В поисках Витослава (СИ) - Лактионов Владимир

— Чилаун, что ты раскомандовался?

— Папа, я чувствую, что мы должны помочь этому человеку!

***

— Ядринец, ты меня слышишь?

— Вернулась память? Значит, опять коррекция прошлого не состоялась. Жаль… Ты там, вообще, как?

— Я здесь, вообще, ничего… Только боязно.

— Никто ничего не заподозрил? Дети ни о чем не догадываются?

— Нет, все нормально. А где остальные наши?

— На местах. У каждого свое задание, и у каждого своя неудача. Наверное, нужно изменить тактику. Мы сейчас этим занимаемся. Вячеслава, нашего генерала, наверное, будем отзывать.

— Что-то серьезное?

— В принципе, ерунда. У него и в нашей реальности мозги работали не всегда стандартно, а там, у вас, когда он стал сотником, ему вдруг втемяшилось внедрить в армии грандиозное новшество.

— То есть?

— То ли ему что-то приснилось, то ли припомнилось, но только он сначала прочел своим воинам лекцию о преимуществах реактивной артиллерии перед стволовой, а потом заставил их сооружать ракету по собственным чертежам.

— Ракета? В Монголии тринадцатого века?

— Да, и, я полагаю, сегодня к вечеру она будет готова.

— А горючее?

— Китайский порох.

— Ну, это еще полбеды…

— Если не учитывать, сколько он его туда зарядил. Наверное, это половина запаса Таргутай-Кирилтуха, приготовленного для увеселительных фейерверков.

— Я пойду, гляну?

— Только близко не стой, и его не подпускай, если сможешь… И учти, что в этом мире вы не знакомы.

По пути я остановился возле телеги.

— Темуджин, ты здесь?

— А где же мне быть!

— Вечером здесь будет маленький переполох: сотник Оюунчимэг запустит свою ракету.

— Запустит кого?

— Громы и молнии. Как бабахнет, всем сразу станет не до тебя. Вылезай, вскакивай на любую лошадь и скачи во весь опор. Вот тебе рук, стрелы… Видит великий Кок Тенгри, я не хотел тебя отпускать, но…

— Спасибо, брат Сорган.

— Потом отдашь свое спасибо! Удачи!

И я пошел к Оюунчимэгу. Кстати, в переводе с монгольского, это имя переводится как «Украшение ума». До чего же верно подмечено!

Но я не дошел до него. На западе взошла великая Умай, ослепила мне глаза, облачилась в громадную тучу, и тут же невероятный громовой раскат сбил меня с ног. Падая, я успел удивиться: как такое может быть — Солнце встало на западе? И это была моя последняя мысль в этот день.

XXVI. Бухэ барилдаан

— Еще одна попытка, и, наверное, возьмем тайм-аут. — В этот раз Ядринец был более серьезным, чем ранее. — Мы с Мокошью смотрели: следующий узел в ткани бытия находится 1201 году. Теперь ты будешь Джамухой — бывшим другом детства Темуджина, который, собрав войско, пошел войной на товарища.

— Извини, я тебя перебью. Что с генералом?

— Генерал в порядке. А вот, когда в это тело вернулся прежний хозяин — Оюунчимэг, он обнаружил, что почему-то лишился всех зубов, одного глаза и почти полностью оглох. Ему рассказывают про ракету — он не верит. Сейчас пребывает в когнитивном диссонансе.

— Спасибо. Каков сценарий предстоящей операции?

— Джамуха хочет отомстить Темуджину за смерть младшего брата Тайчара, которого убили нукеры Темуджина при попытке угнать у хозяина табун лошадей.

— А если у него не получится?

— Тогда через четыре года, по указанию Темуджина, ему сломают спину. Так гласит история.

— У тебя есть более подробная информация: когда, как и при каких обстоятельствах это произошло? Я не хочу повторять чужие ошибки.

— Только из «Сокровенного сказания монголов». Никто не знает, как дело было в действительности, поэтому постарайся придумать что-нибудь сам. Но учти: казнить знатного человека, как простолюдина, нельзя! Его запрещается бить, разрывать на части, наносить ему колотые и резанные раны. У монголов благородной считается смерть без кровопролития.

— Но, во-первых, я — не монгол, а во-вторых…

— А во-вторых, став Джамухой, ты временно потеряешь память!

— А в-третьих, я не намерен никого убивать!

— В-четвертых, ты всегда волен в выборе. Если твой моральный кодекс не приемлет насилия, можешь попробовать договориться!

— Кстати, хорошая идея!

— Да помогут тебе боги!

Дорогу к улусу Темуджина можно было не спрашивать. Его Гэр, выделяющийся размерами и белизной, было видно издалека. Вопреки опасениям, Темуджин встретил меня радушно. А может, он умело играл роль гостеприимного хозяина. Между третьей и четвертой пиалой мутного и жирного сутэй цая с баурсаками хозяин первым нарушил молчание, что, в принципе, не приветствовалось.

— Не заигрывай с Ван Ханом, он тебе не союзник и не помощник. Переходи ко мне, мы ведь побратимы. Кстати, скажи честно, почему ты согласился стать гурханом?

— Если совсем честно, из зависти.

— Я это подозревал. Как ты намерен поступить?

— Не знаю.

— Зато я знаю. Если ты не согласишься быть моим нукером, то будешь воевать против меня, если согласишься, все равно будешь завидовать. А если будешь завидовать, то обязательно когда-нибудь предашь. Убивать тебя не позволит Кок Тенгри, поэтому я вижу один выход: поединок один на один. Это будет честно, и нас благословит златокосая Умай. Что скажешь?

— Мне надо подумать. Сколько ты дашь мне времени?

— Сколько угодно. Пока ты — мой гость!

***

— Алло, Ядринец, Боголеп! Алло! Где вы все? Мне нужен совет!

Неужели история уже изменилась, и что-то пошло не так? Кажется, я догадываюсь: прошлое для меня сейчас — настоящее, и оно изменяется, и потому будущее полностью не определено. То есть, его еще нет. Еще нет нашей общины, нет Ядринца, Валика и Володи — нет никого… Выходит, по мере того, как изменения будут становиться все более глубокими и необратимыми, у меня будет исчезать память, и в конце концов я забуду то, чего не было. Я перестану быть Володей и останусь Джамухой, а потом мне сломают спину… Трижды ахали цели!!!

Спокойно! У меня есть время. Для начала расслаблюсь, выброшу все из головы и спокойно поразмышляю… Итак, если я соглашусь на поединок и буду побежден, то история не изменится, и община продолжит существование. А я — нет. Плохой вариант!

Если победителем окажусь я, то судьба Темуджина будет в моих руках. Можно будет обойтись без убийства, а взять с него слово не ходить с войной на запад далее Урала — Хурал Уула. Слово монгольского вождя твердо, как камень — если он что-нибудь пообещает, значит, так тому и быть. Остановка за малым: надо победить, причем убедительно, чтобы не возникло кривотолков и разночтений.

У монголов особенно популярны три вида состязаний, эрын гурбан наадан — три игры мужей: борьба, скачки и стрельба из лука. Второй и третий не вселяли в меня ничего, кроме уныния — ведь я никогда не стрелял из лука и не сидел на лошади. Оставалась только борьба, бухэ барилдаан… А может, уговорить его на партию в настольный теннис, или в шестьдесят шесть? Я бы даже дал ему фору — в теннисе десять очков, а в картах упростил бы правила и предложил играть без двадцати и сорока́. Еще я мог бы, не дрогнув, согласиться на партию в морской бой, или в домино.

Но отбросим пустые мечтания! Итак, борьба. Что я могу сделать для гарантированной победы? Я никогда не занимался никакими видами борьбы… Придумал: допинг! Нужно найти какую-нибудь бодрящую травку, сделать отвар… А может, грибы? Вот, во мне клокочет злая сила, я спокойно подхожу к сопернику, и…

— Ну что, Джамуха, надумал что-нибудь? Кто твой секундант-засуул? Нету? Я дам тебе своего. Доверяешь?

— Конечно, уважаемый! (В сторону: «Чтоб ты сдох!»).

— Когда начнем?

— Когда угодно, уважаемый! (В сторону: «Чтоб ты провалился!»).

— По традиции: сперва скачки, затем стрельба и борьба?

— Как скажешь, уважаемый! (В сторону: «Разрази тебя гром!»)

— Тогда завтра в полдень!

— Конечно, уважаемый! (В сторону: «Ахали цели!»).

— Что ты сказал?

— Я… Ничего. Тебе послышалось!

— Я знаю: это какое-то заклинание, ужасное заклинание! То-то я смотрю, как ты спокоен. Я все это время готовлюсь, суечусь, тренируюсь, даже нервничаю, а ты сидишь сиднем, или лежишь и смотришь в небо! Ты в сговоре со злыми духами шулмусами! Я все понял: ты специально пришел, чтобы меня убить! Как я сразу не догадался! Чем я могу от тебя откупиться? Чего ты хочешь?