Убийца где-то рядом... Смерть в белом галстуке - Дженет Керд

— Крис!

Этот оклик вывел ее из состояния бездумного восторга. Человек в анораке и вязаной шапочке ехал на коньках за ней следом. Она снизила скорость и увидела, что это Дэвид. Как только Дэвид подъехал, он произнес:

— Кажется, ты сказала, что немного катаешься на коньках? Это — восхитительно. Чтобы достичь твоего уровня, мне потребовались бы годы.

— Это единственный вид спорта, в котором я кое-чего добилась, — сказала Кристина. Она повернулась, выполнила среди толпы сложную фигуру и вернулась к нему, смеясь. — Но ты же неплохо катаешься.

— О, я могу держаться прямо и двигаться довольно быстро, это почти все, что я умею. Конечно, я мог бы кататься лучше, если бы не коньки моего дедушки, но это все, что я смог найти.

— Они довольно необычные, — сказала Кристина. Концы коньков у Дэвида очаровательно закручивались спереди кверху и были прикреплены к его ботинкам посредством замечательных плетеных ремешков. — Зато ты всегда можешь винить их в том, что плохо катаешься. — Она оглядела толпу. — Ну разве это не чудесно? Все вперемешку и расслаблены, и никто не пытается никого победить. Я никогда не была способна наслаждаться играми, так как в них нужно стараться победить, возможно, поэтому я, в основном, проигрываю!

— Это удивительная особенность Данроза, — сказал Дэвид. — Здесь представители всех возрастов, всех слоен общества.

— Не совсем, — сказала Кристина. — Я не вижу ни одной пожилой леди, но, — она проводила глазами, исполненную достоинства фигуру мистера Лори-ов-Лори и Смит-Дрейперз, именно в этот момент проехавшего мимо с достоинством величественного «даймлера»[3], — здесь много пожилых джентльменов.

— Это правда, — заметил Дэвид. — Но пожилые джентльмены вновь обретают на льду свою молодость. Ты когда-нибудь видела кэрлинг? Бывшие ученики, которых можно видеть шествующими по главной улице непарной походкой, скачут тогда со своими метлами, словно резвые жеребята… Вон Ангус Фрейзер. С ним его подруга?

— Да, это — Валерия. Он, кажется, пытается научить ее кататься на коньках. Оп!

Валерия упала и сидела с изумленными глазами, словно человек, внезапно утративший под ногами твердую опору и обретший ее снова слишком быстро. Ангус поднял ее, она тяжело наклонилась к его груди, а затем группа катающихся скрыла их из виду.

Дэвид и Кристина начали кататься, не слишком много разговаривая, обмениваясь приветствиями с друзьями и знакомыми, смеясь вместе со всеми, когда случалось нелепое происшествие, потеряв в какой-то степени свою индивидуальность, как будто все катающиеся слились в один единый организм. Появилась Эндрина, подъехала к ним ненадолго, а затем удалилась. Теперь Кристина увидела ее катающейся с каким-то мужчиной чуть выше среднего роста, и в этот же момент Дэвид сказал:

— С Эндриной директор.

Именно так и было. Вскоре он и Эндрина подъехали к Дэвиду и Кристине и недолго постояли рядом, беседуя. Директор тоже был одет в анорак и шерстяную шапочку и выглядел моложе, чем обычно, возможно, потому, что у него был отдохнувший вид, а глаза весело сверкали. Кристина внезапно осознала, что она всегда видела его серьезным, словно под тяжестью ответственности. Но сегодня вечером он, несомненно, красив, подумала она и взглянула на Эндрину. Та повязала голову шерстяным платком, в котором сочетались ярко-красный, голубой и зеленый цвета, надела тяжелый черный свитер и красные перчатки и выглядела и нежной, и гибкой, и невероятно привлекательной. «Как ей это удается?» — подумала Кристина со вздохом. Ладно… раз Дэвид с ней, она и в самом деле не беспокоилась о том, как это удается Эндрине.

В этот момент директор и Эндрина отъехали, а Дэвид посмотрел им вслед.

— Мне очень хочется узнать… — сказал он машинально и замолчал.

— Что ты очень хочешь узнать?

— О, ничего. Давай кататься!

Некоторое время спустя Кристина с сожалением сказала:

— Полагаю, что мне надо идти домой. Завтра не суббота, и я должна кое-что подготовить для занятий.

Когда они сняли коньки и собрались покинуть пруд Фиддлера, Дэвид сказал:

— Ты пришла сюда пешком?

— Да, по тропинке.

— А как насчет того, чтобы пойти другой дорогой и зайти к папаше Перди, чтобы поесть? Обычно мы всегда заходили к папаше Перди на обратном пути с пруда, когда я учился в школе.

— Ты знаешь, я никогда там не была, — сказала Кристина. — Конечно, я о нем слышала, но я не местный житель, и у меня никогда не хватало смелости к нему зайти.

— Тебе давно пора это сделать! — сказал Дэвид. — Ты не поймешь Данроза, если не побываешь у папаши Перди. Это такая же достопримечательность города, как и школа Финдлейтера. Кроме того, тебе там понравится.

— Что ты имеешь в виду?

— Пойдем, сама увидишь.

Таким образом, они вместе пошли по дороге, по которой недавно прошел снегоочиститель, и местами она была неожиданно скользкой, но идти по обочине, покрытой снегом, было легко. Кристина посмотрела вверх на звезды, блестевшие в морозном воздухе, и вздохнула.

— М-м? — сказал Дэвид с вопросительной интонацией.

— Ничего, за исключением того, что сегодня вечером удивительные звезды. Это величественно, не так ли, быть лицом к лицу со звездами, как сегодня вечером, это, конечно, звучит банально, и звезды, в известном смысле, тоже банальность. Ты что-нибудь знаешь о звездах?

— Только несколько созвездий. Это Кассиопея, а вон Андромеда.

— Где?

— Вон там. Над пихтой. Видишь?

— Да, думаю, что вижу. А там Орион и Большая Медведица, и Полярная звезда…

Они шли, глядя на небо до тех пор, пока Кристина, пытаясь показать блестящую звезду, которая, как она настаивала, была Бетельгейзе, поскользнулась и едва не упала.

Дэвид поймал ее за руку, чтобы поддержать, и сказал:

— Тебе лучше держаться за мою руку.

Дальше они шли молча. И Кристина, ощущая тепло его руки, внезапно осознала, как ее начинает переполнять чувство счастья, такого прекрасного и в то же время хрупкого. Морозный воздух, свет звезд, Дэвид… «Я хочу, чтобы он меня поцеловал, — подумала она, — это прекрасное место, не то, что грязная убогая школьная бойлерная».

Она вспомнила, как ее впервые поцеловал мальчик. Был такой же морозный вечер, ей было тринадцать лет, а он (как же его звали?) провожал ее домой с выступления молодежного хорового ансамбля и неожиданно ее поцеловал, когда они проходили через главные ворота. Его поцелуй пришелся ей в кончик носа, и тогда над его плечом она увидела в небе Орион… Она расхохоталась, и Дэвид спросил:

— Почему ты смеешься?

— О, пустяки. Мне пришло в голову кое-что из моего незабываемого прошлого. Далеко еще до заведения папаши Перди?

— Еще пять минут.

Как только впереди возникли очертания первых уличных фонарей, Дэвид нарушил молчание, отвечавшее настроению обоих, и спросил:

— Ты счастлива?

— Очень счастлива. А ты?

— Очень, очень счастлив. Я всегда чувствую себя счастливым, Крис, когда я с тобой. — Он мягко привлек ее к себе и нежно поцеловал, и они пошли по дороге, крепко держась за руки. Вскоре они добрались до первых уличных фонарей и пошли по улочке, которая вела к главному торговому центру. На полпути Дэвид остановился перед фасадом лавки. В совершенно пустой витрине стояла в дубовой рамке большая фотография, на ней был изображен ничем не примечательный ресторан, зал которого был уставлен небольшими квадратными столиками. Солидная тяжеловесность стульев и столов указывала на то, что фотография была сделана давно. На заднем плане неясно виднелась гордая фигура мужчины с внушительными усами и чуть прилизанными волосами; наиболее выделяющейся в его костюме деталью была тяжелая цепь для часов, величественно висевшая на жилете.

— Это, — сказал Дэвид, — чудаковатый папаша Перди и его чудаковатый ресторан. Папаша Перди, кстати, все еще жив и все еще очень активен в делах, хотя повседневные хлопоты легли на плечи его сына Людовика, Перди-младшего.

— Людовик?

— Да, Людовик. Где-то в генеалогическом дереве Перди был кондитер из Вены… Давай зайдем.

Позади двери находился своего рода большой вестибюль, обогреваемый пламенем, мерцавшим в старомодном камине, вокруг которого висели самые разнообразные пальто, куртки, шляпы, кепки, шарфы. С одной стороны была надпись «Леди», с другой — «Джентльмены». Вестибюль был отделан очень темным деревом, стены были темно-желтые, но в прекрасном состоянии. Двойные распашные двери вели в зал ресторана, расположенный в задней части здания. Дэвид и Кристина ни несколько мгновений остановились, войдя в зал, пока Дэвид бегло осматривал комнату, разыскивая свободный столик. Это было легко сделать, потому что дверь выходила на площадку, возвышавшуюся на три ступеньки над уровнем зала. Таким образом, вы могли стоять и с удобством высматривать ваших друзей или столик, и, действительно, Дэвид помахал нескольким знакомым, а Кристина увидела доктора Александера и его жену, затем Дэвид заметил в дальнем конце зала свободный столик, и они отправились к нему.