Неизданное… Рассказы, повесть - Илья Пруслин

Неизданное…

Рассказы, повесть

Илья Пруслин

Дизайнер обложки Alex Burkatovski

© Илья Пруслин, 2017

© Alex Burkatovski, дизайн обложки, 2017

ISBN 978-5-4483-8941-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Прятки

Напротив моей шестнадцатиэтажки, перпендикулярно ей, метрах в тридцати-сорока стоит еще одна, точно такая же… Башнями-близнецами их, конечно же, не назвать, но исключительно по причине их малоэтажности. А так – как две капли воды…

По вечерам частенько выхожу я на балкон своего одиннадцатого этажа покурить, облокачиваюсь на поручень и смотрю, смотрю, смотрю… Поймите правильно меня – это не какое-то специальное подглядывание. Это просто то, что происходит на моих глазах…

Расстояние от моего дома до соседнего именно такое, чтобы не было возможности человеку с нормальным зрением рассмотреть подробностей происходящего в вечерних окнах напротив… И именно такое, чтобы видеть силуэты, движения, догадываться и додумывать, что же там на самом деле происходит?…

Больше всего, я люблю смотреть на окошко десятого этажа… Это кухня. Шторы там расположены таким образом, что в оставшемся светлом высоком равнобедренном треугольнике можно разглядеть обычную, незамысловатую жизнь… Полную каких-то простых вещей, действий и диалогов, неслышных уху, но так отчетливо представляемых, как будто и ты сам находишься временами на этой маленькой, 9-метровой кухоньке, с чистым, накрытым к ужину столом, с подкапывающей из крана водой, бормочущем в углу телевизором…

Живет тут такая же обычная семья. Муж, жена, их маленькая (годика 3, наверное) дочка, иногда появляется пожилая женщина, но не часто – бабушка, наверное, приезжает в гости… Я даже придумал для всех для них имена… Молодого мужчину – крепкого и с модной трехдневной щетиной – называю про себя «Лешей». Жену его – худенькую, наверное, очень красивую брюнетку с коротенькой стрижкой – «Катенькой». Девочку – всегда подвижную, веселую, теплую – «Лизочкой». Бабушку – просто «Свекровью» – по-моему, это все-таки «Лешина» мама…

Вечером ребята собираются на кухне, ужинают, смотрят телевизор… Просто болтают… «Лизочка» часто забирается к «Леше» на колени и он ей рассказывает что-то доброе… «Лизочка» слушает, слушает и вдруг – смеется. Смеется так, как умеют смеяться только дети… И «Катенька» тоже смеется… Причем точно также… Видно не растеряла она еще этой вот детской способности… И «Лешка» тоже подхватывает этот общий, такой домашний смех!… Здорово!…

Проходя мимо «Лешки» «Катенька» обязательно должна коснуться его – рукой, краешком халата, кончиками волос… Просто коснуться… или поцеловать – легко так, легко, именно что мимоходом, но так ласково и нежно… И «Лешка» такой же – обязательно или ущипнет легонько ее за попку, или чмокнет в коротко стриженный затылочек… А уж «Лизонька» -то – так та вообще, так обласкана, зацелована и затискана, что прямо удивляешься – как не откусили еще от нее такой сладенький кусочек?…

А еще… еще они очень любят играть в прятки! Например, «Лизонька» с «Катей» уходят в другую комнату, и там – водят. А «Лешка» прячется на кухне, пытаясь засунуть свое большое, грузное тело то под маленький кухонный стол, то за угловой диванчик… А потом приходят «водящие» и ищут его… «Лизонька» по-настоящему, а «Катенька» по-нарошку… А когда находят – сколько же радости!!! «Лизонька» прыгает, хлопает в ладоши, а «Катя» делает «страшные» глаза, говоря, наверное, при этом, как же папа спрятался хорошо, что еле они его вдвоем нашли!…

Потом водят «Лиза» с «Лешкой»… «Катя» остается на кухне одна, долго бродит в поисках подходящего места, и прячется обычно за занавеской… Так что мне ее очень хорошо видно, а вошедшим из комнаты водящим – нет…

Опять повторяется все то же самое. «Лешка» с девочкой заглядывают и под стол, и под диван, и даже, косясь на занавеску, «Лешка» поднимает «Лизоньку» высоко на руки – посмотреть, не спряталась ли мама на люстре! И вот когда дело доходит до окошка, «Катька» выскакивает «вдруг» из-за занавески, «Лизочка» с «Лешкой» «пугаются» и опять – хохот, счастливые детские подскакивания и хлопанье в ладошки. Потом они все обнимаются и идут куда-то в невидимую мне комнату – наверное, укладывать развеселившуюся не в меру девочку спать.

Поздно вечером «Лешка» сидит за столом, облокотив голову на руки, и смотрит телевизор… «Катенька» моет посуду или еще что-то делает по кухне, готовит… Иногда посуду моет и «Лешка». Тогда обычно «Катенька подходит к нему сзади, обнимает его, прижимается и стоит так все время, пока «Лешка» не закончит свою работу…

Я откидываю окурок красной звездочкой далеко вниз, и ухожу с балкона… Дома меня ждет свой сыночек и жена. Дома меня тоже ждут прятки. И книжки с картинками. И даже своя, такая родная, посуда…

В тот вечер, когда я как всегда курил на балконе что-то непривычное резануло мне глаз… На кухне у ребят было что-то много народу. «Лешкин» силуэт привычно сидел на своем месте, положив подбородок на сцепленные руки, и смотрел на стенку напротив… Наверное телевизор смотрит. А вокруг – то входили, то выходили на кухню и с кухни какие-то люди, носили какие-то тарелки и миски в комнату, суетились у плиты… Наверное, праздник какой-то, подумал я, гости… Только странно, что столько гостей в доме, а «Лешка» смотрит телевизор… Я пошел домой. Вышел на балкон через полчасика. Странно, но «Лешка» сидел все в той же позе… Рядом стояла «Свекровь» и гладила его по растрепанным соломенным волосам, как маленького… Люди все также входили и выходили, кто-то курил у открытой форточки, загораживая мне обзор… Пару раз забегала «Лизочка», плюхалась к папе на колени… Он, не отрывая взгляда от противоположной стены, прижимал ее к себе – крепко-крепко, как не раздавит только…

Прошло еще пару часов… Я снова вышел покурить. Гости уже все разошлись, свет был погашен везде и только в полумраке была видна все та же неподвижная «Лешкина» фигура, не изменившая позы ни на минуту… И еще… Еще… Но чего-то не хватало, что-то изменилось… Ну да… Конечно же не хватает худенькой «Катиной» фигурки, мелькающей по кухне обычно туда-сюда…. И не хватало ее весь вечер, как я сейчас понял…

Утром я застал «Лешку» все в том же виде… Напротив за столом сидела его мать, о чем-то говорила ему, поминутно сморкаясь и вытирая большим белым платком глаза… Я ушел на работу и вернулся только поздно вечером.

Сразу же бросился на балкон. В окошке напротив горел свет и за столом сидел «Лешка»… Все так же… Это был не праздник вчера, – с ужасом окончательно понял я.

Еще дня два картина на кухне десятого этажа оставалась практически неизменной… Ел ли «Лешка», пил ли… не знаю… На третий день утром его за столом не оказалось. И в квартире вообще весь день была какая-то подозрительная (зрительная) тишина… Вечером пришел «Леша». Сел на свое место… Заходила «Лизонька», о чем-то как всегда по-детски весело рассказывала ему. «Лешка» кивал. «Свекровь» поставила на стол тарелку с чем-то дымящимся и судя по виду очень вкусным… «Лешка» даже немножко поковырялся в тарелке вилкой и пару раз отхлебнул из чашки с чаем… Встал, прошелся по кухне – туда-сюда… Выключил свет, ушел в комнату… Спать, наверное…

Идут дни, проходят недели… Я как всегда курю на своем балконе… А «Лешка» ужинает, играет во что-то с «Лизонькой», разговаривает с матерью, смотрит телевизор… Живет как-то, вобщем…

И только одно очень больно и страшно видеть каждый раз… Как гаснет свет по вечерам, все ложатся спать, а «Лешка» выходит на кухню в одних трусах… Подходит к темному окну и… заглядывает за занавеску – не спряталась ли там его «Катенька»?…

Секретер…

Когда мы с сестрой были маленькие, мы очень часто оставались дома одни. Родители ходили в театры, кино, в гости… А нам в полное распоряжение для наших игр оставалась большая старая трехкомнатная квартира – со всеми ее закуточками, уголочками, потайными местами, шкафчиками, полочками, тумбочками и прочим и прочим… Вобщем, было, где развернуться для разных игр, пряток, обследования всех этих мест со всяческим их интересным и бесконечным содержимым.

В папиной комнате стоял, кроме всего прочего, еще и СЕКРЕТЕР! Само уже слово наводило на мысль о каких-то секретах, спрятанных в нем, внушало благоговейность тайны, и естественно, притягивало мой детский интерес к секретеру больше всего! Тем паче, что залезать в секретер и брать там что-то – было отдельно и строго-настрого запрещено папой! Ну и конечно же самый строгий запрет нарушался мною в первую же очередь, как только мы оставались дома одни.

Какое же это было удовольствие – потянуть на себя тяжелую деревянную откидывающуюся крышку – и в нос ударял запах тайны!… Сейчас я уже понимаю, что запах этот мешался из мебельного лака, которым был покрыт сам секретер, канцелярских принадлежностей (знаете же как пахнут «простые» карандаши), старых типографских красок и любимого папиного одеколона «В полет». (Он до сих пор, живя уже много лет в Германии, где-то умудряется его доставать!!!)