Клеймо Чернобога - Роман Волков

— Выбил обычно, без отражения, чтоб самому было понятно, — добавил Шнырков. — А ты, э-э-э, Влада, откуда это все знаешь?

— Меня этому научил один очень умный и очень интересный человек.

Тут сердце Кости обвалилось с таким шумом, что было даже удивительно, что на него никто не посмотрел.

— А как бы нам пообщаться с этим умным и интересным? — спросил Слепов, крутя в руках фотографию.

— Я думаю, что никто и никогда уже не сможет пообщаться с этим человеком, — ответила Влада с откровенной грустью в голосе. Несмотря на эту грусть, сердце Кости сразу вспарило так высоко, что стукнуло ему в горло. Он даже тихонько коснулся Влады чуть повыше локтя — мол, не расстраивайся, все пройдет, я же с тобой. И — о чудо! — Влада не отодвинула руку! Правда, это прикосновение было таким незаметным… Но скорее всего, она его заметила!

— Ну и что мы теперь поимели? — раздраженно спросил Слепов. — Да ничего. Только наоборот, круг поисков расширился. Теперь помимо всего прочего, в него включаются и еще одни сектанты? Неоязычники? Мы-то только сатанистов разбирали — теперь еще одни на нашу голову свалились.

Влада продолжила:

— Я конечно, не уверена, но я знаю в Питере про одну такую общину. Называется «Навий Свет». И община эта как раз изучает культы черных ночных богов у славян. Чернобога и Мары то есть, вот. Это известная организация, она книги издает по культуре славянской. И находятся они на базе… Вот я не помню как называется. Кто-то из моих друзей, не помню кто, ездил к ним на базу, книги у них закупал на продажу.

— Не на базе ли Центра Славянской Культуры они находятся? — и оба сыщика многозначительно переглянулись.

— Да-да, что-то типа этого.

Неожиданно что-то екнуло в сердце у Влады. Как-то много совпадений сразу всплыли в один миг. И община «Навий Свет», чьи книги по славянской культуре Сева привозил и раздавал всем молодым соратникам для просвещения. И отрубленные головы. И эти участившиеся в последнее время командировки в Питер. И даже то, что на самом деле совсем неизвестно, за что именно Севу посадили. Быть может — спасение четверых молодых скинов — жалкая сказочка, чтобы не травмировать психику Влады? И как бы она этими своими мудрыми расследованиями не навредила Севе. Ведь всем этим знаниям научил ее он. Хорошо же она отплатит за это своему учителю! Своему любимому человеку!

Но к счастью, сыщики не стали допытываться, кто же научил Владу всем этим премудростям. Они сразу отошли в сторону и тихо заговорили, размахивая руками. Минут через пять Шнырков подошел и дал распоряжения:

— Так, ребята. Всем вам огромное спасибо, а в особенности — тебе, красавица. Теперь все встанет на свои места. Давайте я вас отвезу по домам, а нас с тобой, Алексей, ждут великие дела.

— Мы тоже хотим великие дела, — протянул Костя.

— Для вас они на сегодня закончились. Впрочем и для тебя, Алексей, видимо, тоже. Мы уж теперь с капитаном Слеповым сами разберемся с этим «Светом» по старой памяти. А вам, ребята, еще раз — спасибо! — и по домам. Давайте я вас подброшу. Алексей, по коням. Садись к моим бойцам.

— Я пешком дойду, — отказался Костя. Он решил зайти в магазин, купить бутылочку пива и спокойно обдумать происходящее на скамейке у берега реки: он чувствовал, что его начинало трясти от избытка впечатлений, и страшно не хотелось, чтобы это увидела Влада.

Леха попрощался с Костей, чуть приобняв его и похлопав по спине, пожали руки Слепов и Шнырков. И даже Влада подошла, и ласково коснулась его чуть повыше локтя, что дало просто дикий заряд. Вскоре машины умчались вдаль, и парень побежал по полю к деревне, даже не догадываясь о том, какая опасность там его подстерегает.

Влада же чувствовала себя запутанной. Она ехала в джипе, глядела скозь бритые затылки на красоту суровой северной природы и думала. Вся эта история была и интересной, и страшной. Костя был с одной стороны неплохим парнем, а с другой — и пальца Севиного не стоил. Но ведь она же не в монастырь приехала! И Сева не был бы против знакомства с этим Костей. Ей нужно общаться с ровесниками, заводить друзей! Не умирать же в тоске за пяльцами. Так что все она делает правильно. И разоблачает тех, кто дискредитирует те идеи, за которые боролся Сева. Не должны страдать невинные! Русский народ беспощаден к врагам, но великодушен к слабым! А убить дочь алтайца — нарочно ли, по незнанию ли — это преступление. И совершивший его должен понести кару.

Влада точно бы промолчала, если бы убиты были наркоторговцы или насильники, но девчонки, ее ровесники… Она все сделала правильно.

И Сева бы ее поддержал. Наверное.

Там же через двадцать минут

Костя, выпив баночку «Невского», привел свои мысли в чувство. Конфликты были разрешены. Теперь ему, равно как и дедушке, бояться некого. Более того, отношения с Владой вышли на следующий уровень! Он доказал, что может себя вести как настоящий мужчина, и она с благодарностью это приняла. Да… Влада — вот это девушка!..

Костя прошел через поле, нырнул в зеленую дырку в кустах и мечтательно задумался, проходя через редкую лесную опушку. Только дорогу ему преградил крепкий усатый мужчина с длинным рюкзаком за плечами, вроде тех, в которых носят спиннинги или разобранные палатки.

— Здравствуй, Костенька, — сказал мужчина.

— Здрасте, — ответил Костя, улыбнувшись. Настроение у него было прекрасное.

— Далеко ты от нас убежал, да только зачем? — Мужчина тоже широко улыбнулся в ответ.

— Не понял, — насторожился парень. Хотя добродушный весельчак и не предвещал ничего плохого, в паху заныл холодок страха.

— А чего ж тут понимать-то, родненький? Тебе папинька твой почтенный про нас рассказал? Про Палачей? Мы же письмо тебе написали, в почтовый ящик бросили. Не ты почту вынимал? — и мужчина вынул из заплечного рюкзака сверкающую на солнце саблю.

— А меня-то почему… Я же не кавказец, не китаец! Я русский! — затараторил Костя. — А что нос у меня с кривинкой, так это он сломанный, я в детстве с качелей упал! И фамилия у меня не ев……., а польская — Мазуркевич! У меня предок был Анжей Мазуркевич, шляхтич Речи Посполитой, он России служил, это от него фамилия!

— Все это понятно, Костя. Я тебя за нерусскость и не собираюсь убивать.

— А… зачем тогда сабля?

— Я тебя, Костенька, совсем по другим причинам собираюсь убить. И по каким — знать тебе не обязательно. Уж очень серьезные силы здесь замешаны. А ты — цветочек, который в смерч попал. Смерч и не заметит, что сорвал. Но сворачивать ради тебя он тоже не будет.

Тут у Палача затрещал телефон. Он ловко выхватил трубку.

— Да. Здорово, начальничек. Представь себе. Передо мной стоит Костенька… Поздно. Поздно, Доцент. В газетах прочитаешь. Сам виноват, старый Бульдог. Пока. Без головы его увидишь. — И швырнул трубку в карман.

Костя обездвижел от ужаса.

— Но мне тебя нисколько не жалко. После твоей смерти, ранней, не спорю, страна ничегошеньки не потеряет.

— Потеряет, — шепотом пробормотал Костя.

— И что же она потеряет? Липового социолога с купленным дипломом? Общество смертельно болеет, как ты поможешь ему своими кабинетными диссертациями?

Костя пытался что-то ответить, но сказать, в общем-то, было нечего. Палач совершенно точно воспроизвел его мысли и мечты.

— Или беда в том, что страна лишится развратника-альфонса, неспособного на нормальное потомство? Верочку-то помнишь, красавицу? В понедельник ты ее выпроводил, а? Уж как она плакала-то, Костя! Таблеток наглоталась в тот же день. Еле в реанимации откачали.

— Я больше не буду!! — завопил Костя. — Я встретил девушку, Владу, я люблю ее по-настоящему! У нас будет семья, дети!

— Нет, Костя, чудес не бывает! Ты так же будешь ей изменять, волочиться за юбками, и даже слезы жены и детей тебя не остановят. Пусть лучше эта бедная девушка найдет себе кого-нибудь попорядочней. Человека, который бы о ней заботился в реальной жизни, а не на словах.

— Я по-настоящему…

— Поздно, Костя. Вся прожитая тобой жизнь бесполезна, и я не верю, что именно сегодня, после нашего с тобой общения что-то изменится. — У Палача были серые глаза, холодные и большие. — Больно совсем не будет, я обещаю. Чик! — и все. Ты не бойся, Костенька, так надо. Давай, давай, дорогой. На коленку лучше опустись и голову наклони. Ну-ка…

Костя, зачарованный размеренным голосом и добрым взглядом незнакомца, чуть было не бухнулся на колено, но в последний момент оцепенение прошло. В голове заметались беспорядочные мысли «бежать», «куда», «кричать»… Палач почувствовал это, и начал наступать, поигрывая саблей.

— Вот это ты зря, Костя. От судьбы не убежишь. Давай-ка, голову наклони, больно не будет. — И тихонько, завораживающе, запел. — Полно вам, снежочки на талой земле лежать, полно вам, казаченьки, горе горевать….

И уже в тот миг, когда Костя, как ягненок на заклании, хотел опустить голову, обнажая шею, сзади из-за кустов кто-то закричал: