Анклав - Энн Агирре

– Думаю, они не вернутся, – улыбнулась я в ответ.

– Если только не соберут толпу побольше. А они соберут.

– Так что ж мы здесь стоим? Вперед!

Он быстро пошел вниз по улице. Темнота сгущалась, и мы шли и шли сквозь ночь. Невидимка вел – у него в часах был компас. Я заметила это еще в туннелях, но не знала, что это за штука, пока не увидела, как он ею пользуется. Я-то всегда ориентировалась, считая шаги – для моего маленького мирка этого было вполне достаточно.

– Компас показывает, где север, – объяснил он.

– А твой Производитель случайно не сказал, как далеко на север нужно идти, чтобы найти зеленые земли?

Я пока так и не привыкла к расстояниям и громадности пространств Поверхности, они подавляли меня. Поэтому когда шла, смотрела под ноги и гнала от себя ненужные мысли. Так спокойнее. А то вокруг все такое огромное, что я чувствовала себя совсем крохотной.

– Нет. Он был неразговорчивый.

– Зато ты хотя бы помнишь его. А у нас в анклаве Производители особой роли никогда не играли. В смысле, за нами, конечно, всегда кто-то присматривал, но мы никогда не знали…

Тут я осеклась. Зачем я вообще ему это рассказываю? Впрочем, какая разница…

Через два часа – во всяком случае, часы Невидимки показывали именно это – дождь кончился. Вокруг все стояло чистое и умытое – и мне это нравилось, хотя я сама промокла до нитки и дрожала от холода. Здания вздымались на невозможную, дикую, невообразимую высоту – но при одном взгляде на них становилось понятно: они мертвы. В них никто не живет. Это просто осколки старого мира. Но все же, но все же… Пустота вокруг меня жила своей жизнью – и внимательно, выжидающе присматривалась. Я чувствовала себя как в темном туннеле, когда вытаскиваешь туда мертвое тело и ждешь, что вот сейчас налетят Уроды. Мы здесь не одни – хотя идем по улице вдвоем. Я ощущала чужие пристальные взгляды – за нами наблюдали из укрытий. Не очень-то приятно…

Над головой кружили птицы – и время от времени пикировали на мохнатых зверьков, перебегавших из тени в тень. Вот прямо на середину улицы выбрался один – толстый какой. И принялся бесстрашно обгрызать деревце. Зверька я опознала – и облегченно вдохнула. Уж на него-то я сумею расставить силки – так что мясо нам обеспечено. Ф-фух, хоть что-то знакомое…

Невидимка проследил мой взгляд и кивнул:

– Да, крыс полно и на Поверхности.

Вокруг сновали другие животные. Таких я еще не видела. Целое стадо каких-то зверей с рогами процокало вниз по улице. «Это олени», – пояснил Невидимка. Название ничего мне не говорило, но он сказал, что мясо у них вкусное. Но эти олени, судя по всему, быстрые – не угонишься. Да и великоваты для обычных силков. Тишину разгоняли крики и звуки. Где-то кто-то рычал. Выл. Шебуршился. Интересно, кто все это делает там, в темноте?

– А люди-то где? – прошептала я.

Хранитель слов учил нас на совесть, и я знала, что в этих самых городах от людей раньше было не протолкнуться – целые толпы по улицам ходили. Конечно, он еще говорил, что с неба пролился дождь огненный, прожигающий плоть до костей, и остались на Поверхности одни скелеты. Но теперь я не слишком верила тому, чему меня учили раньше.

Невидимка подумал – по лицу видно было, что он не уверен в ответе. Он сразу стал выглядеть как мальчишка.

– Ну… Отец сказал, что люди давно покинули города. Ушли на север. И на запад – чтобы держаться подальше.

– От чего?

– Не знаю…

– А может, мы сможем отыскать ответ? – воодушевилась я. – Мы же нашли одну книгу! Просто так, случайно! А сколько их тут таких лежит, нас ждет?

Он остановился и посмотрел на меня, морща лоб и что-то припоминая:

– Отец говорил мне, что есть такие места, где их очень много. Библиотека – вот как они называются.

– Место для хранения книг? Ты знаешь, где оно?

Невидимка помотал головой:

– Нужно поспрашивать людей. Но в городе слишком опасно вот так бродить и искать непонятно что. Бандиты засекут.

– Кого же нам тогда спросить?

Я поглядела во тьму – и поежилась: мне показалось, что тьма посмотрела в ответ.

– А ты считаешь, нам нужно все-таки пытаться ее отыскать, эту библиотеку? Или нет?

– Ну, сейчас-то мы можем делать все, что захотим! Но я думаю, правильный вопрос звучит так: а насколько ты заинтересована в том, чтобы знать правду?

– Настолько, насколько можно заинтересоваться, – неожиданно для себя выдала я.

А ведь точно! Хватит с меня полуправды! И откровенной лжи! Хватит скармливать мне всякую чепуху – меня ею в мелком возрасте перекормили! Я хотела понять, узнать правду – как никто из людей, поколение за поколением живших и умиравших там, внизу. Я действительно этого хотела.

– Что ж. Тогда мы можем пойти и поговорить… кое с кем. У отца был друг… Думаю, он уже умер, но у него была дочь. Перл[4] могла бы нам рассказать – если она, конечно, еще жива. Ее отец хранил карты.

Я чувствовала себя полной дурой, но все же спросила:

– Карты чего?

– Всего. Где что расположено. Точнее, было расположено, до того, как город превратился в руины.

Хм. Невероятно. Если бы мы располагали полной картой туннелей, мне бы не пришлось считать шаги, запоминая каждый поворот. Я бы просто выучила пути и, отправляясь во тьму, вызывала бы в памяти схему. У нас были карты маршрутов, по которым часто ходили: например, дорога в Нассау. Но мы понятия не имели, куда вели боковые ответвления. И не знали, где находятся тайные комнаты, набитые артефактами – ну, как та, которую обнаружил Невидимка.

Однако возбуждение и восторг быстро уступили место разочарованию: как я могла забыть, что все это – больше не моя работа? Смысл что-то искать и разузнавать? На руках у меня шесть шрамов, но я больше не Охотница. Мне некого защищать.

– А ты сможешь ее отыскать?

– Если она не перебралась жить в другое место. Если… в общем, тут много всяких «если».

– А почему ты не пошел к ней после того, как твой Производитель…

– Потому что до ее дома было слишком далеко. Я едва успел добраться до туннелей.

– А сейчас, ты считаешь, у нас есть шанс добраться?

– Ты – сильная, – сказал он. – И мы больше не глупые мелкие.

Остальную часть ночи мы прошагали в молчании. Невидимка оглядывался, примечая ориентиры и знакомые улицы. Я шла следом и думала: каково это? Вспоминает ли он, как ходил по этим местам со своим Производителем? Наверное, подобные воспоминания – они как из другой жизни… Я попыталась представить себе жизнь на Поверхности, но даже сейчас, здесь, когда Поверхность – вот она, вокруг меня, я чувствовала себя как во сне: вот-вот безумное, дикое сновидение завершится, Шнурок пнет меня в бок и сурово поинтересуется, собираюсь ли я вставать и отправляться на работу.

В темноте я видела неплохо, и потому почти сразу заметила эти тени – боковым зрением. И уже не отпускала их взглядом, следила. Они крались за нами, но вроде как не проявляли желания напасть. И неизвестно, что хуже. Может, они просто ждут, как и говорил Невидимка, когда их соберется побольше. Тогда и нападут…

– Ты их видишь? – прошептала я.

– Да. Это бандиты. Я тебе говорил – они вернутся, и вернутся большой толпой.

– Сколько их? Можешь сосчитать?

Он лишь покачал головой:

– Их будет по меньшей мере в два раза больше, чем тогда. Тогда они нас недооценили, но это не повторится.

Он не успел договорить – а на нас уже бросились. Их было не меньше двадцати. Некоторые даже не вышли из возраста мелких. Из-за их роста я поначалу смешалась: все-таки меня учили защищать мелких, а не драться с ними. Вот почему я среагировала недостаточно быстро. Я дралась, но они дрались совсем не как Охотники. Они пинались, кусались и напрыгивали – как дикие звери. А еще их было слишком много – и кто-то треснул меня по затылку со всей силы.

Прежде чем мир погас в моих глазах, я услышала, как Невидимка зовет меня по имени.

Когда я очнулась, стояла темнота. Не ночная – я теперь знала, как выглядит ночь на Поверхности. И не черная, как в туннелях. Это была мягкая темнота ткани. Мне просто завязали глаза. Я попыталась сесть, обнаружила, что руки связаны за спиной – и рухнула вниз лицом на каменный пол. Оружие они тоже наверняка забрали. Пошевелившись, я поняла, что щиколотки тоже связаны.

Вокруг хохотали. Я перестала дергаться в путах – хватит развлекать врагов. Меня грызло беспокойство: где Невидимка? В рот мне тоже запихали какой-то лоскут. Иначе я бы окликнула его – даже если получу сапогом по морде, не страшно.

Звон в ушах прекратился, и я услышала голоса. А потом разобрала слова.

– Чья она теперь? – спросил кто-то.

Тонкий, высокий голос ответил:

– Моя. Я ее завалил! Теперь она – моя собственность!

Мужской голос – низкий, насмешливый – возразил:

– Молодец, волчонок. Но она тебе без надобности, сосунок. Подрасти сначала.

Он подошел и сел рядом. И я поняла – вот этого человека надо бояться. Он очень, очень опасен. Он сорвал с меня повязку, и я в ужасе отшатнулась, увидев его лицо. Его покрывали шрамы – не боевые, как у Невидимки, а специально нанесенные. Глубокие, подкрашенные красным – словно в них стояла кровь. Жуткие, варварские, отвратительные. Может, эти отметины и несли какой-то смысл, но мне он был неведом.