Клеймо Чернобога - Роман Волков

Десятки вооруженных людей только вбегали в лес, а на самарской трассе уже голосовал молодой усатый лейтенантик в новенькой форме с небольшим чемоданчиком. Он смело бросился наперерез корявому ЗИЛу, с выставленным удостоверением личности офицера в красной обложке.

— Ты чего, ошалел, под колеса бросаться? — заорал лохматый водитель, высунувшись в окно.

— Извини, друг, — тонко запищал лейтенантик. — От наших я отстал, по тревоге всех подняли, а меня в части не было! Подбрось, пожалуйста, сотку дам! А то комбат меня живьем сожрет!

— Ну садись, — сразу подобрел усач, — у бабы что ль был?

Лейтеха не ответил, но по густому румянцу, залившему его щеки, водила понял, что угодил в цель.

— Бабы, это, сам знаешь — дело такое, — заключил он, — погубят они нас. Я помню, тоже сколько раз на губу из-за них попадал…Я только это, до Золотаревки — дальше не могу, сам понимаешь.

— Да хоть так, дружище, я там доберусь как-нибудь. — Лейтенант сунул в лапищу водиле сторублевку. Хорошо, что карманы не перепутал: в одном лежали российские сотни, а в другом — уже тысячи долларов — стоимость проданной квартиры. От Золотаревки до самарской трассы совсем рукой подать.

А к капитану милиции Сергею Воробьеву, начальнику штаба по розыску сбежавшего из-под стражи, доставили свидетеля, сухонького седого старичка.

— Лысый такой, небритый, в кофте синей, мокрый весь — описывал старик, бешено жестикулируя. — Деньги у меня все отобрал, подлец этакий! Все, что заработал! Товарищ капитан, что ж такое? Кто же мне кровные мои отдаст?

— Отдадим, батя, отдадим, — подпевал своей ликующей душе капитан. — Ну, вот тебе карта, показывай, куда ты его вез? — И проследил за сморщенным пальцем. — Так. Вот сучонок, все карты нам перепутал. Посиди пока, отец. — Он поднял трубку. — Шестобоев, ситуация меняется в корне. Тут свидетель говорит, наш удалец машину у него угнал. Заставил в другой конец города везти и отпустил. Потом — пешком, без машины, машину деду оставил. Ну да, кто же знал-то? Давай своим бойцам отбой и тащи всех в Арбековский лес (западный район города). Оставь немного для страховки. Он, видать, не на восток, а на запад решил махнуть, на Москву или на Тамбов. Ну, в Москве его точно не найдешь. Отставить разговоры. Выполняйте. А тебе, отец, спасибо, поймаем — лично деньги отдам. До свиданья, проводят тебя. — Мешковатый сержант распахнул дверь, поддерживая под локоток посетителя.

Вдалеке бабахнул гром. Воробьев усмехнулся и выглянул во двор сквозь пыльное, давно не мытое стекло. Небо стремительно чернело.

— Везет, везет парню. Если дождь пойдет, собаки его точно не найдут. Уйдет.

Старик, ступая по коврам коридоров с золотопогонными портретами, что-то бормотал себе под нос, совсем не слышимое:

— Не нужны, не нужны мне деньги ваши…

И только когда отошел за километр от ненавистного белого здания, рванул на груди ворот, так что сверкнули четыре вождя, выколотые пережженной резиной на груди, и завопил в небо:

— Не возьмешь наших!!

А Сева уже смотрел на мокрый асфальт, блестящий под фарами дальнего света, и на миллионы иголок дождя. Огромный 30-тонный Супер-МАЗ, словно крылатый танк, несся по шоссе на север, обгоняя указатели и оставляя далеко позади деревеньки и городки. Водитель включил свою самодельную магнитолу с единственной кассетой. Эту запись, похоже, слушали все дальнобойщики России, и Сева, проколесивший экспедитором не одну трассу, тихонько начал подпевать:

— Это не я имею машину, это она имеет меня…

Водитель, молодой еще парень, добродушно усмехнулся:

— Сами далёко, товарищ лейтенант?

— В Самару! — с гордостью ответил офицер. — Матушка там меня ждет… Уж пять… Да, пять лет и пять месяцев как меня не видела. Я ж сам куйбышевский.

Было уже темно. Это радовало. Успел! Еще когда он решил идти сдаться в милицию, чтобы ценой своей зачеркнутой судьбы спасти судьбы четверых совсем молодых еще парней, своих младших товарищей и учеников, веры в спасение не было. Но в самый последний момент все же он решил попробовать рискнуть. И хотя на побег особой надежды не было, в душе все равно проблескивала какая-то искорка везения. Перед арестом он продал квартиру русским беженцам из Узбекистана, а все деньги, дедовский подарочный «Маузер», несколько париков, накладных усов и комплектов одежды спрятал далеко в лесу.

До Самары его довезут к завтрашнему утру. А дальше куда? Махнуть до Москвы? Через Польшу в Германию? В белые поселения ЮАР? В Америку? На берега туманного Альбиона? Там знакомые есть, и они должны помочь хотя бы на первое время. А может в самом деле, начать другую жизнь в глуши сибирской деревеньки… Или в Питер, к Владе, навстречу собственной гибели?

Шоссе на подъезде к пос. Степановка Лужского р-на. Три часа после полудня

После удачно проведенной операции, и устного поощрения (жаль, что не денежного — его наверняка получит кто-нибудь постарше чином), капитан Слепов отправился в Управление, сел в служебную машину с шофером Ленькой и поехал в Лугу. Вид за окно был величественный, редкие поля колосились золотом. Лето выдалось необычно жаркое, Владимир даже открыл окошко и «наслаждался» Веркой Сердючкой из Ленькиной фонотеки.

Когда до Луги оставалось минут тридцать езды, невдалеке оглушительно прогрохотал взрыв, и когда Слепов высунулся из окна, то увидел опускающийся столб копоти.

— Ленька! Ну-ка поворачивай автомобиль, — и капитан указал на осаживающийся дым. Когда машина развернулась, то стало видно, как от места взрыва неспешно покатил гигантский джип, а два не менее больших автотанка остались стоять на дороге.

— Товарищ капитан, — перепугался Ленька, — надо бы подкрепление вызвать.

И хотя Ленька был абсолютно прав, Владимир его не послушал, видно утренний бой стократно возвысил кураж капитана. Он извлек пистолет из кобуры, снял его с предохранителя, и другой рукой вынул удостоверение. Вскоре УАЗик поравнялся с джипами, и стало ясно видно, что на земле лежит один человек, а другой склонился над ним на корточках. Были люди в джипах — за тонированными стеклами не было видно, хотя и так уже было ясно, что человек на пять еще смело можно рассчитывать. Ленька бибикнул, и человек на корточках оглянулся вполоборота.

— Уголовный розыск! — крикнул Владимир и высунул в окно распахнутое удостоверение. — Руки вверх! Что здесь происходит?

Человек поднял руки и сказал:

— Да у парнишки машина бабахнула. Оказываю первую медицинскую помощь.

Слепов поступил опять опрометчиво: вышел из машины с пистолетом наголо. Все было похоже на истину, у парня на земле лицо было разбито и покрыто грязью, из остова машины в овраге еще валил дым. Тут незнакомец медленно, не опуская рук, повернулся и удивленно спросил:

— Вовка, ты что ль?

И Слепов, вглядываясь в человека, кивнул. Он тоже узнал своего бывшего сослуживца — Сергея Шныркова, с которым они работали в соседних кабинетах. В самый разгар демократических преобразований Шнырков вышел на след организации, запустившей щупальца почти во все госучреждения, и, безусловно, если бы довел дело до конца, полетела бы с плеч не одна высокопоставленная голова. Однако, дело быстренько замяли, для чего отдали под суд самого Шныркова по обвинению в куче должностных преступлений, процентов девяносто из которых он точно не совершал. Сергея жалели все: от уборщицы до начальника отдела, но помочь, увы, никак не могли. И ждала бы Шныркова красная зона, если бы не спас его совсем неожиданно криминальный авторитет Буль. Вроде бы когда-то Шнырков достойно повел себя по отношению к Булю, и тот не забыл добра. Что он сделал, неизвестно: может, подкупил судей, может, запугал свидетелей, но обвинения вскоре сняли за недостатком улик, попросили прощения за причиненные неудобства и даже предложили повышение. Но Шнырков не просто отказался: выставил всем ребятам, кто его поддерживал, два ящика французской водки, начальнику отдела подарил портрет Дзержинского в полный рост, который тот лет пят безрезультатно выпрашивал, и швырнул на стол удостоверение с табельным оружием.

Вскоре он стал правой рукой Буля, заслужил авторитет в криминальном мире и получил во владение первое в городе сыскное агентство «Бульдог», сразу загремевшее серьезной славой после раскрытия громких заказных убийств.

Слепов и Шнырков поздоровались и отошли в сторону.

— Что с пацаном?

— Да машина взорвалась. Слышал?

— Хватит врать, Серега. Ты его ухайдакал?

— Володя, давай без этих ментовских глупостей. — Он подошел к парню. — Эй, как там тебя? Нормально у тебя все?

— Нормально, — буркнул тот, — я домой можно пойду? Я претензий ни к кому не имею.

— Какие разговоры, дорогой! Беги, конечно! Лицо зеленкой смажь — очень помогает.

Парень поднялся, и еле волоча ноги, поковылял без оглядки в сторону деревни. Слепов строго посмотрел на Шныркова.