О троллях, гоблинах и людях - Дмитрий Пинегин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– …если я, по каким-то причинам не поем за сутки, у меня руки начинают трястись, я суп ложкой до рта не смогу донести, не расплескав…меня нельзя увольнять.
Сравнивая его с собой, нашел одну из причин пребывания на рабочем месте.
«Я всегда был мясистым, а после пяти месяцев безработного упоения, покрылся неплохой жировой прослойкой, – лакомый кусочек для любого тролля. Да, в этом мое преимущество, перед директором по логистике и перед другими уволенными.
Хоть я и старался не опаздывать на работу и уходить после некоторой задержки после окончания рабочего времени, мне не удалось прийти раньше и уйти позже начальника «Тролля»… Вру, было раз…
Хотя, если его и не было на рабочем месте, это вовсе не означало, что он не на работе. Он всегда присутствовал, но находился либо на совещаниях плановых и других, курил когда считал нужным, уничтожая сигарету в два вдоха, проводил собеседования с кандидатами, опустошал автомат с продуктами на верхнем этаже, вдохновлял на подвиги нерадивых сотрудников в лабиринтах трех– этажного офиса и последнее, закрывался в мужском туалете в самой большой, подозреваю, специально для него построенной кабинке. Дверь в эту кабинку раз в неделю обязательно чинили. Видимо, он в туалете превращался в «Тролля», у которых не принято стучаться к себе домой, он просто толкал любимую дверь и присаживался куда надо, не зависимо находился там кто-нибудь или нет…
Все офисные сотрудники с восторгом предвкушали реакцию новичка, прошедшего данный ритуал посвящение в коллеги, когда он с перекошенным лицом и глазными яблоками, на десяток сантиметров, летящих впереди него выбегал из мужского туалета.
Так вот, однажды его не было с самого утра до обеда. Отчаявшись его повидать, некоторые заглядывали в туалет, – дверь кабинки была открыта. Телефон свой он всегда оставлял на своем столе, в ближнем, ко мне углу, чтобы я следил и не давал ему падать, когда он съезжал на вибро вызове. Но телефона не было. На звонки не отвечал…
В детстве, мне посчастливилось, слышать радио-передачу: «Радио-няня». В ней пелось:
Радио-няня…Радио-няня– есть такая передачаРадио-няня…Радио-няня – у нее одна задача, —Чтоб все девченки и все мальчишки подружились вместе,Чтоб всем ребятам, всем труллялятам, было веселей…
Да, это был он, – «Трулляляй». Папаша нес его на руках, как обычного ребенка, во всем, кроме не соответствия, его роста с возрастом. Поставил на пол рядом со мной и сказал ему:
– а ну ка, посмотри, кто, чем дышит, кто, как работает, а кто делает вид, что работает.
Можно подумать, я только сегодня пришел не выспавшийся и с перегаром, кроме того, откуда работе взяться, если он сам не дает мне поручений? А самому себе придумывать, – уже воображение кончилось…
«Трулльченок» остался, папаша ушел.
Мало еще труллялящий по-человечески, крошка– сын, оставшись без опеки, побрел по просторному офису, волоча за собой трудно-узнаваемое плюшевое животное, за одну из четырех оставшихся лап. Добравшись до первого стола сотрудника, сидевшего за ним в наушниках и усердно давившего на «клаву», «Трулль», осмотрев его рабочее место, решил, что канцелярский набор на нем лишний и смахнул его со стола, нафиг…
Дорогу к следующей жертве преградил строгий директор административной службы.
– Ты чей? Ты бандит?
Наклонившись к нему, спросил он.
«Трулльчатай» тут же утвердительно кивнул, распознав вопросительную интонацию, которая, в его возрасте могла означать только одно «Ты голодный? Есть хочешь?», показывая ему, при этом, свою изуродованную зверушку.
– Так!
Выпрямляясь, сказал строгий административный директор и осматриваясь по сторонам, в поисках бестолковой мамаши подходящих размеров, которая притащила этого разрушителя в режимное помещение, но, обернулся на топот шагов за спиной.
Папаша, тяжело ступая, нес перед собой, колесами вперед, ухватившись за бока, облегченную модель «ДЭУ МАТИЗ» из пластика. Чуть не накрыв, вовремя отпрыгнувшего административного директора, поставил машину перед своим «Трулльчонком» и сказал:
– Хотел кататься?… Катись!
И показал вперед, вдоль просторного офисного прохода, упирающегося в женский туалет.
От всей души, посигналив редким пешеходам офисного прохода, так и не тронувшись с места, юный «Трулляленок», вспомнил про не доигранную игру «Ничего лишнего на рабочем столе» и отправился в путь – пешком. По дороге он нечаянно сшиб пару незатейливых девиц, размалеванных, как подполковник Чингачкуг, вышедший на тропу войны, вечно споривших о том, кто же из них первой нарушил договор и стряхнул пепел с сигареты «Мира», на последнем перекуре.
Наигравшись всевозможными предметами со столов сотрудников «Труллька» отправился обратно к своей машине. Шел он быстро, стараясь не упасть и преимущественно не туда, куда хотел, а в ту сторону, в которую наклонялась его сонная большая голова. Зигзагами, добравшись до машины и не найдя вокруг знакомых, он немного призывающе повы-ы-ыл. Потеряв терпение в ожидании отца, отправился прямиком, к ближайшей, сидящей за столом тетке и с нескрываемым намерением поесть и поспать, стал забираться к ней на колени…
«…а как зовут, забыл его спросить…».
Выдали корпоративный номер на новенькой СИМ-карте, так было приятно и радостно, «Президент» тариф, звони сколько хочешь, да еще сынишка свой крутой мобильник отдал… Радость временами омрачалась звонками от пожилых дам, с просьбой пригласить некую Веру Григорьевну, также шли крестным ходом СМС-ки, от всевозможных компаний, начинающихся со слов: «Уважаемая Вера Григорьевна…». «Уважаемая», видимо успела «засветится» корпоративным номером в половине организаций Питера, имеющих отношение к выдаче займов.
У сидящего напротив меня директора по логистике была та же проблема. К несчастью, он очень болезненно переживал любые несправедливости, происходящие вокруг, и хоть как – то его касающиеся. Разговаривающих с ним людей подозревал, что они намерены его, непременно, обидеть отсутствием своих знаний логистики. Почти в любой теме общения старался привести сравнения с чем-нибудь, чтобы объяснить свою мысль и доказать заблуждения собеседника.
Получив очередную СМС-ку и совершенно подавленный этим фактом, он тут же занимался поиском номера телефона организации в интернете и, дозвонившись, начинал убеждать не отправлять больше сообщений по этому номеру. Объяснял, что бывшая хозяйка номера, больше не работает в нашей Компании и номер правомерно перешел к нему, а ему некогда отвечать на СМС-ки и что, стекло на его Ай-фоне треснуто и лишние прикосновения могут окончательно его расколоть, убеждая интонацией голоса собеседника и окружающих, что это было худшее, что случалось с ним в жизни…
Однажды, услышав по телефону: «А Вера Григорьевна…» я ответил, неожиданно для себя «Она померла…».
«Господи, помилуй! Простите, ради Христа!» скороговоркой ответила, пожилая, судя по голосу Дама…Что ж не простить, простил…После подобных ответов, звонков с просьбой пригласить «Уважаемую» становилось все меньше…Однажды, правда, я услышал в трубку: «Ах, Вы негодяй! Почему Вера Гри…», не стал слушать, лишив старуху удовольствия выплеснуть на меня свои скрипучие негодования, а подержать их еще в себе немного. Подозреваю, что она встретила– таки, воскресшую Веру Григорьевну и скорее всего, была разочарована, что она ещё-уже, не на том свете, а возможно это и была сама «Уважаемая»…
Недавно, тариф «Президент» у меня отобрали, заменив на «Локальный», никаких денег на счет больше не приходило от компании и я счел нужным, не оплачивать этот номер, а использовать телефон по прямому назначению, в качестве будильника.
Присматривался к директору по логистике и так и эдак… Нет, не гоблин, не был и никогда не будет. Но и от людей он отличался. Возможно, это разновидность бесхвостых кобольдов.
Его удивительная способность на всех за все обижаться, видимо врожденная, хотя, очень может быть ему в детстве пытались руку или ногу оторвать, возможно, сказались те шестнадцать швов на голове, за которыми он ходил в Армию…
Неоднократно погрустив и по обижавшись, на сотрудников, почту, время, погоду и другие злоключения трудового дня он, на следующее утро всегда приходил улыбающимся, почти счастливым. Подозреваю, дома он, весь список обидчиков заносил в свое левое полушарие планшета из серого вещества, сохранял в памяти, отключал, и продолжал жить с правым полушарием, лелея надежду, однажды, став богатым, знаменитым и великим, – свершить кровавую жатву всех своих раздражителей. Уверен, меня он каждый день сортировал в списке по приоритету в первые ряды.
Другой откровенной его чертой была жеманность и некая театральность в речи, жестикуляции, телодвижениях, которые вместе с его пуссетой в левом ушке наталкивали на мысль, что он-она до 45 лет так и определился к какой принадлежит категории: «умным» или «красивым». В стремлении показаться изящным, он при чихании аккуратно прикрывал нос тыльной стороной мизинца, причем чихал он тише, чем пукают чопорные аристократические леди в высшем обществе и, конечно, пожелать ему хотелось, вместо «Будь здоров!» – «Чтоб ты сдох!».
