Занимательная механика - Вадим Панов

Она резко вскинула голову и пролаяла короткую фразу на азербайджанском. Волков не понял ни слова, но по тону уловил, что хрупкая заплаканная девочка довольно жестко отбрила папашу, возможно, порекомендовала ему заткнуться. Иса покраснел. Назим деликатно промолчал. Розгин улыбнулся и вернулся к изучению соседской крыши. Лала вновь уткнулась носом в платочек, так, словно ничего не произошло.

Волков не удивился.

Как и ожидал Федор, разговор с Розгиным оказался гораздо информативнее. Павел представляя людей, которые очень хотели выяснить, кто прикончил Арифа, которые прекрасно знали, кто такой Волков, а потому разрешили адвокату говорить достаточно откровенно.

— Разумеется, Федор, вы понимаете, что дальше определенных границ я не зайду.

— Конечно, — кивнул Очкарик.

— Но, поверьте, границы эти весьма и весьма широки.

В мире больших московских людей Павел Розгин считался умным, энергичным, а главное — надежным человеком. Ему доверяли и «авторитетные предприниматели», и законопослушные джентльмены, и «деловые» чиновники, преумножающие свои состояния на скромном поприще служения народу. Розгин специализировался на международном праве, помогал вливать заработанные в России миллионы в экономики других стран, знал всех представителей элиты как облупленных, но никогда не нарушал правил игры, что позволяло ему надеяться прожить долго и счастливо.

Для Волкова появление Павла было настоящей удачей: Очкарик знал, что адвокат, получив разрешение говорить «в определенных границах», будет честен, что его словам и его выводам можно доверять.

Гусейны покинули гостиную сразу после того, как Волков объявил, что с «формальностями» покончено. Иса увел дочь, держа ее под руку. Назим, немного помолчав, сухо бросил: «Полагаю, вам нужно кое-что обсудить» — и тоже исчез. Младшему Гусейну очень хотелось присутствовать при разговоре, однако Розгин получил полномочия от таких людей, оспаривать мнение которых вице-президент «НефК°» не мог.

Павел же, дождавшись, когда родственники покойного освободят гостиную, уселся по соседству с Очкариком и с улыбкой заметил:

— Не думал, что вы захотите вывести их из себя.

— Не люблю спектакли, — проворчал Федор.

— Я тоже почувствовал некоторую фальшь, — признался адвокат. — Полагаю, особая подготовка к встрече вызвана общей неуверенностью, которая овладела нашими друзьями после известных событий. Согласитесь, нелегко в одночасье потерять мужа и брата.

— Настоящая трагедия, — подтвердил Волков.

— Неожиданная. — Розгин прищурился. — И никому не нужная.

— Действительно никому? — уточнил Очкарик.

— Разве вам не сказали?

— Я бы хотел услышать это от вас.

— Приятно, что вы мне доверяете.

— В определенных границах, разумеется.

Мужчины негромко рассмеялись. Прощупывание закончилось, теперь, собственно, начинался тот самый разговор, ради которого они встретились.

— Сообщество на самом деле озадачено случившимся, — серьезно произнес Розгин. — НИЧЕГО, абсолютно ничего не предвещало подобного развития событий. Люди понимают, что ваши коллеги не поверят нам на слово, займутся отработкой всех версий, а потому заинтересованы в том, чтобы вы как можно быстрее отыскали настоящего убийцу. Люди знают, какое положение вы занимаете в министерстве, Федор, и какими полномочиями обладаете. Но. Если в ходе расследования выяснится, что даже ваших полномочий по каким-либо причинам не хватает, вы можете всегда рассчитывать на поддержку. Людям нужна правда.

— Я все понял, — медленно ответил Волков.

— Вот и замечательно. — Адвокат свел перед собой пальцы рук. — Теперь я готов ответить на ваши вопросы. Если они у вас есть, разумеется.

— Разумеется, есть.

— Я и не сомневался.

— И, разумеется, в первую очередь меня интересует, кому достанется состояние Гусейна?

Теоретически, ответ на этот вопрос можно было найти в завещании или почитав соответствующие статьи действующего законодательства. Однако Федора интересовало подлинное положение вещей, которое иногда не совпадало ни с первым, ни со вторым.

— Кроме Лалы у Арифа не было близких родственников, — неспешно ответил Розгин. — Такое положение для кавказских семей нехарактерно, но так уж получилось. Родители давно умерли, а два брата погибли в одной нагорной республике… Двоюродных-троюродных, тетей-дядей, конечно, полно, Ариф о них не забывал, но никого, кроме Назима, не приблизил. Таким образом, по закону, все состояние должно отойти вдове.

— То есть Назим не получает ничего?

— Работая на дядю, он сколотил небольшое состояние. К тому же его место в «НефК°» не вызывает сомнений — парень хваткий.

— Понятно… — Волков помолчал. — Вы сказали: «по закону все состояние должно отойти Лале». А как будет на деле?

— На деле партнеры Арифа уже думают, как ее не обидеть.

— Как сильно ее не обидеть?

Адвокат улыбнулся, но оставил слова Очкарика без комментариев.

— На что может рассчитывать девушка?

— Миллионов на двадцать — двадцать пять.

— Сколько на самом деле стоил Ариф?

— Около трехсот.

— Это называется не обидеть?

— Ей могло вообще ничего не достаться, — пожал плечами Розгин. — В конце концов, будем справедливы: Лала милая девчушка, но к состоянию Арифа она не имеет никакого отношения. Кроме постельного.

— Кстати, о постели. — Волков потер подбородок. — В казино Ариф заявился с симпатичным мальчиком.

— Ничего удивительного, — криво улыбнулся Павел. — Как вы думаете, почему у него не было семьи?

— В таком случае, откуда взялась Лала?

— А-а… — Розгин неопределенно махнул рукой. — Стечение обстоятельств. Можно сказать: полезное с приятным. Но вы правы: в свое время свадьба Арифа стала для его знакомых такой же неожиданностью, как теперь — его смерть.

— Поговорим о ней поподробнее?

— Давайте, — согласился адвокат. — Надеюсь, вы согласитесь с тем, что мы живем в достаточно терпимом обществе?

— Я бы сказал: в относительно терпимом.

— Спорить не буду, тем более что положение Арифа позволяло ему не обращать внимания на злопыхателей. — Розгин помолчал. — До определенного момента не обращать.

— Гусейн стал слишком известен, — понял Очкарик.

— Совершенно верно, — подтвердил Павел. — У людей, которые ведут публичную жизнь, свои правила, они вынуждены заботиться об имидже, а склонность к мужеложству не красит респектабельного бизнесмена в глазах публики. Опять же не следует забывать об иностранных партнерах, которые весьма ценят семейные идеалы.