Штрафной удар сердца - Алекс Винтер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На этом – все. Ему так кажется. И так кажется ей. Ровно до момента, пока она не поймет, что забеременела. В панике она позвонит ему и все расскажет, но услышит в ответ невнятное бульканье, не сообразив даже, понял он или нет. А затем он попросит ее «решить проблему». Вот и сейчас, перед баром она видит на его лице только облегчение. Он остался в стороне, и ему не придется пачкаться об ее трудности. И он кажется Тане омерзительным.
– А, хорошо, – вдруг произносит Антон и вновь оглядывается на дверь. – Тань, послушай, давай потом обсудим, мне, правда, надо там поговорить. Я рад, что все благополучно решилось. Ты же не в обиде на меня?
Она бы убила его на месте, если б могла. Но она не может, не сейчас. Вместо этого Таня просто сбрасывает его руку с плеча, поднимает спортивную сумку и плетется домой, в пустую комнату думать о своем нерожденном ребенке.
Сейчас
Поздно вечером, когда я вернулся домой и, прогулявшись с собакой, засел перед ноутбуком, мой телефон выдал мелодичную трель, и я без особого удивления увидел на экране подпись «Агата».
– Твое предложение зайти еще в силе? – без всякого приветствия спросила она и торопливо добавила, словно боялась, что передумаю: – Просто я тут у твоего дома, случайно мимо проезжала…
Ага, как же… Случайно проезжать мимо она никак не могла, скорее, ее снедало желание пообщаться или вывалить на кого-то свои проблемы. Но я не собирался ее уличать. Когда зазвонил домофон, я, под заливистый лай нашего спаниеля, открыл входную дверь и стал ждать, пока Агата поднимется.
Она показалась в дверях минут через пять, и, как мне оказалось, была слегка подшофе, но не настолько, чтобы путаться в словах или шататься. Пес прыгал у нее под ногами и лаял. Агата наклонилась, чтобы погладить собаку, но тот не дался, чужих наш спаниель не любил, а запах алкоголя вызывал у него бешенство. Оставив бессмысленные попытки, Агата разулась. Я позвал ее на кухню.
– Есть будешь? – спросил я. – Могу пельменей сварить…
Агата не успела ответить, когда из гостиной крикнула мама:
– Стасик, кто там?
– Мам, это Агата пришла, мы немного поработаем, – крикнул я в ответ, надеясь, что ответ маму удовлетворит, но не тут-то было. Мама об Агате слышала много, но не видела ни разу, так что тут же вышла знакомиться, чем Агату слегка сконфузила.
– Добрый вечер, – сказала мама и нервно поправила волосы. – Надо же, у нас гости, а мы как-то не готовы…
– Простите ради бога, я не в гости, а по работе, – извинилась Агата, чем меня слегка позабавила. Такой растерянной я ее никогда не видел. А чего она ждала? Я же говорил ей, что после разрыва отношений вернулся к родителям.
– Пельмени будешь? – спросил я. Мама в ужасе вытаращила глаза:
– Стас, побойся бога, магазинными пельменями травить гостей? Я сейчас что-нибудь приготовлю…
– Мам, ничего не надо…
– Ну, как это не надо?
– В самом деле, не надо, – решительно вмешалась Агата. – Я буквально на четверть часа, а потом поеду… У вас такая милая квартира…
Мама рвалась в бой, но я сделал страшные глаза, после чего она нехотя ушла к себе, предоставив мне развлекать гостью. От ужина Агата отказалась, уселась на табурет и заглянула в ноутбук.
– Что смотришь?
– Игру «Волков». И, как мне показалось, кое-что увидел. Сейчас перемотаю.
На листке бумаги я отметил тайм-коды, которые показались мне любопытными. Перемотав, я показал фрагмент Агате. Она хмурилась, смотрела в экран и, кажется, не понимала, что происходит, а, может, спиртное не давало.
– Это Сомов, – пояснил я, ткнув пальцем в застывшего на паузе хоккеиста. – Смотри, что сейчас он сделает.
Агата снова уставилась на экран, а я включил воспроизведение. Экранный Сомов резко дернул клюшкой и попал ею в лицо хоккеисту соперников. Судья выкинул красную карточку. Агата прищурилась и кивнула.
– Ага, я поняла. Это нарушение, да?
– Причем грубое. Обратила внимание, что это явно не случайность?
Агата нерешительно кивнула. Я перемотал вперед, когда Сомов уже вернулся на лед. На следующем фрагменте он грубо сбил с ног противника, снова получил красную карточку и вновь был удален, оставив команду в меньшинстве.
– Грубовато, – заключила Агата. Я кивнул.
– И совершенно бессмысленно. Он будто специально нарывался. Игрок ему ничем не мешал.
– Собственно, именно о Сомове я и хотела поговорить, – спохватилась Агата. – Сегодня я допрашивала его мать. Вызвала повесткой. Она уверяла, что понятия не имеет, где ее сынок, да и вообще слышать о нем не хочет. Я даже удивилась, попросила пояснить. Оказывается, они не общаются уже несколько лет. Когда я на нее надавила, она нехотя призналась, что Сомов несколько лет назад серьезно повздорил с отчимом, и там вроде бы закончилось тяжкими телесными.
– Но он не сел, – уточнил я.
– Сомов был несовершеннолетним, но я бы покопалась в этом. Попробуй пообщаться с участковыми и кем-нибудь из отдела по малолеткам. Может быть, кто-то помнит эту историю, все-таки, не из каждого хулигана вырастает видный спортсмен.
– Может, тебе чаю? – предложил я. – Или кофе?
– Чаю? – задумалась Агата. – Ну, давай чаю… Это дело какое-то странное. Ты не находишь?
– Чем?
– Ну, обычно, когда начинаешь копаться, ты как-то сразу делишь людей на тех, кто в этой истории человек посторонний, и тех, кто замаран по уши. Отделяешь мух от котлет. А тут полный фарш. Они все врут, и все как-то замешаны. Или они все соучастники, или же все повально что-то скрывают.
Агата угрюмо нахохлилась. Получив свой чай, она обхватила чашку руками, словно пытаясь согреться и уставилась вниз, не говоря ни слова. Молчание затягивалось. Пес пришел к нам, улегся у
