Категории
Самые читаемые книги
ЧитаемОнлайн » Разная литература » Великолепные истории » Смотрю, слушаю... - Иван Бойко

Смотрю, слушаю... - Иван Бойко

Читать онлайн Смотрю, слушаю... - Иван Бойко

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 26 27 28 29 30 31 32 33 34 ... 47
Перейти на страницу:

Няня поправила юбку, глядя прямо в глаза мне. Сказала, загораясь по-девичьи:

— Я ведь на выступлениях твоих бывала. Когда ты в Отрадной выступал. В Доме культуры была. В первой школе. На пищекомбинате… А когда тебя по телевизору показывают, то всегда смотрю… — И она вспыхнула, скосила стеснительно глаза на вырезки программ, лежавшие на столе.

Я отыскивал глазами телевизор. Она поняла. Сказала все так же бойко:

— К соседям бегаем. Своего еще не приобрели.

Я невольно задержал свой взгляд на нянином портрете, где она совсем юная, поглядел на убитого ее жениха. Няня тоже глянула.

— Кавалер мой. В сорок третьем подружились. В сорок четвертом проводили и сразу, что-то через месяц, бумагу получили. — Она преданно и тихо, с прижившейся уже в ней, смирной уже, не бушующей болью смотрела на фотографию. А я смотрел на нее, на ее маленькие, в мелких, темных от соков трещинках руки, замершие у нее на коленях. Спросил, чувствуя, что не нужно спрашивать, но не в силах сдержать себя:

— Так вы и…

Она поняла.

— Так, Ваня, и осталась. (Дарья Филипповна: «Хи-хи-хи-хи». В своем уголке. И во мне от этого ее смеха заворочалась рыдание). Находились. Но то пьяница. То мотолыга. То ветреный. Путнего и не находилось. — И снова глянула на портрет. — Ни один не стоит ногтя его.

Старушка хихикнула: они ж какие, мол, теперь, ухажеры!..

Няня смотрела на погибшего своего дружка. Уставше. Отсутствующе. Словно бы жила там, далеким своим невернувшимся счастьем. Может, видела себя и его, стоявшими в далеком сорок третьем году у калитки, под распускающейся вишней…

— А ты ж как, Ваня? — спросила она, вдруг очнувшись, с материнским вниманием. — Сам живешь? Или с семьей? — И вся жила мной в ожидании ответа.

— С семьей, — сказал я, не в силах сказать правду.

И тут же подумал: «Да она все знает, моя няня, все!» Дарья Филипповна посмеивалась, любяще глядя на свою дочь из своего угла. Я поднялся, не в силах больше держать распирающей меня лжи. Няня тоже подхватилась.

— Уже и уходишь?

— Пора, няня.

— Давай же хоть повечеряем. Что же мы?

— Спасибо, нянечка. Я вечерял, — врал я. — Мы сегодня ездили по хозяйствам, нас всюду кормили, — врал я дальше. И все больше ненавидел себя.

Няня смотрела на меня перепуганно, но вместе с тем — преданно и любяще. И в глазах ее, в удивительных глазах ее, в черных глазах ее стояли чистые, выражающие боль за меня, прямо кричащие слезы.

— Я, может, завтра приду, — сказал я. Хотя ясно сознавая, что могу не прийти. Вряд ли завтра найду в себе сил, чтобы прийти. Я приду. Обязательно приду. Только, может, не завтра. А может, и завтра. Может, и найду в себе сил завтра. Я же солдат! Привык выполнять данное слово! И, может быть, найду в себе чистоты… Я обнял маленькую мою, старенькую няню. — Дорогая моя няня! Спасибо вам за все, милая моя нянечка! И вам спасибо, бабушка, Дарья Филипповна. — Я поцеловал обеих. — Спасибо. И извините меня. Если я сейчас не засну, то совсем не засну.

За двором, напротив автостанции, еще кипевшей людьми, я сказал с наигранной веселостью:

— Ну, хватит меня провожать, няня. Разрешите, я еще вас поцелую. — И поцеловал. В ту же ее морщинистую, по-девичьи вспыхнувшую щеку. — Спасибо за все, нянечка. За то, что сберегли мне жизнь в то трудное наше время. И что спасаете меня теперь.

Она не поняла. Из-за своей чистоты. И из-за своего любования мною.

— Простите меня, няня. За все, — сказал я. — И пусть все меня здесь простят, на родине… За все, что налипло на душу, которую вы сохраняли. — Я взял ее руку. Пожал. Она достала из-за кофточки и сунула мне свернутую в трубку тетрадь. — Что это?

— Песни и частушки, — отвечала она, вся живя мной и ничего не понимая и не желая понимать, кроме своей любви ко мне. — Ты как-то говорил в ильичевском Доме культуры, что собираешь. Я вот записывала…

Пусть я сам себя сожгу за столом, но напишу все, ничего не скрыв: ни того, что было со мной и что во мне; ни того, что было вокруг, что было с моей родиной и всей страной; я сожгу себя, чтобы свет от этого костра осветил путь и будущее моей дочки и всех ее сверстников… Что ж? Будем считать, что я такой и есть — маленький, каким оберегала меня няня; и будем расти, очищаясь от всего ненужного, налипшего в жизни…

Я уснул в эту ночь без снотворного, лишь разобрал несколько няниных неграмотных дорогих строчек-закорючек, так похожих на мамины, и спал крепко, чувствуя, что в эти святые минуты никакого снотворного не надо…

Попутчица

— Вот спасибо тебе, касатик, что взял. Сразу видно, внимательный. Куда бы только корзинку пристроить? Да ладно, я ее на коленях подержу. А то вдруг побьются яички! Я ж их штучка к штучке собирала. Каждое знаю до пупырышка. А как же! Еще в курице знала, какое будет. Без этого в хозяйстве нельзя. Любовь ко всему, за что ни возьмись, требуется. Вот, к примеру, ваше дело, шоферское. К нему тоже сердце нужно. А разве все сознают это? Нет, не все. Иной раз попадет какой лихач, так пока доедешь, от костей все отстанет. А ты машину правишь, ровно клад везешь. Ехать с тобой — одно удовольствие. И дорога чувствуется, как рубашка новая. Что? Что ты сказал? Фу! Хырчит твой мотор, как поросенок недорезанный, забивает голос. Говоришь, цокотуха? Угадал, касатик, угадал. Вот такая я сроду. Это ты как в воду глянул…

Ну, наконец еду. Уж думала, придется в кювете ночевать. Машины шмыгают одна за другой. От голосования чуть рука не отнялась. А ни одна не берет, потому, видят, старуха. Только ты вот выручил. Душевное тебе спасибо. Дай бог тебе здоровья и жену хорошую, ежели не женат. Такую, чтоб и на работе шустра и родителям покорная. Не такую, какие моим дуракам достались. Боже упаси!..

О, о! Запрыгала! Вот норовистая! На чем же она так? Э, так стекло у тебя все заляпано. Застит дорогу. Ну-ка, останови. Я услужу тебе за твою доброту…

Что? Мои глаза? Не говори глупостей! Мои глаза очень даже зрячие. Все насквозь вижу. Я ежли посмотрю…

Да что ж это так лихорадит машину? Бедные яички! Не доживут до срока. Видно, перехвалила я тебя. Да осторожнее! Уж ты осторожнее, будь ласков. Посчитай, сколько их тута! Вот… Вот, так… Вот умница! Ты, по всему видно, слухьяный. Не в пример иным. Что? Громче говори! Кому везу? Думаешь, детям? Нет уж. Хватит. Было время, возила, дорожкой выстилалась. Чуть весь дом не спустила с рук. И, пока тащила, была хорошей. Привечали — куда!.. Прямо на руках носили. А потом, думаю, стоп. Дай, думаю, проверю, какие вы благодетели для матери…

Сейчас мы ничего, слава богу, живем. Коровку завели со стариком, птица. А было невмоготу: разруха, не продохнешь. Детей куча, а кормить нечем. Да все дорого и достать негде. Картошка только и выручала. У нас в предгорье картошки — завались. Себе картошка. Агелам тем — тоже картошка… Несешь, бывало, к автобусу чувал, глаза на лоб лезут… Словом, пока выучила их, чуть сама богу душу не отдала… Вот, думаю, учтете ли вы, дети, родительские старания? И чем вы отблагодарите мне? Держу это в мыслях, а сама заявляюсь с пустыми руками, как есть, в стареньком платьице, которое специально разыскала на чердаке. Иду в первый черед к старшему, к Петьке. Сделала на лице такое страдание, аж самой себя жалко стало. Захожу: и он, и она дома. Детей кормят. Вытаращились все на меня, а я как ударюсь в слезы. Вот, мол, дети мои дорогие, несчастье на нашу голову свалилась: сгорела хата дотла…

Что, здорово придумала?..

Хохочешь!.. О, я такая! Дюже остроумная. Да ты слушай, не перебивай!..

Значит, говорю, сгорела хата дотла. Отец, говорю, лежит обожженный в больнице, а я вот к вам решила податься. Буду, мол, за детьми доглядать. Выкладываю это слезно, а сама наблюдаю, как кто отнесется ко мне… Вижу, произвела впечатление, как задумала.

Первенец у меня — кровь с молоком. Гладючий, как туз. Холка — хоть ободья гни. Куда! — все соки с меня вытянул!.. А это побледнел, как месяц ясный, запустил пальцы в чуб и пригорюнился. Стал расспрашивать про пожар да про то, кто тушил. Я, конечно, за зубами язык не держу, разрисовываю все, как надо. От моих слов, вижу, и у нее губы дернулись. Кинулась успокаивать, усадила, спасибо, за стол. Ну, я понемножку вроде успокаиваюсь, и то для того, чтобы внуков не перепугать. Ела не ела, принялась за уборку…

Живет Петька как князь. Дом из пяти комнат, под железом. Что ты! Он не хуже тебя за рулем, на легковушке: колеса крутятся — деньги в карман лупятся… И золотые руки. Двор заасфальтировал, чтобы, значит, грязь не таскать. Душ поставил. Колонку. А за женой аж трусится. Понадобилась мне чтой-то водичка. Говорю:

— Лиза, накачай ведерко!

А он тут как тут:

— Я принесу, ей нельзя…

— Как это нельзя? — спрашиваю.

— Не ваше, — говорит, — дело. Не лезьте, куда не следует.

Видал ты его — не мое дело! Ишь, барыню завел! Нельзя ей ведерко поднять!.. А я, было, сама как бочка (я их пять душ вылупила) и воду с Урупа (не то что ей — во дворе) на гору таскала. Может, и мне хотелось такого рая и чтоб пожалел кто. Да меня не жалели. У меня была такая свекровь, что не больно пожалеет. Еще до зари заставит кудели раскуделивать, да прясть, да ткать, да полоть. А я еще и печку топила, хлеба выпекала душ на двадцать. И ничего. Покорялась свекрови и совесть к мужу имела. Он, было, еще спит, а я сготовлю все и стою над ним, как лист, дрожу. Чуть не так дотронулась, сразу за ремень… А сейчас что? Пораспустили жен, порастеряли все свои мужские права… Не глядела бы!..

1 ... 26 27 28 29 30 31 32 33 34 ... 47
Перейти на страницу:
На этой странице вы можете бесплатно скачать Смотрю, слушаю... - Иван Бойко торрент бесплатно.
Комментарии
КОММЕНТАРИИ 👉
Комментарии
Татьяна
Татьяна 21.11.2024 - 19:18
Одним словом, Марк Твен!
Без носенко Сергей Михайлович
Без носенко Сергей Михайлович 25.10.2024 - 16:41
Я помню брата моего деда- Без носенко Григория Корнеевича, дядьку Фёдора т тётю Фаню. И много слышал от деда про Загранное, Танцы, Савгу...