Убийца где-то рядом... Смерть в белом галстуке - Дженет Керд

— Фирменное блюдо папаши Перди не изменилось, — сказал Дэвид. — Это все еще замечательное блюдо. — Он насмешливо посмотрел на Кристину: — Не хочешь попробовать?

— Нет, спасибо, — ответила Кристина. — Мне его не съесть. А кроме того, это не мой день рождения.

— Я угощу тебя им, когда у тебя будет день рождения, — сказал Дэвид, и что-то в том, как это было сказано, заставило Кристину немного покраснеть. Она увидела, как Валерия неожиданно бросила на нее испытующий взгляд, и была рада, когда Ангус, который ел молча, положил нож и вилку и немного расправил плечи, как будто он пришел к какому-то решению, и, понизив голос, сказал:

— Я рад, что встретил вас теперь, мисс Грэхем, сэр. Я хотел с вами поговорить о ходе расследования, о том, что произошло. — Он посмотрел на Валерию. — Валерия знает обо всем, что я делал, и вы можете полностью рассчитывать на ее скромность. Не так ли, Валерия?

— Совершенно верно, — сказала Валерия, выглядя при этом очень торжественно.

Дэвид взглянул с сомнением:

— Что вы узнали?

— Помните, мисс Грэхем, вы сказали, что шкаф был открыт? Это заставило меня подумать, что его открыл кто-то, когда-либо учившийся в школе, потому что там имеются инициалы, понимаете?

Он сделал паузу и вопросительно взглянул на Кристину. Дэвид повернулся к ней, высоко подняв брови, его взгляд выражал неохотное признание проницательности Ангуса.

— Да, я знаю об этом, Ангус.

— Таким образом, я спросил у мистера Туэчера фамилии присутствовавших в тот вечер на чаепитии попечителей.

— Ты сразу берешь быка за рога, — пробормотал Дэвид и посмотрел на него с уважением. — Хорошая работа, Фрейзер.

Ангус, казалось, был смущен:

— Во всяком случае, я буду краток, мисс Грэхем, сэр, самое подходящее лицо, которое я смог найти, был…

— Да?

Но Ангус теперь заколебался, казалось, даже приуныл:

— В самом деле единственный человек, который, кажется, подходит, был сэр Уильям Эркварт, и я в самом деле не думаю, что…

— Я тоже так не думаю, Фрейзер. — Дэвид развеселился. — Но вы работали в верном направлении.

— Тем не менее, — сказала Кристина, — мы не приблизились к решению. Слабость нашей позиции в том, что мы не знаем мотива преступления.

— Нет. Но после смерти мистера Уолша, в разговоре о нем с отцом, моя мать сказала, что когда сэр Уильям учился в школе, — она называла его тогда Билли Эркварт, — то между ним и мистером Уолшем, который ныл тогда новым учителем, произошла своего рода ссора…

— И ты думаешь, что сэр Уильям ждал до сих пор, чтобы свести счеты? Вздор, Фрейзер. Это невозможно представить.

— Нет, я так не думаю, сэр. По словам моей матери, должно быть много людей, у которых могли быть мотаны для того, чтобы убить мистера Уолша. — Он внезапно умолк, страшно покраснел, и внезапно стало заметно, что Дэвид смотрит в тарелку, крепко сжав губы.

Кристина посмотрела через стол на Валерию, которая не сводила глаз с Ангуса. Она дотронулась до его руки:

— Продолжай, Ангус.

— Я не могу.

— На самом деле, — сказала Валерия спокойно, — мать Ангуса заявила, что вы, мистер Роналдсон, вероятно, имели настолько же веский мотив, как и любой другой. — Она набила себе рот едой и продолжала безмятежно жевать.

— Валерия! — Ангус попытался изобразить гнев, но Кристина подумала, что он в этот момент скорее пал духом. — Моя мать сказала это, сэр, но я думаю, что вы не имеете с этим ничего общего.

— Спасибо, Фрейзер. Твоя мать права. Полагаю, что у меня мотив даже более веский, чем у сэра Уильяма… Но я не убивал мистера Уолша. — Он повернулся к Кристине и спокойно сказал (слишком спокойно?):

— Теперь ты будешь фрукты или сыр, Крис? У папаши Перди не делают пудингов, это еще одна причуда старика!

— Спасибо, я буду фрукты. — Кристина тоже говорила спокойно и чувствовала себя спокойной… холодной и чрезвычайно спокойной. Только позднее она поняла, что должна была во всем этом разобраться. Она повернулась к Ангусу:

— Узнали ли вы еще что-нибудь, кроме имен попечителей от Туэ… от мистера Туэчера?

— Больше ничего. Я осмотрел шкаф и оставленные инициалы, но это мало помогло. Хотя некоторые отлично вырезаны, красивы только заглавные Э и С. Полагаю, что это, должно быть, инициалы знаменитого Энея Синклера.

— Энея Синклера? — спросила Кристина резко. — Вы что-нибудь о нем знаете?

— Нет, мисс Грэхем. Он учился в школе за несколько лет перед войной, — очевидно, что это были для Ангуса давно прошедшие времена, — но я о нем слышал. Он — легендарная личность.

— Моя тетя училась вместе с ним в школе, — сказала Валерия. — Она была совершенно без ума от него. Она рассказывала, что в него были влюблены все девочки. А однажды он проводил ее домой с пасхальной вечеринки, и тетя говорит, что никогда об этом не забудет. — Валерия снова набила рот и продолжала: — Она сказала, что он был самый красивый молодой человек, которого она когда-либо знала, несмотря на то, что тогда в школе было много красивых мальчиков. Он, должно быть, был удивительный. — Девочка взглянула в глаза Ангусу, мигавшие за стеклами очков. — Но она сказала, что не всегда самые красивые оказываются в конце концов самыми лучшими. Подобно кузену Энея Синклера.

— Его кузену?

— Да, вы понимаете, мисс Грэхем, у Энея Синклера был удивительно красивый кузен. И моя тетя говорила, что он исчез просто таинственно.

— Валерия, — сказал Ангус с покровительственной и терпеливой интонацией, — я не думаю, чтобы мисс Грэхем и мистер Роналдсон особенно интересовались историями твоей тети. Когда она только успела тебе все это рассказать?

— На свадьбе моего двоюродного брата. Мы сидели вместе, рассматривая танцующих, а дядя Фред, ее муж, понимаете, кружил вокруг с Онти Джин, она посмотрела на него и начала рассказывать об Энее Синклере и о том, каким замечательным он был. — Она сделала большой глоток кофе. — Дядя Фред низкого роста, толстый и лысый. А тетя выпила слишком много шампанского.

Глаза Валерии смотрели совершенно невинно, но Кристина начала все больше и больше убеждаться, что в Валерии еще много такого, что ее многострадальные учителя, подобные Эндрине, даже себе и не представляют.

— Но кто был кузеном Энея Синклера? — спросила Кристина, не обращая внимания на едва заметное нетерпеливое движение Дэвида.

— О, он приезжал в школу только на время… на три недели или около того. Он прибыл из-за границы и учился в школе недолго. Он никогда по-настоящему не принадлежал к школе. Вы знаете, как иногда на время поступают в школу ученики, подобно Марии Силвано, итальянской девочке, которая недавно училась в школе и течение месяца.

Кристина рассеянно кивнула. На нее произвел впечатление этот самый легкий, почти небрежный путь, которым случайные дети, в основном гости учеников, поступали на учебу в классы на непродолжительные сроки, а затем исчезали. В основном они прибывали из-за границы. Их принимали без суеты, и, казалось, их прибытие не вносило никаких изменений в жизнь школы. Сейчас эта сумасшедшая, а возможно и нет, идея пришла ей в голову. Предположим, что тот человек, который убил Джозефа Уолша, был таинственный кузен Энея Синклера? Он мог знать и о туннеле, и легенду о сумасшедшем учителе математики, и о шкафе, но какой у него мог быть мотив? «Полагаю, что у меня был веский мотив…» — Дэвид сказал именно так. И он знал все о туннеле и обо всем остальном, но он не был тем человеком, который забрал бумажку с именем Энея Синклера… Она резко поднялась.

— Это был удивительный ужин, но теперь я должна идти. Мне было приятно вас здесь повстречать, Ангус и Валерия. До свидания.

По пути домой она говорила мало, молчал и Дэвид. С чувством облегчения они расстались у ворот коттеджа.

Глава двенадцатая

Кристина с трудом заснула и утром чувствовала себя ужасно. Так или иначе, но приготовления к завтраку не были такими же быстрыми, как обычно. Эндрина если и не была в плохом настроении, то была молчалива. Им не удалось быстро уехать из дома, так как потребовалось много времени, чтобы завести машину, и они прибыли в школу слишком поздно, чтобы идти на богослужение. День начался неудачно и продолжался в том же духе. Урок Кристины, посвященный драматическому искусству со вторым классом, был внезапно прерван, когда у тихого мальчика с первого ряда неожиданно началось сильное кровотечение из носа. Она почувствовала, как у нее закружилась голова, и ей пришлось срочно находить добровольца, чтобы его проводить, и в продолжение урока она пыталась избегать смотреть на большие красные капельки на полу, которыми был отмечен его путь к двери. Она была придирчивой и раздражительной, и ее уроки прошли мрачно. В перерыве Джейн Мелвилл, проходя мимо нее по коридору, сказала: «У вас днем „окно“? Я приду вас повидать на минутку». Но когда она и Эндрина вернулись обратно в школу после унылого ленча, то Кристина узнала, что надо провести дополнительный урок, так как один из преподавателей математики отсутствует. Ее запись в журнале, когда она пришла, чтобы это отметить, была еще более неаккуратной, чем обычно, а ее подсчет более рассеянным, в течение всего этого времени она сознавала, что всего неделю тому назад здесь была Мейбл Глоссоп, а теперь Мейбл мертва, и пригоршня пепла… К тому времени, когда можно было уйти, она была в состоянии полной депрессии.