Вразумление, самосотворение и биография - Валерий Николаевич Горелов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Напечатанный диплом выглядел как научный труд, на белую бумагу печатными буквами набита строка за строкой. Павлик сам себе казался значительным и нужным. Этот год для него был эволюционным порогом, от которого он оттолкнется и помчится прямо к вершинам трудовой славы, продолжая традиции славного рода Ломовых. Мясо он поставил вымачиваться на захламленный балкон, а сегодня днем увидел, как мухи настырно тыкаются в крышку ведра. Эти мухи пытались испортить ему праздник. По поварихиной схеме он бегал, меняя воду, все внутри шевелил и перемешивал. Все было готово, лишь бы Аня не подвела, что-то ее было не видать, да он и сам в техникум не пойдет до 30 мая.
***
По утрам, когда не надо было идти в школу, и день был не холодный, Лена выходила на бельевую площадку во дворе, в спортивной одежде и с обязательной шишкой на затылке. Вообще это была ее определяющая прическа, хотя густые длинные волосы собирать в балетную шишку было непросто. Природа ее наградила коротким телом, длинными конечностями, гибкостью и грацией. Она минут 40 крутилась на площадке, демонстрируя себя то как лебедя, то как журавля, но уж, конечно, не как синицу. Многие, особенно в последний год, когда она расцвела и оформилась, были в нее влюблены – и одноклассники, и, конечно же, дворовая шпана. Но все понимали, что это не их фасон. А папы их, хоть и сами заглядывались, поучали сынков, что Лена будет женщина-праздник, но женщина должна быть хозяйкой, а с такой хозяйства никакого не состоится.
Глазки-то у Лены надежно были замылены, ей и мысли не могло прийти, что она – балерина и грация лишь для поселка Восток, а ее «Лебединое озеро» – навсегда бельевая площадка между двумя пятиэтажками. Ей 17, в этом возрасте балерины уже заканчивают десятилетний срок обучения в школах балета и идут на сцену, а она в 17 лет куда-то поступать собирается. Нет тут ее вины, просто это ее биография. Но на то она и сказывается, сказка, чтобы счастье не прошло стороной.
Сегодня 27 мая, утро солнечное, но чуть ветреное. Лена в прекрасных ожиданиях: в 14 часов выдача аттестата с золотой медалью, потом приедет гость из района, этот парень, крепкий, с мужественной внешностью. Все девки будут в шоке. Она порхала по площадке, а из окна за ней наблюдал тот самый одноклассник, с которым она однажды целовалась, а Анька спалила. Она знала, что он всегда за ней наблюдает, и он был хороший, но для нее недостаточно быть просто хорошим, какой-то он не очень мужественный, романтичный, ребенок совсем, не ее поля ягода. А этот ребенок наблюдал в окно и ясно понимал, что никакой балерины из нее не будет, у нее начал быстро расти зад и еще кое-что, а для балерины это смертельная болезнь. Он был влюблен в нее со второго класса и, конечно же, мечтал, чтобы она не стала балериной и осталась с ним на родной землице. Про балет он прочитал все, что было доступно, и мечтал отчаянно.
Из мяса вышла одна печаль, и была она столь вонючая, что, когда он тащил этот дар на помойку, огромная стая мух, угрожающе жужжа, преследовала его от балкона. Что-то пошло не так, или недостарался, или перестарался. Мясо в этой промывочной воде расползлось и завонялось. Если бы ему под каким-либо видом удалось такое затащить в автобус, тот бы превратился в муховоз. Прибежав с помойки, он кинулся добивать мух, что не успели вылететь за ведром к помойке. Те сидели на стенах и алчно скребли передними лапками. Избиение мух грязной тряпкой особых результатов не принесло, и выпихнуть в окно их тоже не очень получилось.
За этим делом у Павлика созрел новый план – кондитерский. До автобуса еще оставалось полтора часа, и он кинулся на улицу. До кондитерской было приличное расстояние, но ноги были легкие, и дыхалка – что надо. И как раз к первому привозу тортиков он был уже под дверью в небольшой очереди. Ровные коробки с тортиками выгрузили из древнего оранжевого «пирожкового» «Москвича», и он был пятым за четырьмя дамами. Тут, в очереди, он и услышал про торт-безе, что по-французски означало «торт с поцелуями», и ему это очень даже подходило. Если он приедет с коробочкой «поцелуев» и Chanel № 5 в кармане, то это как бы дверь в Европу, романтично и чистосердечно. С коробкой в руке он той же дорогой поскакал назад в квартиру. Мухи к коробке с тортиком тоже проявили заметный интерес и закружили по разным орбитам. Из кондитерской лавки он прихватил еще две ватрушки с повидлом и сейчас пережевывал их, запивая водой из-под крана. Умыв лицо, причесав свою добротную шевелюру, прихватив коробку с «поцелуями», и не забыв про духи, выдвинулся в дорогу. Мухи за коробкой не полетели, предпочитая остаться в захламленной и провонявшейся квартире типичной пятиэтажки.
***
Пазик пожарного раскраса уже ждал своих пассажиров, номер маршрута был 201. Двери закрыты, и, как понял Павел, водителя внутри не было, но пассажиры уже имелись, человек 8 сидели, плотно прижавшись друг к другу на узких скамейках. Время уже шло к 12 часам, но воздух совсем не прогрелся, изо рта пробивался парок. Аньки среди ожидающих не было, в течение 15 минут еще подошли человек 8, и опять же Аньки не было. Павлика начало потряхивать и от прохлады, и от беспокойства, что эта гиперактивная Аня где-нибудь запала в субботнюю ночь. Если это происходило в техникумовской общаге, то Павлик был наслышан, как там девочки гуляют «по-бабски» за чаепитием. Пришел водитель, лысый и бородатый мужчина, он был заранее на всех зол, завел автобус,
