Штормовое предупреждение - Летха

— Эй, — на пробу позвала она, осторожно оглянувшись по сторонам, — кто тут?

— Цзян Чэн!

Боги, зачем так громко кричать?

Ребёнок, по виду чуть старше этого тела, таращился на неё с пола огромными и полными непролитых слёз серыми глазищами. Его нос покраснел неровными пятнами и распух, словно мальчишка бесконечно тёр лицо рукавом тёмной холщовой рубахи, а пухлые губы мелко подрагивали, без зазрения совести выдавая состояние своего хозяина.

Цзян Чэн, стало быть, её новое имя.

Варвара чудом не застонала в голос, вспомнив так и не дочитанную новеллу, — шутка мироздания оказалась совсем не смешной. Надо сказать, пугающей. И совершенно нелепой в своей абсурдности.

Варвара, замерев истуканом, тупо пялилась в одну точку добрых несколько минут, но маленький гость всё не унимался — прозрачные капли, уставшие держаться на по-девичьи длинных ресницах, бурным потоком покатились по впалым щекам, а сбивчивый шёпот превратился в полноценные истерические рыдания.

Она нервно выдохнула и нарочито медленно развернулась к источнику звука.

Так вот ты какой, Вэй Усянь.

— Почему ты ревёшь? — спокойно спросила она, не посчитав нужным для начала поздороваться.

— А?

Варвара скептично покосилась на залитое соплями и слюнями раскрасневшееся лицо. Ни единого отпечатка хорошего воспитания или хотя бы намёка на приличные манеры на нём не наблюдалось. Подумала тоскливо — вот счастье-то привалило, сроду не имела дел с детьми, три десятка лет успешно избегала отношений и, тем более, замужества, а тут — пожалуйста, получи и распишись, дорогая моя, — вот тебе сходу главный герой истории в загребущие рученьки. Возврату и обмену не подлежит — все претензии к производителям, безвременно почившим в угоду сюжету. Она беззлобно фыркнула себе под нос и стянула со лба едва влажное полотенце, служившее ей компрессом от жара.

— Вытрись, будь добр, смотреть противно.

Мальчишка, часто моргая, с изумлением пялился на предложенную вещь несколько секунд, но потом всё же робко протянул руку. Впрочем, стоило Варваре без задней мысли коснуться чужих тонких пальцев, ребёнок молниеносно отдёрнул конечность, словно напоролся на острые иглы, и принялся сбивчиво извиняться пуще прежнего.

— Прости меня, Цзян Чэн, это я виноват!

— И в чём же ты виноват? — с любопытством поинтересовалась Варвара, усаживаясь поудобнее на постели.

— Это ведь из-за меня… твои собаки… а потом ты убежал… — растерянно пробормотал юный гость и вскинул на Варвару взгляд, полыхнувший затаённой надеждой. — Разве ты… не злишься?

Память тела услужливо подкинула фрагменты недавних событий, и Варвара снова ушла в себя, по крупицам восстанавливая полную картину происходящего.

Новый жилец в их доме — беспризорник и голодранец с улицы. Отосланные собаки — единственные друзья. Ругань матушки. Безразличный голос отца — точнее, местного его аналога — и детские надрывные крики. Её собственные крики. Горечь слёз во рту и болезненное ощущение тотальной несправедливости. Рвущая грудь на куски обида, снежным комом накопившаяся за прожитые годы. Как банально и как знакомо.

— Цзян Чэн! Так ты не злишься? — продолжал допытываться неугомонный приёмыш — даже позволил себе неслыханную наглость: опёрся угловатыми локтями о её кровать и преданно заглянул в глаза. — Я буду твоим другом вместо щенков, Цзян Чэн, честно-честно!

О, я просто в диком восторге, устало подумала Варвара. Всегда мечтала в тридцать делиться секретами с восьмилеткой.

Требовательным взмахом руки она оборвала бессвязный поток детских мыслей.

— Сколько времени я здесь нахожусь?

Вэй Усянь шмыгнул носом.

— Четвёртый день, — мальчишка почесал растрёпанную макушку и всё-таки последовал её дружескому совету — провёл по лицу белой тряпкой. — На первые сутки мы думали, что ты совсем… совсем не очнёшься, — ребёнок поник, плечи его опустились, и Варвара ощутила в груди нечто, отдалённо напоминающее сопереживание. — Я очень испугался!

— Испугался, что тебя накажут?

— Испугался, что ты не проснёшься! — выпалил Вэй Усянь возмущённо и чересчур громко, и Варвара не удержалась — коротко хохотнула в кулак, ощущая на себе удивлённый взгляд. — Чего ты смеёшься? Я не шучу.

— Я знаю, — кивнула она и постаралась изобразить на губах лёгкую одобряющую улыбку. Надеялась, что получился не привычный жуткий оскал, которым в прошлой жизни Варвара пугала нерадивых клиентов на работе. — Я не злюсь, Вэй Ин, — непривычное имя вдруг соскользнуло с языка легко и непринуждённо, а мальчишка внезапно уставился на неё с гремучей смесью священного ужаса и щенячьего восторга во взгляде. Как вообще могут сочетаться эти два чувства, недоумевающе подумала Варвара и почему-то неуютно поёжилась, будто сморозила несусветную глупость.

Кажется, так и было.

— Как ты меня назвал? — с придыханием уронил ребёнок и плюхнулся рядом с ней на кровать, как будто тощие ноги разом перестали держать его.

— Разве это не твоё имя?

— Моё, но…

Какое ещё но.

Что ещё за но?

Не к месту вспомнилась лучшая подруга, мечтавшая уехать на постоянное место жительства в Пекин и прожужжавшая ей все уши о местных традициях и культурных различиях. Язык, история, кулинария, обычаи и обряды — всё вставало перед глазами как наяву, озвученное радостным голосом Ленки. В Китай Ленка, впрочем, так и не попала, — случилась подкосившая весь мир пандемия, и границы заперли её внутри родной страны железной решёткой. Мечта осталась мечтой, и Варвара с тоской подумала, что Ленка бы точно сориентировалась здесь куда проворнее, чем она. Ленке бы здесь даже понравилось. Варвара пока что испытывала только бесконечное раздражение.

— …я не думал, что…

Вэй Усянь ещё что-то говорил, но слова его пролетали мимо, ударяясь об стену россыпью стальных шариков, и Варвара, вопреки своей воле, прикрыла отяжелевшие веки и откинулась обратно на примятые подушки — подступающая мигрень на периферии сознания радостно замахала ей рукой.

— Цзян Чэн? — ей показалось, или голос прозвучал надтреснуто и обеспокоенно? На лоб легла холодная ладошка. — У тебя снова жар! Я позову целительницу!

Лучше сразу апостола Петра зови, вяло подумала Варвара, разглядывая задорные танцы разноцветных мушек перед глазами, — невыносимо захотелось спать.

Но судьба снова не проявила к ней благосклонность — в помещение буквально ворвался лилово-фиолетовый вихрь.

— Вэй Усянь! Что ты делаешь рядом с моим сыном?

— Я… — и без того ломкий голос ребёнка совсем стих под гнётом давящей ауры хозяйки Пристани Лотоса, — я просто…

— Язык проглотил?

Варвара неожиданно разозлилась — к горлу подступила едкая тошнота, оседая прогорклым привкусом желчи на дёснах, — а в груди закрутилась тугая пружина негодования. Кончики пальцев покалывало невидимыми искрами, когда Варвара дерзко вскинула голову, натыкаясь пылающим взглядом на тревогу в чужих глазах.

— А-Чэн?

— Матушка.

Юй Цзыюань, несгибаемая и непреклонная, впервые в жизни растерялась настолько, что даже не сразу нашлась с ответом. Глаза её сына — цвета бушующей неудержимой