Клеймо Чернобога - Роман Волков

— Этот столб, подследственный?

— Этот, этот. Вон, видите надпись? Вот за оградой, там в глубине, внизу, кирпичи вылетели. Там лежит в целлофан и газетку завернутый. Обойма в нем.

— Понятые, внимание. — Понятые вытянули шеи. Воробьев опустился на колени и засунул руку под мост. — Нет там ничего.

— Нет, гражданин следователь, надо на живот лечь. Снимите мне наручники, я вытащу.

— Может, тебе еще что снять? Ты хоть сам понял, что сказал? — хмыкнул Воробьев и лег на живот. — Что-то ничего нету. Дима, подойди, сними покрупней. Понятые, смотрим. — Капустян подошел к ограде и перегнулся, глядя в окуляр камеры. Понятые перевесились через перила. Воробьев еще глубже засунул руку в кирпичную нишу. Конвоир и судмедэксперт устремили взоры к лежащему Воробьеву. Сева выскользнул руку из наручника, резко прыгнул в сторону, мгновенно перевалился через перила и, пролетев метров пять, шлепнулся в воду. И сразу нырнул.

— Товарищ капитан! — заорал конвоир Бодров, подбегая с пистолетом к ограде.

— Стреляй! Стреляй! — завопил Воробьев, у которого рука вдруг застряла и не пролезала назад через небольшую щель. Девушка-понятая громко завизжала. Капустян, отставив руку с камерой, полез левой в кобуру, ничего не вышло, он сунул камеру эксперту.

— Стой! Стрелять буду! — Бодров, перевесившись через перила, выстрелил два раза. Сева, извиваясь под грязной водой, как дельфин, заплыл под мост и пропал из виду. Капустян побежал на другую сторону моста, на ходу извлекая пистолет, Воробьев, с помощью толстого мужчины освободился из бетонного плена и бросился к следователю на подмогу, снимая «Макаров» с предохранителя. Оба перевесились через ограду. Но Севы видно не было: весь берег был покрыт густыми зарослями ивы и камыша. Воробьев и Капустян наудачу послали по несколько неприцельных выстрелов в кусты, но было ясно, что Сева ушел. Конвоир, чуть не плача, показал согнутую скрепку, которая торчала в раскрытом браслете. О том, что некоторые умельцы умели отмыкать наручники любыми подручными средствами, было конечно, известно. Конвоир не был обязан обыскивать подследственного, лазить ему в рот и в уши. Капустян отвратительно выругался.

— Теперь уж губер обрадуется!

— Ничего, Димок. — Воробьев моментально успокоился и взял операцию в свои руки. — Бодров! Быстро беги к кустам на берегу, возьми с собой ППС-ника. Сумел упустить, сумей и найти. — Перепуганный конвоир бросился с моста. — А Воробьев залез в машину и взял рацию. — Первый, это четвертый. У нас побег. Подследственный бежал в сторону Горбатого переулка. Срочно всем передайте, всех на ноги поднимите. Выезды из города перекройте. Вокзалы. Самое главное — восточное направление. Самарскую трассу. Он, видимо, на восток рвется. Объявить в розыск. Всем передать фотографии. К Бакунинскому мосту всех, кого можно. Конец связи. Второй, я четвертый. У нас побег…

— Черт, а разводка какая отличная с пистолетом-то, — усмехнулся Капустян, — как детей в песочнице обманул.

Внутреннее расследование накажет конвоира строгим выговором с занесением в личное дело: он действовал строго по инструкции, а копперфильдовские способности Севы предусмотреть не смог. Никто не узнал про то что, после командировки в Чечне у старшего сержанта Бодрова изменилось отношение к черным, что с Севой, как оказалось они рядом проходили срочную службу, и что в девочку Юлю он был влюблен, когда в детстве они жили рядом в семейном общежитии.

Ленинградская область, Лужский район, пос. Степановка. Ближе к вечеру

Они подходили к остановке: Костя спереди, крепко сжимая рукоятку кортика в кармане, Влада со странным неженским спокойствием чуть поодаль. Причем именно от нее шли волны силы и уверенности, что, конечно, не могло порадовать парня. За разбитым и изрисованным скелетом остановки прекрасно было видно «Волгу» с распахнутыми окнами, из которых струился табачный дым, а попсовые песни на татарском слышали, наверное, даже в Казани.

Один из татар, голый по пояс и весь забитый синими татуировками, сидел на капоте. Он как раз и закричал, громко вытягивая гласные:

— Идут! — и добавил что-то длинное, тараторное и растяжное по-татарски, а потом «Волга» медленно подъехала вплотную к Косте с Владой, прямо с полуголым седоком, чуть не коснувшись бампером Костиных коленей. Это выглядело жутковато. Костя отскочил и глянул на часы. 15:03.

— Упс! — громко крикнул голый, и соскочил с капота. — Ждали-не ждали, нас увидали! И из машины вылезли остальные три абрека. Их носатый предводитель, Хайдар, подошел к ребятам и плюхнулся на многострадальный капот, так что машина заходила ходуном, остальные расположились рядом.

— Ну что, борзой, — медленно проговорил Хайдар, — как расплачиваться будешь?

— А за что я должен расплачиваться? Это вы на девушку напали!

— Эта сучка брата моего младшего ударила! С ней потом поговорю!

— Брат твой, — вышла вперед Влада, — моего друга ударил.

— Молчи! — заорал Хайдар, брызгая фонтаном слюней, — я сказал, с тебя потом спросим! У нас женщины молчат и в разговор не лезут!!

— А мне наплевать, что там у вас, — ответила Влада, — мы, слава Богу, сейчас у нас находимся.

— Ну хорошо, — кивнул Хайдар, — иди в машину. Сейчас всех нас обслужишь, тогда оба целые домой пойдете. — И трое стоящих сзади оскалились и сделали шаг вперед.

— Еще шаг, и я за себя не отвечаю, — крикнул Костя и резко выкинул из кармана руку с кортиком.

— Ой-ой-ой! Страшный мальчишка! — захохотал Хайдар. И у стоящих сзади татар в руках появились кривая опасная бритва, кастет с шипами и огромный стартовый пистолет. — Кинжал свой давай. — Костя отшагнул, и тогда Хайдар опять заорал до хрипоты в гортани: — Кинжал свой давай сюда, бл…! — и он спрыгнул с капота и подошел вплотную с растопыренной пятерней. — Или ты, может, подраться хочешь?

— Да чего ты с этим лохом разговариваешь? — вдруг загоготал носач в пестром спортивном костюме. — Тащи бабу сюда, а он пусть в окошко смотрит. Видишь, он аж язык проглотил, обоссался со страху. — Хайдар перенес свой взгляд на Владу и так же медленно протянул к ней руку. — Иди-ка сюда, курица.

— Ты меня только мертвой возьмешь, — спокойно ответила Влада, не вынимая рук из карманов своих широких армейских штанов. Хайдар засмеялся.

— Да без базара. Я тебя успею и тепленькой поиметь, — и только попытался сделать еще один шаг, как между ним и Владой выпрыгнул Костя, сжимая в оттопыренной руку свой кортик.

— Давай драться, — закричал он, — не подходи к ней!

15:07.

— Упс! — хихикнул Хайдар. И вытащил из ножен огромный десантский штык-нож, с пилочкой, отверстием посередине лезвия и брезентовым темляком. — Что ты сказал, мальчик? Драться? Да я тебя сейчас на куски разрежу! — он резко махнул ногой в огромном кроссовке, и Костин кортик жалобно отлетел в сторону и плюхнулся на обочину, завертевшись волчком и подняв столбик пыли. А потом Хайдар еще раз скакнул по-петушиному и полоснул ножом где-то слева. Костя отпрянул и упал на одно колено, обнимая онемевшую до плеча руку. Рукав спортивной куртки приспустился вниз рваной улыбкой, обнажив резаную прореху у плеча. Из неглубокой раны потекла кровь. Хайдар приготовился прыгнуть сверху и размазать поверженного по земле.

— Отойди от него, — так же спокойно, даже безразлично вдруг сказала Влада и подошла к Хайдару.

— Вот и умница. Иди в машину. Пацаны, откиньте сиденья. Становись-ка рачком, не бойся.

— Потрахать меня хочешь? — равнодушно спросила Влада.

— Хочу, — осклабился Хайдар. — И пацаны все хотят. И сама, наверное, хочешь.

— У тебя это точно не получится.

— Это еще почему?

— Не думаю, что без глаз ты сможешь меня трахнуть.

— Почему без глаз?

— Потому что у тебя их не будет, — и Влада вынула из карманов руки, из которых с щелчками выросли лезвия выкидных ножей. — Выбирай: с правого или левого начинать?

— Ты чего, сучка, охерела? Сюда иди! — он протянул лапищу, но Влада грациозно увернулась, а рукав красно-желтой кофты превратился в рубленую лапшу. У Хайдара округлились глаза. — Ну все!

— Правый или левый? — усмехнулась Влада и встала в венгерскую позицию клинкового боя.

— Рамиль, дай-ка биту сюда, — Хайдару в руку вложили двуручную бейсбольную биту. — Я тебе сейчас зубы повышибаю, чтобы лишнего не говорила.

И только он взмахнул битой, только поднялся на ноги Костя, только приготовилась броситься врагу под ноги Влада, только, выставив свое оружие, стали окружать их в кольцо остальные абреки, как суровую деревенскую тишину вдруг прорезал автомобильный гудок, грубый и напористый. А потом и второй, в терцию с ним, а потом третий, в унисон с первым.

И когда стало видно из-за облаков два огромнейших, как танки, черных джипа, во всей оснастке и со слепящими фарами, то растерянно открыли рты татары, улыбнулась Влада, а Костя радостно закричал: