Юмористические произведения - Н. Тэффи

Вступительная статья

«Жемчужина русского юмора»

Было время, когда книги Тэффи пользовались необыкновенной популярностью. «Ее считают самой занимательной и «смешной» писательницей и в длинную дорогу непременно берут томик ее рассказов»[1],— писал Михаил Зощенко. Увы, несколько поколений в нашей стране были лишены возможности познакомиться с произведениями Тэффи. И даже имя это многим из современных читателей, к сожалению, неизвестно.

Тэффи — псевдоним Надежды Александровны Лохвицкой (в замужестве — Бучинской), родившейся 9(21) мая 1872 г. в Петербурге в семье известного адвоката, профессора уголовного права А. В. Лохвицкого. Автор нескольких книг по юриспруденции, множества статей, издатель и редактор «Судебного Вестника», он славился также остроумием и ораторскими способностями. «Детство мое прошло в большой обеспеченной семье, — вспоминала Тэффи. — Воспитывали нас по-старинному — всех вместе на один лад. С индивидуальностью не справлялись и ничего особенного от нас не ожидали»[2]. Однако подобное воспитание «на один лад» дало неожиданные результаты. В семье выросли две известные писательницы — поэтесса Мирра Лохвицкая, которую называли «русской Сафо», и Тэффи. Старший брат — Николай — стал генералом, во время первой мировой войны командовал русским экспедиционным корпусом во Франции.

С юных лет Надежда увлекается литературой. Среди се любимых книг — произведения А. С. Пушкина, «Детство» и «Отрочество», «Война и мир» Л. Н. Толстого. Девочкой она даже ходила к Льву Толстому в Хамовники — хотела попросить «не убивать» князя Болконского, но испугалась и не решилась заговорить с писателем. С интересом следили в семье за «новой» литературой. Художник-«мирискусник» Александр Бенуа, друживший с Надеждой, писал, что именно от сестер Лохвицких он впервые услышал о Дмитрии Мережковском. Нравилась Наде и поэзия Бальмонта.

Еще в гимназии сестры начинают писать стихи. Они мечтают стать знаменитыми писательницами, но на семейном совете принимается решение, что не следует выступать в печати одновременно, дабы не было зависти и конкуренции. Первое место предназначалось старшей из них — Марии, публиковавшейся под именем Мирры Лохвицкой. «Второй выступит Надежда, а потом уж я, — рассказывала в 1887 г. И. И. Ясинскому младшая сестра, тринадцатилетняя Елена. — И еще мы уговорились, чтобы не мешать Мирре, и только когда она станет знаменитой и, наконец, умрет, мы будем иметь право печатать свои произведения, а пока все-таки писать и сохранять, в крайнем случае (…) для потомства»[3]. И действительно, Надежда Лохвицкая начала систематически печататься лишь в 1904 г., немногим более чем за год до смерти Марии (в августе 1905 г.), притом подписываясь псевдонимом — Тэффи. Псевдоним был взят из сказки Р. Киплинга «Как было написано первое письмо», где так ласково звали маленькую дочку первобытного человека, чье полное имя: «Девочка-которую-нужно-хорошенько-отшлепать-за-то-что-она-такая-шалунья».

С детства любившая рисовать карикатуры и сочинять сатирические стихотворения, Тэффи начинает писать фельетоны. Очень популярный в начале века жанр привлекал публику злободневностью, четко выраженной авторской позицией, полемичностью, остроумием. Особенно выделялись газетные фельетоны, ибо в ежедневных изданиях, не подлежавших предварительной цензуре, легче было печатать резко критические произведения.

В 1904 г. Тэффи сотрудничает в столичных «Биржевых Ведомостях». «Газета эта бичевала преимущественно «отцов города, питавшихся от общественного пирога», — вспоминала писательница, уже, будучи в эмиграции. — Я помогала бичевать». В процессе работы над фельетонами совершенствовалось ее мастерство, развивалось умение находить оригинальную трактовку избитой темы, добиваться минимальными средствами максимальной выразительности. Малое количество персонажей, комизм «авторской» речи, «короткая строка»— все это и многое другое она с успехом использует позднее и в юмористических рассказах.

Уже в это время у Тэффи появились постоянные читатели. Среди тех, кто обратил внимание на ее сочинения, был сам Государь Император. Одобрение Николая II вызвал один из стихотворных фельетонов, направленный против планов петербургского городского головы Лелянова засыпать Екатерининский канал. Издатель «Биржевых Ведомостей» был «высочайшею пожалован улыбкой». Писательница получила прибавку к гонорару—лишние две копейки за строчку, а Николай II до конца своих дней остался поклонником ее таланта.

В годы первой революции — период легализации и расцвета политической сатиры — «революционный вихрь» захватил и Тэффи, в общем-то, всегда далекую от политики. Наиболее известно се стихотворение «Пчелки», написанное весной 1905 г. Сначала стихотворение читалось лишь в тесном дружеском кружке, но кто-то отослал список Ленину в Женеву, и под заглавием «Знамя свободы» оно было напечатано в газете «Вперед» (без указания автора). Стихотворение построено на классическом для русской литературы противопоставлении «пчелы — трутни». «Я» поэтессы заменяется местоимением «мы»; многократное его повторение (15 раз), синтаксический параллелизм создают эффект нагнетания: «мы» жалующихся превращается в «мы» угрожающих.

В ту ночь до рассвета мелькала иголка:

Сшивали мы полосы красного шелка

Полотнищем длинным, прямым…

Мы сшили кровавое знамя свободы,

Мы будем хранить его долгие годы,

Но мы не расстанемся с ним!

В том же 1905 г. писательница встречается с некоторыми известными большевиками. Среди «интересных знакомых» ее приятеля К. Платонова, сына сенатора, были А. Коллонтай, А. Богданов и другие. В мемуарах Тэффи рассказывает, что они часто приходили к ней домой и, обращая мало внимания на хозяйку, разговаривали между собой о каких-то съездах, резолюциях, кооптациях, ругали каких-то меньшевиков, постоянно цитировали Энгельса, повторяли слово «твердокаменный» и неизменно называли друг друга товарищами. Несмотря на настойчивые советы Н. Бердяева держаться от большевиков подальше, Тэффи все-таки выполняет просьбу М. Горького устроить так, чтобы корреспонденция из провинции для «его друзей» приходила на адрес «Биржевых Ведомостей».

17 октября 1905 г. был опубликован знаменитый Манифест, которым народу были дарованы свободы совести, слова, собраний и союзов. «17 октября — знаменательный день в истории русской печати. Изо всех мнимо-свобод, возвещенных этим днем русскому обществу, фактически была взята (ненадолго, и после какого длительного штурма!) свобода печати»[4],— писала Анастасия Чеботаревская. Для многих русских писателей в это время характерен поворот от лирики к революционной патетике, от бытовой сатиры к политической. В стране творилось что-то невообразимое. Создавалось впечатление, что все только и ждали Манифеста, чтобы развить бурную деятельность. Чуть ли не каждый день возникали новые политические партии и новые сатирические журналы. Тэффи вспоминает: «Иногда общественная левизна принимала прямо анекдотический характер: саратовский полицмейстер, вместе с революционером Топуридзе, женившимся на миллионерше, начал издавать легальную марксистскую газету. Согласитесь, что дальше идти было уже некуда».

Одним из таких удивительных явлений, возможных только сразу после Манифеста, была «Новая Жизнь», выходившая в Петербурге с 27 октября по 3 декабря. Социал-демократы, остро нуждавшиеся в легальном печатном органе, решили воспользоваться разрешением на выпуск газеты, выданным поэту-декаденту Н. М. Минскому, у которого не хватало средств на собственное издание. Деньги достал М. Горький. Таким образом, в редакции объединились В. И. Ленин, B. Боровский, М. Ольминский, А. Луначарский, М. Горький и — Л. Андреев, К. Бальмонт, И. Бунин, З. Венгерова, В. Вересаев, Л. Вилькина, О. Дымов, Е. Чириков. Редактором был Н. Минский, секретарем редакции — П. Румянцев. Предполагалось также участие Зинаиды Гиппиус.

Одним из ведущих сотрудников в литературном отделе стала Тэффи. В первом же номере был опубликован ее очерк «18 октября», описывающий петербургские настроения после объявления «свобод». На следующий день перепечатали стихотворение «Пчелки», теперь уже под авторским названием. В 5-м номере появилось стихотворение «Патроны и Патрон», а в 7-м — фельетон «Новые партии», в котором высмеивались бесчисленные партии, нарождавшиеся в России после 17 октября. Стихотворение же было направлено против бывшего петербургского генерал-губернатора Д. Ф. Трепова, только что снятого с поста за чересчур энергичное подавление «разрешенных» Манифестом выступлений. Солдаты называли Трепова «Патрон», и Тэффи обыгрывала печально знаменитый треповский приказ: «Холостых залпов не давать, патронов не жалеть», которым он практически свел на нет дарованные свободы: