Из смерти в жизнь - Олаф Степлдон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В этом высшем предприятии низший дух шести человеческих миров, конечно, не принимал сознательного участия. Мотылек человечества не дерзал залетать в эти высшие духовные сферы, где мировое человечество мыслит единым духом. Как видно, человек был слишком низменным для такой попытки. Его функция в существовании целого состояла лишь в том, чтобы бессознательно пополнять основные тона и темперамент великого космического духа.
Или все еще трагичнее? Может быть, шесть миров по природе своей были сознательными частями космического духа, но некое чуждое и враждебное влияние отравило их, помешав исполнить истинное предназначение? Мотылек был создан для полета, но хроническая болезнь безнадежно искалечила его.
А если это было так, если это можно сказать о шести человеческих мирах, то, может быть, это относится и ко множеству бесплодных миров по всем галактикам? Так, по крайней мере, представляется погруженному в будущие воспоминания духу человеческому. Ведь кажется, даже великий единый дух космического сообщества миров не воплощен во всей полноте. Кажется, и он подточен, изувечен болезнью, охватившей так многие из его членов.
Дух человеческий смутно вспоминает великое разнообразие миров и рас космического сообщества. В большинстве они были подобны человеку, но некоторые имели на удивление нечеловеческие тела и умы, отличаясь и восприятием, и образом жизни. Некоторые были до того чуждыми, что дух человеческий, вернувшийся к своему земному статусу, лишь невнятно ощущает нечто непостижимое для человека – так мы, проснувшись, припоминаем странный сон или кошмар и только и можем рассказать, что его не опишешь словами и не постигнешь умом. Другие же миры, в которые успел заглянуть дух человеческий, он мог постичь хотя бы в общих чертах. Среди них были странные планеты, заселенные не отдельными индивидами, а непрерывной живой тканью, распростершейся по всей поверхности. Из рас индивидуумов многие были очень несхожи с человеком. Для одних родной стихией был океан, другие – крылатые воздушные создания – по странной прихоти фортуны достигли пределов человечества и проникли в его видения. И все же духу человеческому кажется, что большинство миров космического сообщества населяли существа, в целом подобные человеку. Планеты земного типа – самые гостеприимные для жизни.
Дух человеческий, еще недавно вспомнивший весь свой путь до момента гибели, теперь, столкнувшись с воспоминанием о таком множестве человекоподобных рас, засомневался, какой же из них владел он сам. В самом ли деле он был духовным «я» тех шести миров, что пожрало солнце? Или он принадлежал к одной из более удачливых рас, присоединившихся в конце концов к космическому сообществу? Или он был одним из многих, не сумевших вылупиться из куколки, или из тех несчастных, что, слишком рано вооружились энергией атома, не поднявшись еще до тех духовных высот, которые позволяют правильно распорядиться этой силой? В его видении смутно мелькнули многие такие расы-подростки. Одна безрассудно распорядилась этой разрушительной энергией и превратила свой мир в необитаемую пустыню. Другие воспользовались новой силой, чтобы перестраивать собственную биологическую природу, и по неразумию сделали себя нежизнеспособными или попросту безумцами. Немало было и таких, кто, играя с могучими силами, превращал свои планеты в горстки астероидов.
Чем долее дух человеческий перебирает в мыслях эти миры, тем больше он сомневается, которая из промелькнувших человеческих рас – его раса. Быть может, он все же принадлежал к тем немногим, кто постепенно набирал силу, чтобы в свой срок дойти до исследования космоса телепатией и ясновидением – к тем, кто в свой срок стал первопроходцем и основателем космического сообщества? Он не знает. Однако, скорее всего, почти наверняка, он все же дух шести низших миров, уничтоженных пламенем.
Жизнь и смерть космоса
Дух человеческий помнит, как с подножия холма вечности он видел рождение, жизнь и смерть космоса. Он засвидетельствовал первое мгновение космического времени, когда творческая мысль верховного Другого проявилась в единственной световой точке, беременной всей энергией будущей вселенной. Но о самом замысле и о его источнике он ничего не знал, потому что даже в то вечное мгновение вершина представлялась небесной белизной, изрезанной шрамами расщелин и смутно проглядывавшей в высоких белых облаках. Зато он хорошо помнит, как из этого невообразимого замысла вылупились пространство и время, вся физическая энергия и духовная сила.
С того первого мгновения космос затягивало расширяющееся газовое облако, медленно распадающееся на отдельные облачка. Те, в свою очередь, раскручивались и уплощались, выбрасывали спиральные рукава, крошились на звезды. А там и тут летучие вихри первородной силы сталкивались со звездами и вырывали из них материю для будущих планет. И там и тут среди новых миров зарождалась жизнь; и там и тут – дух.
Одна за другой созревали галактики. Все новые разумные миры связывались друг с другом через космическую пустыню; вернее, они погружались в глубины собственной психической природы, пока не отыскивали в глубине тайное единство духа. И в своем разнообразии, и в основополагающем духовном тождестве космическое сообщество обогащалось опытом и объединялось целью. В этом единстве и богатстве пробуждался дух вселенной множества галактик, нашего космоса. Ведь дух этого космоса был просто единством опыта и воли, превосходящим все богатство его разнообразия, и он властно требовал объединения вопреки всем конфликтам. Снова и снова завязывались жестокие распри, оружием в которых служили не физические, а психические силы. Противники, разделенные непреодолимыми далями пространства, могли, тем не менее, уничтожить чужой разум в прямом столкновении мысли и воли, могли разбить трудно завоеванную общность, незаметно вливая психическую отраву в умы вражеского мира. Причиной этих космических схваток неизменно оказывалось разногласие в вопросе, как космическому сообществу лучше исполнить свое предназначение, а предназначением этим было – служить сосудом духа. Эти войны были войнами религиозными. Потерями в них оказывались безнадежно отравленные миры, бренные останки духа.
Низшему духу человеческому, когда он вспоминает это возвышенное видение, представляется, что вопреки конфликтам, снова и снова терзавшим космическое сообщество, вопреки неудачам, погубившим многие благородные миры, оно все же эон за эоном, набирало силу и согласие. Его миры становились все внимательнее к общей цели. И эта общая цель, как она виделась низшему духу человеческому, требовала, чтобы каждая индивидуальная жизнь во всем этом разнообразии миров стала темой богатого и истинного опыта, духовного творения, чтобы каждый индивидуум был внутренне связан с другими, непохожими на него, восприимчивой любовью и далеко
