Клеймо Чернобога - Роман Волков

— Что стоишь-то, кавалер? — вдруг с усмешкой сказала Мила. — Иди защищай девку-то. Покалечат сейчас, там Хайдар с Равилем, они злые.

Страх перемешался у Кости с любовью, но когда у машины послышался грубый мужской окрик, он схватил рюкзак и, на ходу вынимая кинжал, бросился к теплице.

— Отпустите ее! — срываясь на визг, закричал он, выставив перед собой кортик, как мушкетер на дуэли. Парни расступились, стало видно прижатую к стеклянной стене Владу и здоровяка с огромным носом, в майке, из-под которой на горле торчала черная мочалка волос. Небритые атлеты несколько раз смерили длину лезвия, дрожащего в Костиной руке и сочли его внушительным: кого-нибудь да порежет.

— Тебе чего надо, парнишка? — медленно и вязко промямлил носач.

— Отпустите эту девушку! Я за себя не отвечаю! — И тут из теплицы высунулся мужик-гауляйтор.

— Ну еще и Никанор приперся… Ладно, пацаны, поехали! — Носач нехотя сел в машину, туда же утрамбовались остальные, следуя его невыразительному кивку. Владу грубо толкнули, и она стояла рядом с Костей, поправляя волосы. Машина чуть отъехала, но остановилась, опустилось дочерна затонированное стекло, и здоровяк, высунув в щель свою тыкву-нос, так же ватно вымолвил:

— Ты — труп, парнишка. И сучка эта — тоже. — Многозначительно провел себе большим пальцем по шее, и «Волга» умчалась прочь, обдав все до небес гарью и пылью.

— Спасибо, — сказала Влада. — Ну, что теперь будешь делать, мой прекрасный спаситель? Нож убери. — Костя сунул кинжал в ножны, не попав с первого раза. Услышав, как его назвали, он стоял с открытым ртом. Понятно было, что машина далеко не уехала. Она поджидает Владу и теперь еще и Костю возле зарослей акации. На самом деле, что же делать? Понятно, что абреки не испугались кортика, а просто не хотели шум поднимать. Единственный возможный спаситель — дед, и тот теперь наверняка совсем не котируется со своим фингалом. Но зато он сам спас Владу, как в своих самых несбыточных мечтах. Только что из этого выйдет?

— Ну что, пойдем другим путем? Через болота? — Влада указала в другую сторону. — Ты где живешь?

— Да здесь, в Степановке. Но я сам из Питера, здесь у дедушки живу. А ты?

— Я с другой стороны от Луги. Пять станций на автобусе. На остановку мне нужно. Там они, наверное, меня и ждут. Я же пешком не дойду до дома. Остановка тут одна, а попутки почти не ходят.

И тут Костю осенило.

— Идем. — Сказал он.

ПЕНЗА. Утро

С утра бригада вместе с Всеволодом выехала на следственный эксперимент. В УАЗик много народу уместиться не могло: за рулем — капитан Воробьев из криминальной милиции, огромный невеселый мужичище со сломанными ушами, сгибался крючком, чтобы не биться о потолок. Капустян сидел рядом с ним и готовил к съемкам видеокамеру. Сзади скреб подбородок крепкий молодой конвоир в милицейской форме с лычками старшего сержанта. Посередине сидел Сева в черной джинсовой рубахе навыпуск, синих спортивных штанах и баскетбольных кроссовках. Справа от него равнодушно глядел в окно судмедэксперт — Андрюха Головачев.

— Гражданин следователь, вы только с водолазами топор искать совсем зря затеяли. Я, по-моему, мешок с моста сильно запулил, перебросил реку, он не в воду попал, а на берег. А там же тоже частные кварталы, топор быстренько умыкнули.

Капустян кивнул, а в душе подивился Севиной находчивости.

Наконец они приехали к цыганскому кварталу. Быстренько нашли понятых — прохожих, Капустян начал снимать, эксперимент начался. Сева, медленно выговаривая слова, указывал руками в наручниках.

— Вот здесь я шел, один цыган стоял вон там, рядом с лавочкой. Я подошел вот сюда где-то, узнал его, мне Юля описала, как он выглядит. Дом тоже его был. Я сразу крикнул ему: помнишь русскую девчонку? и ударил в лицо с левой несильно. Он закричал. — Тут Сева остановился. — Гражданин следователь, я так не могу показывать, у меня же руки в наручниках.

Капустян вопросительно глянул на огромного Воробьева и, увидев его согласие, сказал конвоиру:

— Бодров, снимите с подследственного наручники. Только оружие приготовьте и держите его на прицеле и если хоть одна провокация, сразу стреляйте на поражение. Нет человека — нету проблемы. — Понятые опасливо отшагнули назад.

Конвоир снял с Севы наручники, и тот, почти не обратив на это внимания, продолжил:

— Тут он потянул ко мне руки, к горлу, открылся, и я ударил его в голову прямым правым. В челюсть, по-моему, но мог попасть и в висок. Сильно, со всего веса.

Воробьев встал на место цыгана (специальную куклу, которая использовалась для следственных экспериментов, недавно случайно разрубили пополам колуном, и поэтому решили действовать по старинке, с живыми людьми) и Сева несколько раз с разных позиций воспроизвел свой удар.

— Тот упал и вырубился. Я ударил его ногой по ребрам, вот так. И вон с той стороны на меня побежали двое. У одного в руках был топор. Я еще раз пнул лежащего, и побежал от этих двоих вот сюда. — Вся бригада перешла к небольшой полянке между домами. — Тут они меня стали догонять.

— Минутку, — прервал Воробьев. — Ведонцев, вы крепкий парень, бывший десантник. Как же вас удалось догнать двум неспортивным мужчинам, которые тем более, как вы утверждаете, находились в состоянии наркотического опьянения?

— Я не собирался от них убегать. Сразу было видно, как они шатаются, и я решил, что мне удастся с ними справится. Холодного оружия я не боялся. Я завернул за угол, где меня стало не видно, и резко сбавил темп. Они этого не ожидали, и когда выбежали из-за угла, тот, кто бежал справа, опустил топор. Я этим сразу воспользовался и ударил его ногой в грудь с полупрыжка вот так. — Сева показал удар на воздухе: опер на сей раз быть манекеном не захотел. — Он упал. Я ему, наверное, ребро сломал, сильно ударил. Второй сразу подобрал топор и замахнулся на меня вот так. — Мрачный Воробьев опять изобразил цыгана, имитируя замах муляжом топора, который предоставил судмедэксперт. Сева долго и тщательно демонстрировал перед камерой, как он ловко поднырнул под удар, провел подсечку, заломав руку с оружием. Выхватил топор, ударил по шее упавшему. Первый поднимается и получает ногой в лицо, падает. Из-за забора выбегает третий с пистолетом, направляет в голову Севе. Сева делает нырок, припадая к земле, проходит вперед, атакует стрелявшего пыром ноги в пах, тот падает на четвереньки и получает топором по шее. Первый, не поднимая головы, тянется к оружию, и Сева, подскочив, так же отделяет ему топором голову от тела. Капустян снимал, восхищенно улыбаясь. Судмедэксперт Андрюха, кивал, сверяясь со своими записями. Потом он спросил:

— Один вопрос. Какие ботинки на тебе были? — прекрасно зная о титановых носах ботинок «Гриндерс».

— Вот эти же кроссовки, — не задумываясь, ответил Сева. — Ну приблизительно так, может чего перепутал.

— Да нет, характеры травм почти точно воспроизвел. — Капустян выключил камеру.

— Отлично — добавил Воробьев, — все четко получается. Поехали, оружие изымем, и по домам. — Они упаковались в УАЗ, подследственного заранее приковали левой рукой к конвоиру и поехали в сторону центра. Вскоре они остановились на высоком каменном мосту над Сурой. Оставив Севу в машине вместе с конвоиром и экспертом, Капустян и Медведев установили ограждение, перекрыли проход и проезд, поставили по краям моста сотрудников ППС, и выловили из прохожих двух понятых: толстенного мужика с портфелем и девушку-студентку. Севу вывели из машины, Капустян начал съемку.

— Понятые, смотрите внимательно. Подследственный, что вы сделали с орудием убийства — топором?

— Я сразу положил его в пакет, у меня пакет с собой был. Белый такой, «Marlboro» на нем было написано. Я где-то на этом месте взял его за ручки, раскрутил и забросил в сторону берега. Он и упал вон на тот берег, где лужайка. — Сева это продемонстрировал.

Воробьев тихонько сказал:

— Ну, мы его целый год будем искать. Давай по стволу сначала отработаем, а потом посмотрим топор, вдруг повезет.

— Подследственный, куда вы спрятали пистолет?

— Я его положил за бетонную ограду моста, рядом с двенадцатым столбом, если считать от мечети. На столбе было написано маркером «ПГСХА — круче всех».

Воробьев громко вслух отсчитал столбы, показывая пальцем. Все вместе подошли к нужному столбу. На нем действительно красовалась надпись, восхваляющая сельскохозяйственную академию. Скованные Сева и Бодров стояли рядом

— Этот столб, подследственный?

— Этот, этот. Вон, видите надпись? Вот за оградой, там в глубине, внизу, кирпичи вылетели. Там лежит в целлофан и газетку завернутый. Обойма в нем.

— Понятые, внимание. — Понятые вытянули шеи. Воробьев опустился на колени и засунул руку под мост. — Нет там ничего.

— Нет, гражданин следователь, надо на живот лечь. Снимите мне наручники, я вытащу.