Страна джунглей. В поисках мертвого города - Кристофер Стюарт

«Лед в стаканах!»

Хаотично раскинувшийсяна Берегу Москитов городок первопроходцев, состоящий из множества крытых жестью или ветвями деревьев мазанок, носил название Брюэрс-Лагун. Троих путешественников на ночь приютил американец по имени Фрэнк Джонс. По описаниям Морде, он был «высоким, худощавым мужчиной с такими веселыми светлыми глазами, что заподозрить в нем убийцу было почти невозможно».

Джонс, с которым приятельствовал Берк, был киллером и выполнял заказы местных компаний. Заболтавшись, мужчины засиделись далеко за полночь. «Я столько лет выживаю в Гондурасе только потому, что умею быстрее всех жать на спусковой крючок, – признался Джонс. – Я убил шесть человек, но так уж было надо».

Это признание насторожило Морде и Брауна. Они еле-еле выбрались живыми из джунглей и сразу же оказались в доме наемного убийцы. Но предпринять какие-нибудь действия или уйти путешественники были просто не в силах. «Мы так устали, – писал Морде, – что легли бы спать даже в змеином логове».

Через несколько дней, 4 июля, Морде и Браун покинули Берег Несбывшихся Надежд, как в приступах меланхолии называл это захолустье Берк. Выполняя обещание, они оставили ему львиную долю своего снаряжения. На борт идущего в Ла-Сейбу корабля они взяли с собой только клетку с Питом. Когда судно отправилось в путь, путешественники вышли на палубу и смотрели на удаляющуюся землю до тех пор, пока ее не поглотила ночная темнота.

«Эту ночь мы проспали под звездным небом на трюмном люке», – гласила последняя запись, сделанная Морде в этом регионе. Вспоминая длинное и трудное путешествие, он печалился только об одном: «Меня очень расстроило, что Берк не поблагодарил нас и даже не пришел попрощаться». Больше они с ним никогда не встретятся.

Проснувшись в четыре часа утра, путешественники увидели на горизонте первые признаки цивилизованного мира – огни Ла-Сейбы. Друзья вернулись в отель «Париж» и впервые за три с лишним месяца смогли насладиться элементарными удобствами в виде нормальных кроватей и надышаться запахом чистоты и свежести, исходящим от мягкого, только что постиранного постельного белья. Морде с восторгом описал и другие «роскошества»: «Первым делом побрились в парикмахерской, потом купили «кока-колы»… нам в стаканы положили лед!»

Последние дни перед возвращением в Соединенные Штаты прошли суматошно, потому что нужно было переделать слишком много дел. Морде побеседовал с американским консулом, а потом съездил в Тегусигальпу, пыльную столицу Гондураса, чтобы встретиться с президентом Тибурсио Кариасом Андино и картографом доктором Хесусом Агиларом Пасом. Через 14 лет Агилар Пас опубликует первую официальную карту Гондураса со знаменитым вопросительным знаком и подписью «Ruinas Ciudad Blanca» на участке по-прежнему не исследованной территории в восточной части страны… чуть выше Рио-Вампу.

20 июля мужчины нашли судно «Patria», уходящее с грузом фруктов во флоридскую Тампу, заплатили капитану $40 за два места в матросском кубрике и наконец распрощались с Гондурасом. Через шесть суток гондурасская экспедиция Теодора Морде вернется домой. С начала путешествия к тому моменту пройдет всего четыре месяца.

История Эрнесто

« Они охраняют его,не щадя жизни. Они воюют с другими. Они теперь уже не те, что были раньше. Они воюют и между собой, убивают друг друга. Он – их главный secreto. Знаете об этом?»

Лодка скользила по речной глади, а Эрнесто рассказывал нам о племенах тавахка, населяющих берега Патуки.

Не сумев устоять перед напором миссионеров, большинство индейцев тавахка давным-давно обратились в католичество. Хотя в последнее время их численность выросла по сравнению с историческим минимумом в 160 человек, наблюдавшимся в начале ХХ века, тавахка, как и живущие бок о бок с ними индейцы печ, признаны специалистами племенем, «находящимся на грани вымирания». Многие тавахка уходили из этих мест, образовывали семьи с представителями других племен, а иногда даже воевали между собой.

В результате всех этих процессов уходили в прошлое и забывались древние традиции. В 1940 году Морде, гостивший в одном из их поселков, насчитал в нем 15 чистокровных тавахка. Сегодня их было меньше десятка на пять деревень. Правительство Гондураса приняло законы, ограждающие индейские племена от разрушительного влияния внешнего мира, и объявило их земли «биосферными заповедниками». Но армия и полиция были слишком далеко, а посему племенам приходилось самостоятельно бороться за жизнь, защищать свои пожитки, хранить историю, традиции и легенды.

Дождевые тучи уже рассеялись, и в полумраке плавали только редкие клубки белесого тумана. Вопли обезьян-ревунов сливались в шум, напоминающий гул приближающегося откуда-то издалека урагана. Лягушка, по-прежнему в своей майке с драконами, теперь заведовал на корме мотором. В лодке с нами было трое вооруженных пиратов и молодой парень, которого я в прошлую ночь не видел.

Эрнесто перебрался на нос лодки, где сидели мы с Крисом. Он знал, что мы ищем в джунглях. Один из его людей передал ему содержание нашего ночного разговора.

«Следите, с кем из индейцев будете об этом разговаривать, – сказал Эрнесто. – Это же их secreto». Он скрутил сигарету, вытащил из кармана пластиковую зажигалку, а потом махнул рукой в сторону плотной зеленой стены джунглей, словно отгоняя тучу москитов.

«У меня есть приятель. Он наслушался всякого такого от индейцев и пошел искать. – Эрнесто подвинулся поближе, и его золотые зубы сверкнули в лучах пробившегося через утренний туман солнца. – Шел он целых два дня и начал находить глиняную посуду необыкновенной красоты. Точильные камни, черепки и осколки, рисунки на камнях – обезьян, людей и какие-то круги. Одним словом, ему было много знаков».

Эрнесто помолчал, чтобы дать нам возможность переварить информацию. Я заметил на левом берегу одинокую хижину на сваях, первый за много часов признак присутствия людей. Панчо с Анхелем, уставившись вдаль, слушали свой радиоприемник, а люди Эрнесто внимательно наблюдали за нами.

Как раз в тот момент, когда он собрался продолжить свой рассказ, в борт лодки с силой ударила ветка дерева. «Видели это?» – спросил он.

«Что, дерево?»

«Нет, – сказал он, – это не просто дерево. Это сами джунгли дают знак». Эрнесто бросил в воду остаток сигареты и улыбнулся, будто теперь и он был участником нашей экспедиции. Казалось, по сравнению с прошлой ночью у него сильно изменилось настроение.

«Так вот, про камни с рисунками, – продолжил он. – Этот парень находил все новые и новые, и целых три дня уходил все дальше и дальше в джунгли. Он чувствовал, что руины уже совсем близко».

«А где это было?» – спросил я.

«Где-то там… Неважно где…» – он обхватил руками свою шею и вывалил мясистый язык, черный, как речной ил.

«Все, что ему рассказали индейцы, было неправильно, – сказал Эрнесто. – Он заболел, еле-еле держался на ногах. – Пират сделал очередную паузу и сплюнул в воду. У него болело все тело. Голова, живот, ноги. Ему пришлось повернуть назад».

Только после этого ему стало лучше, сказал Эрнесто. Стараясь уйти как можно дальше от развалин, он не останавливался целый день, и уже к концу этого дня болезнь бесследно исчезла. С тех пор он больше не осмеливается даже заходить в джунгли.

Собираясь в путешествие,я представлял себе, как буду писать книгу, из которой моя дочь сможет узнать, каким я был человеком, как искал ответы на самые главные вопросы жизни – как встретить старость, как прощаться с молодостью, насколько важны для нас открытия и жизненный опыт, что такое привязанность и даже любовь. Вместо этого я брел по джунглям, как слепой котенок, разваливался на куски и умирал от усталости, то есть фактически демонстрировал свою слабость.

У меня возникло какое-то скорбное чувство. Заблудившись в своей городской жизни, я убежал от нее сюда, в джунгли, и заблудился в них уже в самом буквальном смысле. Я даже не знал, существует ли то, что я ищу.А вдруг Морде просто соврал? Что, если никакого города нет вовсе? В голову лезли все новые и новые вопросы. Пусть даже город существует, но ведь джунгли – это самая настоящая кроличья нора, провалившись в которую оказываешься у входа в сотни других таких же кроличьих нор. Здесь можно месяцами продираться через заросли, рубить лианы, взбираться на горы и ни разу при этом не побывать дважды в одном и том же месте. Хотя для меня все места в джунглях были на одно лицо.