Неизданное… Рассказы, повесть - Илья Пруслин

Как я впервые попал в Одессу?.. Честно говоря, не помню уже… Мне казалось, что в Одессе я бывал всегда… Когда маленьким был – благодаря родителям, конечно… Потом – сам не мог прожить практически ни одного лета без этого города…

С Одессой меня связывает в первую очередь одна потрясающая семья. Мой папа, будучи в некотором роде писателем-сатириком, очень дружил с другим писателем-сатириком, жившим в Одессе, которого звали Даниил Петрович Мильруд (печатался он чаще под псевдонимом Данил Рудый). Может быть кто-то помнит его просто великие афоризмы, например, «Сделал дело – доделай его!», «Человек все может вынести, если его вовремя не схватить за руку»? … Кому интересно, может полазить вот здесь… Был это замечательный (к сожалению, ныне уже давно покойный), веселый, огромный, настоящий такой одесский человек! У него был большущий живот и настоящая грива черных с сединой вьющихся волос, громкий раскатистый голос с небольшой фрикцией на букве «р», и какие-то непередаваемые просто, наполненные весельем и любовью глаза. Дядя Даня курил. Сказать просто курил – это ничего не сказать. Он прикуривал одну сигарету от другой, практически не пользуясь спичками. Приезжая к нам в Москву, он всегда первым делом шел в табачный ларек и покупал блоков 10 своего любимого «Пегаса». В Одессе, почему-то не продавали эти сигареты, и он таскал их с собой из Москвы всегда. Потом он заходил в магазин и за какие-то безумные по тем временам деньги, покупал огромный пакет кофе «Арабика» в зернах… Молол этот кофе, распространяя по дому неслыханный аромат, и заваривал себе огромную просто чашку… Кофе и сигареты – это, по-моему, все, чем он питался… Этот запах – кофе и сигарет – навсегда у меня будет ассоциироваться с дядиданиным приездом…

Он брал свою огромную чашку, закуривал очередную сигарету и шел на балкон, на котором на маленьком раскладном столике стояла его неизменная спутница – пишущая машинка. За ней дядя Даня проводил практически все свое время. Он отхлебывал громко кофе, затягивался сигаретой, щуря глаз от едкого дыма, стучал что-то свое по клавишам или просто молча сидел, глядя перед собой, и… был счастлив!…

С годами, как говорят – от такого образа жизни, у него развилась гангрена на ноге.. Он ходил уже с палочкой, тяжело передвигаясь с места на место, но до конца дней своих он так и не выпустил изо рта сигарету, так и не изменил своей любимой «Арабике», так и не перестал быть счастливым…

Мама говорила мне, когда заставала по молодости сопливых лет с сигаретой – «Вот, вот тебе живой пример, дядя Даня! Ты видишь, к чему приводит курение! Ты что – тоже хочешь так же кончить?!!»

А я… да, хоть я и не говорил этого вслух маме, я тоже всегда хотел так кончить… Вот честное слово – хотел умереть таким же счастливым!…

(Кстати, когда я выбирал имя своему сыну, честно скажу, я не долго колебался… Пусть будет счастлив и Даниил Ильич!…)

Все фортыли и тяготы писательской жизни (начиная от прокуренной квартиры и заканчивая постоянным безденежьем «от гонорара к гонорару») разделяла с дядей Даней настоящая писательская жена – тетя Катя. Это была просто добрейшей и светлейшей души, худенькая, скромная и по-еврейски мудрая женщина, для которой ее дом и ее семья – это было все!

Жили они (я, к сожалению, не знаю современных названий одесских улиц, т.к. много лет уже не бывал там, поэтому буду пользоваться теми, что помню) на Советской Армии угол Воровского. Именно так и говорят всегда в Одессе… И всегда очень легко находят друг друга по этому ориентиру… Я жутко удивлялся, потому что никогда не назывался номер дома, а на перекрестке улиц Советской Армии и Воровского, исходя из геометрии, должно быть как минимум 4 угла… Но, тем не менее… думаю, что одесситы и сейчас прекрасно поймут, где находился этот старинный огромный (этажа 4, наверное))) дом. Подниматься нужно было наверх по какой-то узенькой, почти винтовой к верхним этажам чугунной кованой лестнице. А забравшись, наконец, на нее, вы оказывались в большущей квартире, с потолками метра по четыре и просто здоровенными какими-то комнатами, соединенными между собой какими-то темными хольчиками, коридорчиками… Первый раз, по малолетству, я даже заблудился в этой квартире и сидел в какой-то комнате и плакал под звон трамвая под огромным окном, из которого на улицу рвалась белая тюлевая занавеска… Пока мама не пришла и не «нашла» меня…

Квартира была, конечно же, коммунальная. И в одной части ее жила семья из 4 человек – Милка с мужем и двумя детьми. А в другой части жили Мильруды. Хотя я всю жизнь был просто уверен, что Милка – это какая-то их родственница, потому что жили они всегда так дружно, так общё как-то, как никогда не жили в московских коммуналках… Так вот, в другой части – дядя Даня с тетей Катей, старенькая бабушка (она спала на каком-то раздвижном кресле-кровати в маленькой темной проходной комнатке и была ооочень старенькая), старшая дочка Аллка с мужем Гришей и двумя маленькими девочками – Диной и… а вот вторую я забыл уже, как зовут… (((Я потом обязательно позвоню в Америку, куда все они давно переехали (я звоню иногда…), и спрошу… Спрошу знаете у кого?…

У ДИМКИ! Димка – это младший сын, на год меня старше. Ближе и роднее друга, чем Димка, у меня в жизни никогда не было и уже, наверное, никогда не будет! Димка Мильруд был просто копией своего отца, только худым и молодым, конечно…))) Все наши детско-юношеские приключения и шалости проходили вместе, все наши первые курения-выпивания-любови были в одной веселой и дружной одесской компании. Все наши женитьбы-разводы происходили практически одновременно и параллельно, в разных городах, но обязательно с далеким телефонным участием друг друга… Господи! Сколько всего можно порассказать!… Сейчас вот сижу, вспоминаю… Описанию словами разве это поддастся?…

Можно разве рассказать о первой любви к девочке Ире из нашей большой компании, которая была на пару лет старше меня, и сказала сквозь слезы – нет, мы не сможем быть вместе!… Разница в возрасте, понимаешь, Илюш?.. (мне было лет 15, а ей лет 17 тогда…))) И мы мучились, любили друг друга, гуляли вместе на бульваре теплыми вечерами под оглушительный запах цветущих каштанов, виделись каждый день по 20 раз на дню, но понимали – разница в возрасте, ничего не попишешь!…))) И Димка вечерами на кухне философствовал со мной за последней сигаретой, и успокаивал – ничего, ничего… все еще у тебя будет и девчонки, и любовь… а тут, понимаешь, разница в возрасте…)))

Разве можно описать словами ту настоящую одесскую свадьбу, на которую был приглашен по-моему весь город?… Король пляжных фотографов Одессы выдавал свою дочку за сына Короля одесских «терок»… Знаете, что такое «терка»? …Это такие маленькие цеха, разбросанные в подвальчиках по всему городу, в которых специальными камушками-керамзитом в каком-то хлорном отбеливателе терли обычные советские джинсы, превращая их в «импортную варенку»… Димка тоже когда-то работал на такой «терке»… Помню, как приехал в очередной раз в Одессу и с ужасом увидел его руки – они были синего цвета от джинсовой краски, и краска эта ничем уже не отмывалась… А Димка каждый день вскакивал в 6 утра и мчался по-холодку в свой «горячий цех», а возвращался оттуда часов в 9 вечера с опухшими глазами и руками, потому что надо было работать, надо было кормить молодую семью, в которой родились нежданно-негаданно прекрасные двойняшки… Которых Димку, также как и меня, потом полностью лишили возможности даже видеть…

Разве можно рассказать, как мы закрутили с Димкой «финт ушами», и в начале диких 90-х, решили, что не с Малой Арнаутской нужно возить какие-то шмотки в Москву и продавать их местным лохам, а нашли в Москве через моих знакомых какой-то подпольный цех по пошиву прекрасных «канадских» пуховиков на синтепоне из какой-то жатой цветной материи снаружи. И отправлял я с проводниками туго утрамбованные тюки с десятком-другим этих курток в Одессу, Димка продавал их на вещевом рынке, и присылал мне обратно с теми же проводниками (инфляция была жуткая!) почти точно такие же утрамбованные пакеты с мелкими деньгами – трешками, пятерками, десятками… Когда я приезжал в Одессу зимой и мы с Димкой выходили гулять, то с гордостью считали, сколько процентов из девушек, попавшихся нам навстречу, были одеты в «наши» куртки…))) Но… разбогатеть нам так и не удалось…

О!… А как мы сидели с Димкой у него на кухне, курили, обложившись в клубах дыма какими-то словарями английского языка с экономическим уклоном, и пытались перевести на русский полученный по факсу (!) контракт на поставку сигарет «Мальбро» в Россию… Высчитывали причитающиеся нам посреднические прибыли в размере примерно 20 миллионов долларов, и решали, что будем делать с этими деньжищами?…)))