного помолчал и добавил: «Трудно объяснить, зачем я все это делаю. Но это не риск ради самого риска».

«Тем не менее это риск», – сказал я, показав на тени.

Он ответил, что его чувство риска, наверно, сильно отличается от чувства риска всех прочих людей. Отправляясь в очередное путешествие, он, как правило, имеет достаточно оснований верить, что сможет вернуться в целости и сохранности.

«Как правило?»

«Конечно, для других мои основания вполне могут быть недостаточными».

Тем не менее с Крисом произошел один случай, чуть не заставивший его изменить свою жизнь. Как-то летом он подхватил малярию и, лежа в постели, думал, что его песенка спета. Приблизительно в то же самое время до него дошли новости о гибели приятеля, которого ужалил морской скат. «Я вдруг понял, что за свой образ жизни нам иногда приходится платить слишком большую цену», – сказал Крис. Но измениться он все равно не смог: «Ведь награда за риск – возможность делать все это, быть здесь».

Я кивнул. Мне хотелось верить в его слова. Мне хотелось верить, что все это действительно имеет смысл, и я, по крайней мере, как и Морде, смогу найти город и рассказать о нем домашним. Тогда меня поймет Эми, а Скай сообразит, почему я не иду работать пожарным в ближайшем к дому депо. Но сейчас думать обо всем этом я не мог. «Как думаешь, нам стоит опасаться этих ребят?» – поинтересовался я.

Крис пожал плечами: «Представления не имею. Но на добропорядочных обывателей они похожи мало».

Не успел он договорить эту фразу, как перед нами появились двое мужчин. Тот, что покрупнее, был Лягушка, рядом с которым мы плыли на носу лодки. Другого я до этого ни разу не видел. Это был менее рослый и не такой мускулистый человек в расстегнутой на груди рубашке и линялых джинсах. В них был вдет ремень с латунной пряжкой в кулак величиной. Неужели они все это время слушали наш разговор? Беззубый Лягушка засмеялся. «Грингос», – сказал он.

«Похоже, джунгли не хотят нас отпускать»

Морде стоял передзеркалом и с трудом узнавал смотрящего оттуда человека. Густую свалявшуюся бороду вполне можно было принять за кусок древесной коры. На левой ноге внезапно открылись две трофические язвы, одна размером с пятидесятицентовую монету. Что сотворили с ним джунгли?

Спускаясь вниз по Патуке, путешественники решили сделать остановку у «немцев», чтобы помыться и хоть немного привести себя в порядок. Морде пришлось целых полчаса орудовать бритвой, прежде чем отражение начало становиться похожим на того человека, который некогда приехал в эти богом забытые места.

На следующий день они добрались до хижины американца Джорджа Брейтона и сразу же начали расспрашивать его о ходе войны. Париж уже пал, и Гитлер оккупировал Францию. Брейтон рассказал им, что Соединенные Штаты оказывали финансовую помощь Великобритании, а президент Рузвельт, по слухам, подумывал о вступлении в войну. По сути, американцы уже практически участвовали в военных действиях.

Обеспокоенные этими новостями путешественники заторопились завершить экспедицию. «Мы решили… вернуться в Ла-Сейбу, пока война не отрезала нас от всего внешнего мира», – написал Морде.