Куриный бульон для души. Прощение исцеляет. 101 теплая история о том, как оставить прошлое и начать двигаться вперед - Эми Ньюмарк
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Незадолго до того как Джозеф перешел в выпускной класс, его учитель узнал о бедственном положении и обратился в социальные службы. На тот момент Джозефу почти исполнилось восемнадцать. По всем общепринятым законам было поздно что-либо предпринимать, но социальные службы это не остановило. Джозефу предоставили жилье, он смог уйти с улицы. Специальное пособие дало ему возможность покрывать расходы на проживание и питание. После окончания школы он смог поступить в общественный колледж и заранее получил возможность после получения диплома работать в Службе защиты детей. А поскольку дела у него шли хорошо, его послали в Вашингтон на специальное мероприятие с участием вице-президента.
– Ты необыкновенный человек, Джозеф! Ты так молод, но в тебе столько силы! Ты мужественный и зрелый человек. Я не уверена, что смогла бы повторить твой путь и прожить ту жизнь, которую прожил ты. То, что произошло с тобой – настоящее чудо! И это чудо сотворила твоя вера.
Позже я узнала, что Джозеф окончил колледж с отличием. Когда моя работа с ним была завершена, в последнюю нашу встречу Джозеф сказал, сияя от гордости:
– Сегодня я встречаюсь с отцом. Это будет первый раз с тех пор, как я стал бездомным.
Л. М. Луш
Как прошел твой день?
Не позволяйте вашему прошлому держать в заложниках будущее.
– ЭлЭл Кул Джей
Моя дорога из школы домой много лет проходила по одному и тому же маршруту: я шла по широкому тротуару, мимо ровного ряда красивых высоких домов, любуясь свежевыкрашенными, аккуратными фасадами. По мере того как я удалялась от школы к дому, жилые строения становились ниже, менее нарядными и презентабельными. Тротуары заметно сужались, и уже по ним можно было понять разницу между тем районом, в котором я жила, и тем, в котором располагалась моя школа. И хотя улица, на которой находился мой дом, была достаточно широкая и чистая, вид у нее все равно был немного удручающий: деревья, выглядели так, будто боролись за выживание – они были куцые и кривые, с пыльной листвой и представляли собой жалкое зрелище; здания старые, давно не ремонтированные, с облупившимися фасадами не радовали глаз. Наш дом, когда-то выкрашенный в розово-бежевый цвет, со временем приобрел грязноватый оттенок, краска на рамах и дверях облупилась, трава во дворике росла кое-как. Припаркованные машины у тротуаров были чистыми, но выглядели обшарпанно, как и дома, в которых жили их владельцы.
Прежде чем подойти к своему крыльцу, я всегда мысленно готовилась и настраивалась, задаваясь вопросом: как меня встретит сегодня мама? В каком состоянии она будет? И в какой степени опьянения я увижу ее на этот раз? Степень маминого опьянения я определяла по тому, в чем она была – в очках или в линзах. Если в линзах, значит, руки ее не сильно дрожали, и у нее хватило сил привести себя более-менее в опрятный вид, значит, она была трезва. Если же мама была в очках, то это говорило о том, что она уже успела превысить дневную норму алкоголя.
В любое время года – шел дождь, снег или светило солнце – мне всегда нужна была минута, прежде чем переступить порог собственного дома. Открыв дверь, я сразу звала маму или любого, кто был дома. Если откликалась мама, у меня все сжималось внутри – я готовилась к трудному дню, потому что поведение пьяной матери могло оказаться непредсказуемым.
Когда она была трезва (и это значит, она была в линзах), увидев меня, она спрашивала:
– Как прошел день? Отвести тебя в библиотеку?
Книги были моим единственным спасением. Читая, я погружалась в мир вымышленных героев, прячась от своей собственной безрадужной реальности. На страницах книг, которые выбирала я, все были счастливы, персонажи жили интересно, путешествовали по разным странам и даже за пределами нашего мира и за пределами нашего скучного городка в Монтане. В книгах, которые выбирала я, никому не приходилось сталкиваться каждый день с матерью-алкоголичкой, зависимой от своей ежедневной порции спиртного.
Если мать напивалась, то в библиотеку она меня не отводила, даже если накануне обещала это. Она сидела, как правило, перед окном, нацепив на нос очки, и смотрела с унылым видом на пустую дорогу. На лице ее были печаль и разочарование. Я никогда не могла понять – почему она была несчастна. Что ее не устраивало? Семья, муж и дети не приносили ей радости. Что было не так? Когда я видела ее такой, то чувствовала тревогу, вину и стыд. А иногда я вообще ничего не чувствовала. Когда она была такой, я не была уверена в том, что день пройдет гладко: на всякий случай я проверяла, не оставлены ли включенными в кухне духовка или все конфорки на плите. Мать всегда могла учудить что-нибудь новенькое! Она словно не видела никого и ничего вокруг – и даже очки ей не помогали, весь мир, окружавший ее, она воспринимала нечетко.
– Привет, – говорила она равнодушно, даже не взглянув на меня.
Она не спрашивала, как прошел день, и не предлагала накормить меня обедом. Какая уж тут библиотека! Я наскоро что-нибудь ела всухомятку и уходила в свою комнату, где могла взять книгу и погрузиться в свой мир, только бы не находиться в реальной действительности.
Однажды, когда мы с моей младшей сестрой остались дома одни (отец был в отъезде), и присматривала за нами только мама, мне довелось узнать, насколько ненадежна ее забота. Мать вернулась домой очень поздно, почти за полночь, и когда появилась в дверях, я сначала ничего плохого не заподозрила, поскольку она была не в очках. Но вскоре я поняла, что она пьяна: лицо ее было в слезах, она еле держалась на ногах и даже не смогла пройти дальше порога, села тут же возле входной двери и была настолько не в себе, что не могла говорить.
– Мам, мам, что случилось?! – испуганно воскликнула я. В таком состоянии я ее никогда не видела.
Моя младшая сестренка тоже разволновалась и начала плакать.
Мы совершенно не понимали, что делать – мать вскоре отключилась совсем, и мы с сестрой еще больше запаниковали.
Я попыталась сварить кофе (где-то я
