Энеолит СССР - Вадим Михайлович Массон

пору раннего энеолита. Таковы два строения со стенами, окрашенными в красный цвет, на Чакмаклыдепе (Бердыев О.К., 1976, с. 33) и ряд строений с полихромными стенными росписями на памятниках времени Намазга I. Наличие в них очагов, в том числе пристенного очага-камина сложной конструкции на Яссыдепе, указывает на то, что в исполнявшихся обрядах определенную роль играло и возжигание огня. Однако если на Песседжикдепе такое сооружение специализированных функций было одно на все поселение, то позднее, возможно, их было несколько. Так, на Чакмаклыдепе домов с окрашенным интерьером два — по одному для каждой из двух частей поселка, делившегося почти пополам продольной улицей. Отметим, что на раннеземледельческом поселении Малой Азии Чатал-Гуюк строения со специфическим оформлением интерьера, убедительно определяемые как святилища, распределяются по одному на два-три жилых дома, видимо представляя собой культовые центры большесемейных общин (Mellaart J., 1967; Массон В.М., 1971в, с. 107). Возможно, подобное явление имело место и на южнотуркменистанских поселениях, достаточно больших по числу жителей.

Весьма четко устанавливаются особенности южнотуркменистанских святилищ поры среднего энеолита по материалам раскопок памятников ялангачского типа, удачно суммированным И.Н. Хлопиным (Хлопин И.Н., 1964б). Среди отдельно расположенных жилых и подсобных строений ялангачских поселков выделяются подквадратные и подпрямоугольные в плане дома с тщательно оштукатуренными стенами двойной толщины, многократно обмазанными полами, по площади вдвое превышающие обычные жилые дома. Цветовая отделка интерьера отсутствует, но на стене такого строения во втором слое Ялангачдепе обнаружен глиняный налеп (рис. 8, 1) в виде перевернутой буквы Ш с 15 углублениями, явно имевший магическое значение. И.Н. Хлопин предлагает видеть в нем схематическое изображение женской фигуры (Хлопин И.Н., 1964б, с. 162). Важной особенностью этих строений, значимой и для их функциональной атрибуции, является наличие в них специфических очагов. Это большие прямоугольные сооружения, огражденные по краю маленьким бортиком с невысокими глиняными столбиками по углам. Внутри очаг разделен на две части, одна из которых, более высокая, гладко обмазана глиной, а вторая, более низкая, несет следы прокаливания. Слабый огонь был явно недостаточен для приготовления пищи и скорее всего возжигался для культовых церемоний. Показательно также, что прямоугольной формой и краевым бортиком эти очаги напоминают культовые подиумы святилищ и храмов древней Месопотамии. По расчетам И.Н. Хлопина, такое святилище могло вместить 25–30 человек, т. е. практически все взрослое мужское население небольшого поселка. Вполне вероятно заключение, что, подобно святилищу Песседжикдепе, аналогичные постройки на памятниках ялангачского типа были одновременно и культовыми центрами, и местами общих собраний полноправных общинников. Вместе с тем показательно существование в пору среднего энеолита в Геоксюрском оазисе очагов овальной формы, располагавшихся в центре овальных строений (Геоксюр 7) и в прямоугольных помещениях (Айнадепе).

Сооружения специального назначения со следами возжигания огня широко представлены и на памятниках позднего энеолита. Так, почти в центре Карадепе на уровне верхнего строительного горизонта с невыразительными остатками сырцовых строений, сохранившихся на высоту всего нескольких сантиметров, найдены мраморная фигурка быка и значительное число целых и фрагментированных сосудов из белого и розового мраморовидного Известняка. Это позволяло предположить, что здесь были остатки здания специального назначения (Массон В.М., 1960б, с. 347). При вскрытии строений нижележащего слоя они первоначально рассматривались как остатки двух жилых домов. После раскопок поселений Геоксюрского оазиса, где были открыты специфические прямоугольные очаги, В.И. Сарианиди сопоставил их с очагами упомянутых строений второго слоя Карадепе (Сарианиди В.И., 1962а, с. 48). Развивая эти соображения, И.Н. Хлопин высказал мнение, что комплекс строений, вскрытый на Карадепе, представляет собой культовый центр (Хлопин И.Н., 1971). Действительно, там почти не было пряслиц и обогревательных очагов, характерных для жилых домов Карадепе. Согласно такой интерпретации, на Карадепе имеются два рядом расположенных подквадратных в плане святилища с прямоугольными очагами. К ним примыкают подсобные строения, в том числе цепочка небольших комнат-хранилищ. Иными словами, карадепинский комплекс можно рассматривать как сложное сооружение протохрамового типа, бывшее не только местом обрядовых церемоний, но и в известной мере центром хозяйственной деятельности, в частности местом хранения резервного и семенного фонда земледельческой общины.

В Геоксюрском оазисе такие крупные культовые центры пока не обнаружены, но зато достаточно четко выделяются небольшие святилища, планировочно включенные в состав больших домов-массивов — мест обитания большесемейных общин. Для них характерны круглые очаги-диски (рис. 8, 2) с белой золой в заполнении и специфические находки, в числе которых отметим каменные сосуды, ступки и пестики, причем в одной из ступок были остатки охры. Такие «домашние святилища» открыты на Геоксюре 1 (Сарианиди В.И., 1960б, с. 231), Чонгдепе (Сарианиди В.И., 1965б, с. 12), а в последние годы — и на Алтындепе (Массон В.М., 1977б, с. 165). Хотя в одном из святилищ был обнаружен и прямоугольный очаг-подиум, круглые жертвенники, безусловно, составляют специфическую черту культуры поселений восточной группы. В святилищах Геоксюра 1 отмечены следы больших пожаров, что позволило В.И. Сарианиди выступить с гипотезой об их преднамеренном сжигании (Сарианиди В.И., 1962а, с. 51; 1966, с. 91), но только в порядке постановки вопроса. Несмотря на наличие в этих святилищах костных остатков, остается непроверенной и другая гипотеза того же автора — о связи святилищ с погребальными обрядами. Как бы то ни было, сооружения специфических функций со следами возжигания огня были достаточно широко распространены на раннеземледельческих памятниках Средней Азии в разные периоды и в разных территориальных группах. Однако это отнюдь не решает вопроса о том, в честь каких божеств возжигался в этих культовых постройках священный огонь.

Рис. 8. Налеп в культовом здании Ялангачдепе (1) и круглый очаг-жертвенник на Айнадепе (2).

Для решения данной проблемы обратимся к рассмотрению предметов мелкой пластики. Все они, и антропоморфные, и зооморфные, по характеру исполнения могут быть разделены на две основные группы: наспех вылепленные и необожженные или обожженные частично и тщательно сделанные терракоты с нанесенными краской различными деталями, которым близки (прочностью) каменные фигурки. Если в первых можно видеть объекты одноразового использования, то последние явно рассчитаны на долгую службу. В этой связи наиболее убедительным является заключение, что фигурки животных изготовлялись для каких-то разовых обрядов, практиковавшихся древними пастухами (Хлопин И.Н., 1964б, с. 163). Иногда такие фигурки кидались в огонь, но, как правило, специальному обжигу не подвергались. Аналогичное явление отмечено на памятниках джейтунской неолитической культуры, где некоторые фигурки несут следы преднамеренных уколов, сделанных заостренными косточками или палочками (Массон В.М., 1960в, с. 62; Бердыев О.К., 1976, с. 52–53). Подобные проколы встречаются и на фигурках животных, происходящих с энеолитических памятников (Сарианиди В.И., 1965б, с. 39).

Наспех вылепленные антропоморфные фигурки из необожженной глины, иногда с поднятыми вверх