В поисках Витослава (СИ) - Лактионов Владимир

Темные легко управляемы, потому что зависимы. Не желающие вести здоровый образ жизни, зависят от лекарств, не умеющие разбираться в социологии — от идей политиков. Профаны в экономике зависят от рекламы и слухов, невежды в психологии — от пропаганды. Если в древние века рабов заставляли работать силой, используя страх наказания, боли и смерти, то в средние и новые времена крестьян и рабочих принуждали работать, используя их экономическую зависимость от хозяина, распоряжающегося землей, заводом, плодами труда. Сейчас же наступает новое эра — эпоха управления подсознанием, в которой главной ценностью являются не свобода или деньги, а информация. Бесплатные сервисы в социальных сетях уже начали собирать данные обо всех жителях Земли, взамен скармливая им цветочки, котиков, голых баб, криминальные новости и катастрофы. Наступит момент, когда какие-нибудь гуглы будут знать о каждом больше, чем он сам знает о себе. И тогда они начнут возбуждать в людях желания и потребности, которые, по сути, тем не нужны. Вживленные микрочипы станут заботиться об их здоровье — следить за чувствами и эмоциями, давлением и уровнем сахара, искусственный интеллект будет исследовать их структуры ДНК и выполнять роль свахи. В итоге люди перестанут быть самостоятельным видом, хомо сапиенсами… В общем, ты понял.

Светлые силы пытаются этому воспрепятствовать, но пока перевес не на их стороне… Теперь ты знаешь все.

— Интуитивно я о чем-то таком догадывался.

— Голова не кружится? Как самочувствие? Теперь будет легче.

— Кстати, я совсем забыл… Может, ты знаешь, куда запропастились четверо бесплотных — Чоп, Пых, Анчутка и Пупик?

— Пупика ты оставил в Пата, остальных — в воронке мертвых миров. Доставить их сюда?

— Если тебя не затруднит…

— Пожалуйста. А сейчас ты можешь отдохнуть и расслабиться. Хочешь в горы? А к теплому морю? Что будешь пить? Текилу, Джим Бим, Баккарди, Будвайзер? А что кушать? Шашлык, омары, черная икра, расстегаи с жаворонками? Шучу, закрой глаза!

XXIV. Бардо

— Где мы?

Витослав улыбнулся.

— Это место создал ты, это Парус на Терре, и в то же время, это — бесконечное множество подобных мест. Ты соорудил некую матрешку, и сейчас оказался внутри нее. При желании здесь тоже можно создать мир и поселить в нем спору Паруса, а в ней — следующий мир… и так сколько угодно раз. Вселенная бесконечна.

— То есть, Парус на Гее — главный, содержащий в себе остальное бытие?

— И да, и нет. Из него тоже можно выйти и оказаться в предыдущем Парусе, о котором ты и не подозревал. И так тоже много раз. Матрешка из любой точки продолжается в обе стороны… Ты ведь сказки читал?

— Причем тут сказки?

— Ну, как же… игла в яйце, яйцо в утке, утка в зайце…

— А на конце иглы — смерть. Значит, конец все же существует?

— Конец иглы, он же игольное ушко — всего лишь символ потери материальности, и для обладающих физическим телом — это, действительно, предел, но, без особой необходимости нам соваться туда и не стоит. А яйцо — не простое, оно золотое. Это Солнце, это пасхальные крашенка и писанка, это — шар-яблоко в основании креста на луковице любого православного храма, это яйцо Брахмы и еще много чего. Вот, он знает, — Володя кивнул в сторону приближающегося к нам Афиногена. — И еще вот он, если не знает наверняка, то догадывается, — кивок в сторону ошалело крутящего головой во все стороны Сихаэля.

— Твои бесплотные тоже здесь. На этом кончается их бестелесное существование, и по возвращении они обретут плоть.

— Хозяин, мы тебе бесконечно благодарны! Станешь нашим другом, когда вернемся? — прочувствованно произнес Анчутка за всех.

— А вот и все наши, — Витослав, повернувшись, описал рукой в воздухе широкую полудугу. — Знакомься лично: Ядринец, он же Ян Станиславович Ковалевский, он же, по совместительству, повелитель стихий верхнего мира и бог нашей общины!

Ян пожал мне руку, и они с Афиногеном обнялись.

— Мы знали, что вы придете, — проговорил он, глядя через Афиногеново плечо.

— Откуда? Кто вам сказал? Лад? Ну, этот, с голым торсом, как Игги Поп — тот, который привел вас сюда?

Ядринец промолчал и только пожал плечами.

— Это Дончо, по образованию математик, — Володя-Витослав обнял за плечи смуглого улыбающегося парня.

— По образованию и по профессии! — Уточнил Дончо. — Когда-то я считал, что математика может описать все на свете.

— А сейчас?

— Сейчас просто уверен в этом. Мы со Слободаном, физиком когда-нибудь создадим универсальную теорию всего!

— Без меня не обойдетесь! — к нашей группе, руки за спину, с ехидным видом примкнул еще один участник. — Я Певень, химик и социолог. А еще я — движущая сила всяческих начинаний, я тот, кто не дает своим коллегам обрастать мхом. В нашей академии наук есть еще биолог… Кстати, где он?.. Тихомир!.. Опять где-то бабочек ловит…

— Ваши боги с вами?

— Не совсем… Происходящее давно вышло за рамки их компетенции, и по поводу пантеона надо что-то решать…

Витослав осекся и замолчал.

— Разве так бывает? Что собственно произошло?

— Над человечеством начала постепенно нависать тройная угроза: оно рискует сгореть в пепле ядерной войны, погибнуть от голода и жажды вследствие глобального потепления, или пасть жертвой последствий информационного прорыва. Чтобы это предотвратить, нужно глобально изменить коллективную мораль, но на это не способны ни современная наука, ни религия. То есть, наука пока не может (он сделал ударение на слове «пока́»), религия — уже не может (ударение на слове «уже́»).

— С этого места, пожалуйста, поподробнее. Почему нужно менять мораль?

— Названные мной проблемы настолько велики, что совладать с ними можно, только сплотив все народы.

— Так уж все?

— Во всяком случае, те, от которых зависят мировая политика и мировая экономика. Ибо каждое государство в первую очередь намерено блюсти только собственные, национальные интересы.

— Насчет ядерной угрозы, я думаю, все не так плохо. Человечество уже не понаслышке знакомо с последствиями атомных бомбардировок.

— Ты имеешь в виду Японию, сорок пятый год? Но неумолимое время постепенно стирает остроту впечатлений, и кое у кого уже начинают появляться идеи, что если начать первым… При этом не обязательно применять именно ядерное оружие, сгодятся любые средства массового поражения — химические, биологические, какие-нибудь другие, доселе неизвестные. Во многих странах вовсю работают секретные лаборатории. Поэтому у нас есть два пути — создание альтернативного общества и массовая пропаганда новых отношений — то, чем мы занимались доселе, либо открытый силовой конфликт с темными.

— Кто решает?

— Никто. Одно не исключает другое.

— То есть, впереди магические баталии, сражения и дуэли?

— Своего рода. Дело в том, что просто победить темных невозможно — все равно, как если бы северный полюс магнита взял верх над южным. Это означало бы исчезновение самого́ магнита. Естественно, темные тоже не в состоянии победить светлых, но уничтожить мир — запросто! Нас устраивает только вечная ничья, бесконечный бой, поражение, как и победа, означает проигрыш. Некоторые древние славянские духовидцы разных эпох и разных вер это прекрасно понимали, а один из них, иконописец Андрей Рублев, расписывая в пятнадцатом веке Успенский собор во Владимире, создал фреску «Борьба Иакова с ангелом». На ней ангел, имитируя поединок, на самом деле поддерживает всерьез борющегося Иакова. Смекаешь?

— То есть, мы в роли ангелов? Ничего не скажешь, скромненько…

— Таковы не нами выдуманные обстоятельства: Парус из всех возможных кандидатов выбрал нашу общину, подверг нас испытаниям и заставил расти над собой…

Неожиданно нашу беседу прервал странный звук, напоминающий громкий удар по футбольному мячу — «плуп!», и рядом с нами образовалась глубокая яма диаметром не менее трех метров. От неожиданности я вздрогнул и присел, а Володя прикрыл ладонью глаза.