Собрание сочинений. Т. 1 - Саша Черный

СТИЛИСТЫ*

На последние полушкиПокупая безделушки,Чтоб свалить их в ПетербургеВ ящик старого стола,—

У поддельных ваз этрусскихЯ нашел двух бравых русских,Зычно спорящих друг с другом,Тыча в бронзу пятерней:

«Эти вазы, милый Филя,Ионического стиля!»— «Брось, Петруша! Стиль дорийскийСлишком явно в них сквозит…»

Я взглянул: лицо у ФилиБыло пробкового стиля,А из галстука ПетрушиБил в глаза армейский стиль.

КОЛУМБОВО ЯЙЦО*

Дворник, охапку поленьев обрушивши с грохотом на пол,Шибко и тяжко дыша, пот растирал по лицу.Из мышеловки за дверь вытряхая мышонка для кошек,Груз этих дров квартирант нервной спиной ощутил.

«Этот чужой человек с неизвестной фамильей и жизньюМне не отец и не сын — что ж он принес мне дрова?Правда, мороз на дворе, но ведь я о Петре не подумалИ не принес ему дров в дворницкий затхлый подвал».

Из мышеловки за дверь вытряхая мышонка для кошек,Смутно искал он в душе старых напетых цитат:«Дворник, мол, создан для дров, а жилец есть объект для услуги.Взять его в комнату жить? Дать ему галстук и „Речь“?»

Вдруг осенило его и, гордынею кроткой сияя,Сунул он в руку Петра новеньких двадцать монет,Тронул ногою дрова, благодарность с достоинством принял.И в мышеловку кусок свежего сала вложил.

ЧИТАТЕЛЬ*

(«Я знаком по последней версии…»)

Я знаком по последней версииС настроением Англии в Персии        И не менее точно знакомС настроеньем поэта Кубышкина,С каждой новой статьей Кочерыжкина        И с газетно-журнальным песком.

Словом, чтенья всегда в изобилии —Недосуг прочитать лишь Вергилия,        А поэт, говорят, золотой.Да еще не мешало б Горация —Тоже был, говорят, не без грации…        А Платон, а Вольтер… а Толстой?

Утешаюсь одним лишь — к приятелям(Чрезвычайно усердным читателям)        Как-то в клубе на днях я пристал:«Кто читал Ювенала, Вергилия?»Но, увы (умолчу о фамилиях),        Оказалось — никто не читал!

Перебрал и иных для забавы я:Кто припомнил обложку, заглавие,        Кто цитату, а кто анекдот,Имена переводчиков, критику…Перешли вообще на пиитику        И поехали. Пылкий народ!

Разобрали детально Кубышкина,Том шестой и восьмой Кочерыжкина,        Альманах «Обгорелый фитиль»,Поворот к реализму ПоплавкинаИ значенье статьи Бородавкина        «О влиянье желудка на стиль»…

Утешенье, конечно, большущее…Но в душе есть сознанье сосущее,        Что я сам до кончины моей,Объедаясь трухой в изобилии,Ни строки не прочту из Вергилия        В суете моих пестреньких дней!

В ТИПОГРАФИИ*

              Метранпаж октавой низкой              Оглушил ученика:              «Васька, дьявол, тискай, тискай!              Что валяешь дурака?Рифмачу для корректуры надо оттиск отослать…»Васька брюхом навалился на стальную рукоять.

              У фальцовщиц тоже гонка —              Влажный лист шипит по швам.              Сочно-белые колонки              Набухают по столам.Пальцы мчатся, локти ходят, тараторят языки,Непрерывные движенья равномерны и легки.

              А машины мягко мажут              Шрифт о вал и вал о вал,              Рычаги бесшумно вяжут              За овалами овал.«Пуф, устала, пуф, шалею, наглоталась белых кип!»Маховик жужжит и гонит однотонный, тонкий скрип.

              У наборных касс молчанье.              Свисли груши-огоньки,              И свинец с тупым мерцаньем              Спорко скачет из руки.Прейскуранты, проза, вирши, каталоги и счетаСвеют нежную невинность белоснежного листа…

              В грязных ботиках и шубе              Арендатор фон-дер-Фалл,              Оттопыривая губы,              Глазки выпучил на вал.Кто-то выдумал машины, народил для них людей.Вылил буквы, сделал стены, окна, двери, пол.                                                                                       Владей!

              Пахнет терпким терпентином.              Под машинное туше              С липким чмоканьем змеиным              Ходят жирные клише,Шрифт, штрихи, заказы, сказки, ложь и правда, бред                                                                                               и гнус.Мастер вдумчиво и грустно краску пробует на вкус.

              В мертво-бешеной погоне              Лист ныряет за листом.              Ток гудит, машина стонет —              Слышишь в воздухе густом:«Пуф, устала, пуф, шалею. Слишком много белых кип!»Маховик жужжит и гонит однотонный тонкий скрип.

ЮМОРИСТИЧЕСКАЯ АРТЕЛЬ*

Все мозольные операторы,Прогоревшие рестораторы, Остряки-паспортисты,Шато-куплетисты и биллиард-оптимистыВалом пошли в юмористы.Сторонись!

Заказали обложки с макаками,Начинили их сорными злаками:Анекдотами длинно-зевотными,Остротами скотными,ЗубоскальствомИ просто нахальством.Здравствуй, юмор российский,Суррогат под-английский!Галерка похлопает,Улица слопает…Остальное — не важно.

Раз-раз!В четыре странички рассказ —Пожалуйста, смейтесь:Сюжет из пальца,Немножко сальца,Психология рачья,Радость телячья,Штандарт скачет,Лейкин в могиле плачет:Обокрали, канальи!

Самое время для ржанья!Небо, песок и вода,Посреди — улюлюканье травли…Опостыли исканья,Павлы полезли в Савлы,Страданье прокисло в нытье,Безрыбье — в безрачье…Положенье собачье!Чем наполнить житье?Средним давно надоелиКакие-то (черта ль в них!) цели —Нельзя ли попроще: театр в балаган,Литературу в канкан.Рынок требует смеха!

С пылу, с жару,Своя реклама,Побольше гама(Вдруг спрос упадет!),Пятак за пару —Держись за живот:Самоубийство и Дума,Пародии на пародии,Чревоугодие,Комический случай в Батуме,Самоубийство и Дума,Случай в спальнеВо вкусе армейской швальни,Случай с пьяным в Калуге,Измена супруги,Самоубийство и Дума…

А жалко: юмор прекрасен —Крыловских ли басен,Иль Чеховских «Пестрых рассказов»,Где строки, как нити алмазов,Где нет искусства смешитьДо потери мысли и чувства,Где есть… просто искусствоВ драгоценной оправе из смеха.

Акулы успеха!Осмелюсь спросить —Что вы нанизали на нить?Картонных паяцев. Потянешь — смешно,Потом надоест — за окно.Ах, скоро будет тошнитьОт самого слова «юмор»!..

БОДРЫЙ СМЕХ*

…песню пропойте,Где злость не глушила бы смеха —И вам, точно чуткое эхо,В ответ молодежь засмеется.

Голова, как из олова.Наплевать!Опущусь на кроватьИ в подушку зарою я головуИ закрою глаза.Оранжево-сине-багровые кольцаЗавертелись, столкнулись и густо сплелись,В ушах золотые звенят колокольцы,И сердце и ноги уходят в черную высь,Весело! Общедоступно и просто:Уткнем в подушку нос и замрем —На дне подушки, сбежав с погоста,Мы бодрый смех найдем.Весело, весело! Пестрые хариЩелкают громко зубами,Проехал черт верхом на гитареС большими усами.           Чирикают пташки,           Летают барашки,           Плодятся букашки, и тучки плывут.           О грезы! О слезы!           О розы! О козы!           Любовь, упоенье и ра-до-стный трудВесело, весело! В братской могилеЩелкайте громче зубами.Одни живут, других утопили,А третьи — сами.           Три собачки на дворе           Разыграли кабаре:           Широко раскрыли пасти           И танцуют в нежной страсти.           Детки прыгают кругом           И колотят псов прутом.           «У Егора на носу           Черти ели колбасу…»Весело, весело, весело, весело!Щелкайте громче зубами.Одни живут, других повесили,А третьи — сами…Бесконечно-милая группа божьих коровок!Киевлянки-медички! Я смеюсь на авось.Бодрый смех мой, может, и глуп и неловокДругого сейчас не нашлось.Но когда вашу лампу потушат,И когда вы сбежите от всех,И когда идиоты задушатВашу мысль, вашу радость и смех,—Эти вирши, смешные и странныеПоложите на ноты и пойте, как пьяные:И тогда, о смею признаться,Вы будете долго и дико смеяться!

ВО ИМЯ ЧЕГО?*