Занимательная механика - Вадим Панов

Федор достал из кармана пачку сигарет, закурил, невидяще глядя в стену. Николаев понял, что полковник погрузился в размышления, отошел к столу и занялся своими делами.

Сардар. Собака, оставшаяся без хозяина. Причем — злая собака, успевшая много натворить. Сардар не может не понимать, что его будут использовать в самых грязных делах, что его не будут ценить и, в случае необходимости, избавятся от него без жалости и колебаний. Все понимает, но идет на вербовку. Потому что хочет жить. Или этот шаг — часть плана? Еще одна попытка отвести от себя подозрения? Но на что его еще могли купить, кроме как на обещание пощады? Жены у Сардара нет, детей нет, всех близких смело в Нагорном Карабахе. Нет крючочка, на который его можно подцепить, нет…

Но и другой версии, которая бы объяснила все известные факты, у Очкарика не было. Вот и получается, что убить Арифа мог только Сардар — похоже, единственный человек в мире, который в результате смерти Гусейна терял все.

«Отставить Сардара! — приказал себе Федор. — Пока отставить!»

Волков смял недокуренную сигарету в пепельнице, потер переносицу и обратился к эксперту:

— Записи с видеокамер просмотрели?

— Ничего интересного, — махнул рукой Николаев. — Если не учитывать тот факт, что примерно за десять минут до убийства вырубилась камера, пишущая входящих в казино людей.

— Поломка искусственная? — насторожился Федор.

— Нет, — уверенно ответил эксперт. — Мы ее забрали и проверили — все чисто, сломалась сама. Во всяком случае, очевидных следов нет. Охранники казино сказали, что камера давно барахлила, ее должны были заменить утром, но слишком поздно привезли запасную, а потому решили подождать до следующего дня.

— То есть если преступник вошел в казино незадолго до убийства, то его изображения у нас нет?

— Именно, — подтвердил Николаев.

— Не слишком ли много странностей в деле? Ариф пришел именно в ту кабинку, в которой установили ловушку. Подозрения падают на человека, преданного Арифу до мозга костей. Неожиданная поломка видеокамеры, и мы теряем единственную возможность вычислить непосредственного исполнителя.

— Я же говорил: о таких убийствах только книжки писать.

«А что будет, если снять подозрения с Сардара?»

Итак, телохранитель ни при чем, он просто не заметил искусно замаскированный кол. А убийца… Убийца ЗНАЛ, когда Ариф пойдет в туалет. Убийца ЗНАЛ кабинку, которую выберет Сардар. Убийца ЗНАЛ, что сможет остаться незамеченным, потому что камера вышла из строя. ЗНАЛ. Безумие.

Но как ни странно, эта идиотская версия, подразумевающая наличие некоего «фактора X», позволяющего убийце знать все на свете, понравилась Очкарику гораздо больше, нежели предыдущая. Лишившийся всего Сардар или фантастический «фактор X»? Обычный следователь не колебался бы ни секунды — виноват телохранитель. Волков же готов был ставить на журавля в небе.

«Отставить Сардара! Отставить „фактор X“! У любого преступления должен быть мотив!»

Розгин не только рассказал Федору об обстоятельствах женитьбы Арифа, но и подготовил информацию: номер мобильного телефона Лалы и материалы на Ильгара, бывшего жениха девушки. Номера телефонов Очкарик передал экспертам и теперь поинтересовался, нет ли результатов.

— Мобильник Лалы Гусейн чист, подозрительных звонков не было, — сообщил Николаев. — А вот парень звонил кому-то этой ночью, примерно через полтора часа после убийства.

— Телефон определили?

— Номер зарегистрирован на некую Эльмиру Сулейманову. Я проверил…

— Спасибо, — кивнул Федор.

— Не за что. Так вот, я его тоже проверил и выяснил, что сим-карта активизирована два месяца назад. И до ночи убийства звонили с этого номера только на один телефон, зарегистрированный на некоего Закира Таги. И номер этот — вот ведь совпадение! — тоже был активизирован два месяца назад. И звонки с него шли исключительно Эльмире.

— Да ты, получается, раскрыл дело, — усмехнулся Волков.

— С тебя бутылка, — сориентировался Николаев.

— Договорились.

В факте наличия «конспиративных» телефонов еще не было ничего преступного: Ильгар и Лала могли встречаться и принимали меры предосторожности. Однако потянуть за эту ниточку стоило. И потянуть как можно быстрее.

Каждый из нас идет по дороге, верстовые столбы на которой поставлены прожитыми годами. Каждый движется вперед, иногда к какой-то цели, иногда — просто так. Каждый из нас встречается и расстается с попутчиками, мечтает и завидует, любит и ненавидит, но даже самый близкий человек неспособен полностью разделить с нами путь.

И не должен, потому что у каждого своя дорога.

Близкий человек может идти рядом, делить с тобой радости и невзгоды. Ваши пути могут навсегда слиться в один. Но ведь когда-то вы шли порознь.

Не бывает одинаковых жизней. Не бывает.

У одних — скоростное шоссе, у других — извилистая тропинка, то и дело разрываемая завалами. Кто-то скучно бредет по пыльному проселку, а кто-то, пританцовывая и подпрыгивая, бежит по аккуратно выложенной мостовой. Но каждому из нас, не большинству, а абсолютно каждому, рано или поздно приходит в голову вопрос: «По той ли дороге я иду?» И утвердительный ответ на него иногда требует большого мужества.

Людям нравятся широкие магистрали, а вот пыльные проселки вызывают у них отвращение. Людям хочется туда, где даже ночью светло, как днем, а гладкий асфальт лентой стремится в манящую даль. Люди пытаются схитрить, перебраться на дорогу получше расталкивают попутчиков, лезут… и очень часто выясняют, что сменили пыльный проселок на пыльную обочину. Которая вообще никуда не ведет.

Люди редко думают о том, что все дороги связаны друг с другом, что самая захудалая тропинка способна превратиться в заветное шоссе. Что надо не просто идти, уповая на лучшее, а прокладывать свой путь. Что надо найти ту самую дорогу, по которой ты можешь идти с закрытыми глазами, по которой тебя ведет душа, — и оставаться верным ей. А еще — быть упорным и трудолюбивым.

Илья Стрекалов относился к редкой категории людей, которые нашли свою дорогу практически сразу, безошибочно определили тропинку, по которой следует идти, и отправились по ней, не мучая себя ненужными сомнениями. Не позволяя себе отвлекаться от выбранной стези, вкладывая в нее всю свою энергию и все способности.

Илья умел делать деньги. Причем занятие это было для него не обязанностью, не способом обрести власть и положение в обществе, а любимым делом. Увлекательным занятием, от которого Стрекалов получал истинное наслаждение. Подобно писателю он создавал бизнес-планы, подобно композитору чувствовал фальшь в гармонии договоров, был актером на многочисленных переговорах и художником, рисующим финансовые картины. Он не работал, он жил, а потому ему не могла не сопутствовать удача.