Действие вместо реакции - Олег Юрьевич Цендровский

В своих поисках мы придем к определенному внутреннему состоянию, к некоему конечному состоянию бытия. Оно уже не будет нужно ни для чего, кроме себя самого. Это будет первоценность, высочайшее благо. Мы должны ясно сознавать его, чтобы разумно выстроить собственную жизнь.

Лобовое столкновение

Аристотель двинулся в верном направлении и упорно не сходил с дистанции, но вблизи финальной точки философ совершил неосторожное движение. Его ум задрожал, споткнулся, сбился с прямого курса и попал… прямиком в счастье.

В своем главном этическом труде «Никомахова этика» Аристотель заключил, что цель существования состоит в счастье, ибо оно есть единственное, к чему мы стремимся ради него самого. Достигая счастья, человек не воспринимает его как инструмент для последующей цели. Достигая же чего угодно другого, человек считает свое достижение лишь промежуточным итогом для движения дальше. Являясь целью в себе, целью самой по себе, счастье представляет собой оправдание, суть и высшее благо существования.

В «Никомаховой этике» Аристотель пишет об этом так:

«Поскольку целей несколько, а мы выбираем из них какую-то определенную (например, богатство, флейты и вообще орудия) как средство для другого, постольку ясно, что не все цели конечны, то есть совершенны. Наивысшее благо же представляется чем-то совершенным. Следовательно, если существует только какая-то одна совершенная и конечная цель, она и будет искомым [благом], если же целей несколько, то [искомое благо] – самая из них совершенная, то есть конечная.

Цель, которую преследуют саму по себе, мы считаем более совершенной, чем та, к которой стремятся как к средству для другого. Одновременно, цель, которую никогда не избирают как средство для другого, мы считаем более совершенной, чем цели, которые избирают как сами по себе, так и в качестве средств для другого. Безусловно же совершенной мы называем цель, избираемую всегда саму по себе и никогда как средство.

Принято считать, что прежде всего такой целью является счастье. Ведь его мы всегда избираем ради него самого и никогда ради чего-то другого, в то время как почет, удовольствие, ум и всякая добродетель избираются как ради них самих (ибо на каждом из этих [благ], пусть из него ничего не следует, мы бы все-таки остановили выбор), так и ради счастья, ибо они представляются нам средствами к достижению счастья. Счастье же никто не избирает ни ради этих [благ], ни ради чего-то другого».

Немногим ниже Аристотель приходит к следующему выводу:

«Счастье, следовательно, охарактеризованное нами как нечто окончательное и самодостаточное, является целью, на которую направлены все действия»[30].

Действительно, это рассуждение кажется довольно убедительным, особенно когда звучит из уст столь тонкого логика и систематика. И все-таки уже современники заподозрили, что в решении Аристотеля что-то не так, причем не так по-крупному.

Они не могли с достаточной ясностью сформулировать, в чем состоит загвоздка, но интуиция не подвела античных оппонентов. Ответ Аристотеля порождает целую плеяду внутренних противоречий и по злой иронии скорее отдаляет человека и от радости жизни, и тем более от искомого им центра бытия. После лобового столкновения со счастьем философия Аристотеля так и не оправилась.

В первую очередь, не понятно, почему люди столь часто пренебрегают счастьем, если оно представляет собой высшее благо и основной мотив? Списать это на недостаточную осведомленность здесь не получится. Многие ясно сознают, что их решения не сделают их счастливыми. И все-таки они упорно приводят их в исполнение. Они приносят собственную жизнь в жертву ради окружающих, ради своих убеждений, идей и замыслов.

Ценой великих усилий и страданий они трудятся во имя чего-то, что самым очевидным образом не равняется их личному счастью. Это нечто куда большее и вместе с тем совсем иное по своей природе. Ничто не мешало бы махнуть рукой и выбрать более легкую и радостную стезю в жизни, но миллионы людей настойчиво следуют по другому маршруту.

Конечно, можно сказать, что приносимые жертвы и тяжелый труд, в том числе акт добровольного лишения себя жизни, приносят специфическое наслаждение. И, несомненно, это так. Но при этом выбор именно таких действий, а не иных, не был продиктован поиском наибольшего наслаждения, сладостных переживаний и эмоциональной гармонии.

Это совсем не выбор в пользу радости, покоя и упоения, которые мы по справедливости ассоциируем со счастьем. Существуют способы получить их намного больше и вернее, нежели так. Выходит, есть какая-то сторонняя сила, иной центр гравитации, и он оказывается могущественнее потребности в счастье.

Дабы прочувствовать присутствие в себе этой первоценности, можно поставить мысленный эксперимент. Вообразите, что технологии осуществили очередной рывок вперед. Теперь перед вами открылась возможность навсегда переселиться в виртуальную реальность. Вы уснете, а ваше тело на веки вечные будет помещено в высокотехнологичную капсулу с как минимум столетней гарантией поддержания в вас жизни. Ваше тело будет неподвижно, но мозг продолжит жить активной жизнью.

Вы погрузитесь в специально созданную для вас счастливую иллюзию и при этом будете полностью уверены, что это реальность. В соответствии с последним словом науки виртуальная реальность будет спроектирована так, чтобы максимизировать ваше удовлетворение от жизни. Это будет воплощенная мечта, подлинная сказка со стопроцентной правдоподобностью.

Кому-то подобное предложение может показаться привлекательным, но опросы показывают, что таких меньшинство. Лишь небольшое число людей гипотетически готовы были бы переселиться в виртуальную эйфорию. Еще меньшее число согласились бы провести остаток своей жизни в сладостной наркотической коме. Да, в ней у нас будет возможность непрерывно и неустанно парить на небесах блаженства и переживать чистейшее счастье, на которое мозг только способен. Но почему же это не звучит столь уж заманчиво?

Если в мире все клином сходится на счастье, подобная реакция выглядит по крайней мере очень подозрительно.

В счастливой иллюзии или в наркотической коме нам негде развернуться. Там не с чем работать, некуда расти и двигаться. Это бесконечное счастливое кружение на месте. Жизнь в ней тесна, как тюремная камера. Вернее, она тесна, как гроб, в котором мы можем наслаждаться, но едва способны пошевелиться. Вот что пугает нас. В своей сущностной неподвижности и в своей тотальной несвободе пребывание в счастливой иллюзии напоминает смерть и небытие. Нечто внутри человека испытывает к этому глубокое отвращение, сколь бы много блаженства такой гроб нам ни сулил.

Творчество

Есть и более глубокая причина, почему счастье не является первоценностью и ключом к смыслу существования. У большинства живых существ просто отсутствует возможность его испытать. В их нервных системах нет соответствующих механизмов, а самое же